Вакуум - Тася Кокемами
– Выпустите меня! – продолжаю я стучать кулаком в дверь кладовки.
К моему удивлению, она распахивается, и я вываливаюсь в уже знакомую комнату-музей. Быстро оглядываюсь – за спиной всё то же белое облако, а на полу передо мной фиолетовый конверт.
Глава третья
Странно, я не заметила его лежащим на полу, пока осматривала выставку. Вообще-то, именно с него всё и началось – с фиолетового конверта. Я шла на работу, как вдруг поднялся страшный ветер и бросил его мне прямо в лицо. В этом не было ничего удивительного – мало ли каким мусором городской ветер швыряется в прохожих, но почему-то мне сразу захотелось узнать, что в конверте. Там было приглашение. Оно гласило:
Только для Вас!
Музей Вакуумных Исследований приглашает на открытие выставки
«Два слова о жизни Зины Носик».
Вход свободный, начиная с 21:00.
У музея было странное название, но, в первую очередь, меня заинтриговал его адрес. Располагался он в одном из центровых переулков, в старинном особняке. Про этот особняк в городе ходили разные слухи. В советские времена в нём квартировало посольство одной небольшой страны с труднопроизносимым названием. Посольство съехало после того, как выяснилось, что на одном из званых ужинов основным блюдом было рагу из секретарши Зины Носик. Возможно, это была просто городская легенда и посольство выехало по другим причинам, но факт остаётся фактом – Зина Носик пропала, а её останки так и не нашли. Дело замяли, но в городе на эту тему долго шушукались. Потом в особняке проживало семейство американских граждан со смешной фамилией Дукакис, приехавших в Советский Союз за новой счастливой жизнью. Проживали они там до тех пор, пока одна из двух дочерей тоже не пропала при таинственных обстоятельствах. Не дождавшись о ней никаких вестей, убитые горем Дукакисы уехали назад в Америку.
Потом на их место въехало подразделение какого-то научного архива, и практически тогда же в подвале был обнаружен замурованный скелет дочери Дукакисов. Им отправили срочную телеграмму, но выяснилось, что все они погибли в автомобильной катастрофе.
Работники научного архива жаловались на то, что их терроризирует привидение Зины Носик, тоскливо бродящее по коридорам и повторяющее одну и ту же фразу: “Никто отсюда не ушёл живым!” Также они периодически слышали шум, напоминающий грохот костей.
После того, как съехал архив, особняк долго стоял закрытым. Ещё на прошлой неделе я проходила мимо, и он стоял с наглухо заколоченными окнами. А сегодня там уже музей и выставка?
Лет двадцать назад я впервые оказалась на спиритическом сеансе. Во время него неожиданно выяснилось, что моя пра-прабабка была медиумом. Никаких подробностей узнать не удалось – её дух, посетивший сеанс, отвечал на вопросы путано, но позже, когда я поинтересовалась у матери, был ли такой человек в нашем роду, она призналась, что, действительно, кое-что слышала о об этом в детстве. К тому времени я уже перестала ждать сигналы от инопланетян. Поэтому очень обрадовалась такому родству и принялась ждать сигналы “с той стороны”. Мне хотелось, чтобы и во мне открылся дар медиума. С потерей маленьких лошадок и крылатых фей в мою жизнь пришло одиночество. Оно страшило меня – эта засасывающая в себя пустота, это ощущение разделённости с чем-то грандиозным, настоящим и бесконечно родным. Я пыталась сбежать от пустоты в работу, отношения, алкоголь… Но и там не находила спасения. Не обретя никакой опоры в мире живых, я думала найти его в мире мёртвых. К сожалению, дар медиума во мне так и не открылся, и с годами я потеряла надежду, но тяга ко всему таинственному осталась.
Я покрутила приглашение в руках. Дата стояла сегодняшняя. Мне всегда хотелось побывать в этом особняке. Поэтому без всяких колебаний я решила, что как любитель мистики и начинающий писатель просто не могу отказаться от такого приключения. И вот теперь я сижу в комнате, из которой невозможно выбраться…
Умные люди говорят, что в любой непонятной ситуации сначала надо как следует осмотреться. Мне нравится притворяться умной, поэтому решаю ещё раз изучить комнату. Может, я пропустила какую-то потайную дверь. Организаторы выставки, явно, люди с фантазией, и поиск двери может быть частью их загадочной экспозиции.
Мой взгляд падает на большой – в полный рост – фотопортрет Зины Носик. Портрет чёрно-белый и очень, как говорят фотографы, зернистый. Подхожу к нему ближе – вдруг эта дверь скрывается именно за ним. У Зины вытянутое лицо, длинные руки, в которых она держит два листка бумаги, зажатые плечи. Совсем как у моей матери – у неё тоже были зажатые плечи.
После того, как я ушла из дома, хлопнув дверью, мать навещала меня тайком от отца и деда. Сначала я жила у подруги, но быстро нашла себе комнату в коммуналке. Сдавали её недорого, а я как раз закончила училище с дипломом медсестры, так что, в принципе, была готова к самостоятельной жизни.
Мать приносила мне суп в банке и немного денег. Почти каждый раз её встречал мой вечно пьяный сосед Толик, выходивший в общий коридор в одной, довольно короткой, майке и совершавший при этом неприличные жесты.
“Ты его не боишься?” – спрашивала она.
“Толик безобидный”, – отвечала я.
И это было сущей правдой.
Она смотрела на меня долгим тревожным взглядом, но я выдерживала его до конца. Я понимала, что именно интересует её на самом деле, но не могла ей сказать… Да… я не могла ей сказать, что “ЭТО” со мной уже случилось. Полгода назад, в тёмном парке. Тогда меня схватили за шею – почти так же, как схватил когда-то дед, вдавили лбом в землю и приставили к рёбрам нож. После чего я просто дала вакууму заполнить меня до краёв.
Среди моих подруг были те, кто прошёл похожее испытание. Не обязательно, прижатые к холодной земле – большей частью это случалось с ними на диванах. И не обязательно это были незнакомцы, выскочившие из-за угла. То есть, обстоятельства были разные, но чувство, которое осталось в нас жить после… чувство было одним и тем же.
Иногда мне казалось, что я ловлю его и в глазах матери. Но оно тут же ускользало куда-то вглубь, внутрь её вакуума. В эти моменты я особенно остро ощущала цикличность мира, так равнодушно перемалывающего нас в своих жерновах.
Я смотрю на портрет Зины Носик, и мне кажется, что и в её глазах живёт то самое чувство.
