Живая вода - Юлия Александровна Лавряшина
«Становится ли ей легче, когда она возится со своими букетами? – Наташа посмотрела на свою руку с сигаретой и неожиданно подумала: – Уродство».
Глава 2
Лицо Арсения, как отражение луны, плавало над зелеными хризантемами, напоминающими пучки водорослей. Кате показалось, будто от них пахнуло морем, оставившим дыхание в желобках узких лепестков. И представился зеленоглазый ныряльщик, доставший эти диковинные растения с самого дна. Может, того самого моря, возле которого Кате хотелось купить домик. Неподалеку от него и находились те потрескавшиеся от времени скалы, с которых придуманный ныряльщик и прыгал в воду, чтобы сорвать похожие на цветы водоросли. Потом он просушил их, завернул в целлофан и зачем-то отдал Арни.
– Зачем? – спросила она, думая о своем.
– У меня ведь сегодня…
Он не смог договорить и сделал виноватые глаза, словно Катя была тяжелобольной, при которой неловко было даже упоминать о празднике. Она чуть улыбнулась:
– Я помню. Хотела позвонить после работы.
– После работы можно было бы и зайти.
– Но ты меня опередил…
– А ты зашла бы?
– Нет. Ты же знаешь, я не люблю изображать то, чего нет. Мы не друзья, Арни. И не станем ими.
Оттого, что она продолжала улыбаться, эти слова показались Арсению особенно обидными. Его не утешило даже то, что она назвала придуманное имя, которое Арсений половину дня твердил как заклинание, способное приманить Катю. Пытаясь загородиться от обиды тем, что было под рукой, Арни спросил, тронув хризантемы:
– А если б я зашел к тебе просто как покупатель… Какой букет ты посоветовала бы взять для любимой женщины?
– Для женщины, – опустив главное слово, повторила Катя, – обычно покупают букеты округлой формы. Вернее, мы предлагаем… Вот как эти… А для мужчин – устремленные ввысь. Хотя не для всякого мужчины такой подошел бы…
– Для меня подошел бы? Ну скажи, что во мне нет ничего высокого! – Он уже готов был закричать от обиды.
Но Катя опять улыбнулась:
– Да есть, есть, успокойся! Я вовсе не стала считать тебя ничтожеством из-за того, что произошло. Поможешь переставить эту пальму? Ты не много выпил?
– Катя…
– Берись с той стороны. Сейчас все наши новые буржуа просто с ума сходят по этим пальмам. Особенно почему-то по финиковым… Как Фрейд это истолковал бы?
– Уж он придумал бы… Катя, подожди!
– Опускай. Пусть здесь теперь немного постоит. – Она взглянула на него вскользь. – Время от времени надо что-то менять в своей жизни. Ты научил меня этому.
Он проследил, как ее пальцы ритмично сжимают ручку маленького пульверизатора, из горлышка которого на розы рассыпались яркие, как искры, брызги. Обручального кольца на руке уже не было, а других Катя и раньше не носила.
– А я ношу. – Он повертел свое.
– Зачем? – не удивившись, спросила она. – Я вовсе не требую, чтоб ты каялся всю оставшуюся жизнь.
– Глупости! Мне просто нравится его носить.
Катя засмеялась и брызнула в его сторону:
– Врешь ты все! Если б тебе нравилось быть женатым… и на мне… Тогда тебе не потребовалась бы другая женщина.
«Она больше не называет ее по имени, – отметил Арсений. – Какая там еще женщина! Просто Светка…»
– Она мне и не… Катя, я же тысячу раз говорил!
– Я помню. – Она снова занялась цветами. – Ты сам не понимаешь, как это произошло. Правильно? Значит, это оказалось сильнее тебя. Оно хоть того стоило, Арни?
– Нет! – выкрикнул он, забыв, где находится. – Ты же знаешь… Если б стоило, я не здесь был бы сейчас!
Сунув ему маленькую керамическую кактусницу с колючим колобком, Катя озорно шепнула:
– Слава богу, покупателей нет!
Успев коснуться щекой ее похожих на гриву волос, от которых пахло их общим прошлым, он прошептал:
– Я не хотел. Катя, что мне делать…
– Перестань, пожалуйста. – Она поморщилась. – О чем ты?
Арсений нашелся:
– Что мне делать с этой кактусницей?
Усмехнувшись, Катя сестринским жестом, который показался Арни оскорбительным, похлопала его по плечу:
– Это тебе. Подарок в день рождения. Для твоей колючей семейки. Как они там поживают?
О настоящей семье она не спрашивала. Может, теперь они представлялись ей темной силой, стоявшей за спиной Арсения и готовой яростно защищать его, даже зная, что он виноват. Это было не совсем так, никто Арни не оправдывал. Рема вся морщилась от боли, взглядывая на него, а Славка рычал ему на ухо: «У-у, потаскун проклятый! Что наделал, а? Оторвать бы тебе все на свете…» И вместе с тем никто не мог объяснить, как могла Катя так разом отречься от них.
– Нормально, – сказал Арсений, имея в виду кактусы. – «Заяц» дал отросток, а «Сопля» совсем загнулась. Я ее закопал. Пусть удобряет.
– Жалко, – помолчав, отозвалась Катя. – «Сопля» мне нравилась. Она была самой беззащитной.
– Ты не была беззащитной…
– Я – нет. Я и не погибла, как видишь. Знаешь, любители кактусов организовали целое общество. Они собираются тут неподалеку, в библиотеке, отростками обмениваются, что-то обсуждают… Вот что объединяет людей. Кактусы.
Арсений поводил пальцем по слабеньким колючкам:
– Знаешь легенду о кактусе и розе? Она, конечно, была прекрасной королевой цветов, а он – влюбленным уродцем.
У нее заискрились глаза:
– Ты никогда не был уродцем!
– А это не о нас. Просто легенда. Был прекрасный бал…
– Тоже – прекрасный?
Арсений зловеще проговорил:
– Я сейчас посажу этот кактус тебе на язык.
– Все-все… Я же слушаю!
– Ты смеешься… Так же все эти разодетые гости смеялись над бедным уродцем.
Задохнувшись, Катя быстро закрылась ладонью:
– Арни, я не могу просто… Ты так трагически это рассказываешь! Ты бы видел свое лицо…
– …они смеялись до тех пор, пока не наступила ночь.
Она так старалась стать серьезной, что это насмешило его. Но Арни продолжил с тем же проникновенным видом:
– А ночью в дальнем углу, где прятался от насмешек кактус, распустился цветок неземной красоты. От него исходил небесный свет… И тогда все эти паразиты, что его дразнили, просто рты разинули. Да так и простояли, как околдованные, до самого рассвета. А утром цветок вдруг исчез, и все увидели в том самом углу лишь знакомого им колючего уродца… И никто не поверил, что эта красота, этот свет могли исходить от него. Никто, кроме королевы. Она оказалась умнее, чем роза Маленького Принца.
