Неслучайные люди - Маша Трауб
Дядя Вова даже на работе считал петли и мечтал об одном – купить машину. Он и с мужиками, соседями по подъезду, об этом говорил – только те обсуждали легковые машины, «Волги» и «Жигули», а дядя Вова – вязальную.
А потом институт, где работал дядя Вова, закрыли и всех сотрудников уволили. Дядя Вова, вместо того чтобы пить горькую, взял заначку и исполнил мечту – купил вязальную машину и дорогущую мохеровую шерсть. После этого запила уже жена дяди Вовы, а его сын начал курить. Дядя Вова заперся в спальне и не выходил оттуда неделю – осваивал машину. За эту неделю выяснилось, что у жены на шерсть аллергия – она чуть не умерла. Хорошо еще, «Скорая» приехала быстро. Зато умер несчастный кот, который зачем-то наелся мохера.
Спустя неделю дядя Вова появился на пороге ванной с красными от недосыпа глазами и показал жене работу – свитер. Жена закричала и чуть не упала в обморок. Ей показалось, что муж держит в руках умершего и закопанного под деревом кота. Свитер был грязно-белого цвета с рыжими подпалинами. Дядя Вова вздохнул, забрал у жены бутылку водки и опять закрылся в комнате – пробовать новый узор.
Дяди-Вовина жена давно умерла от рака, хотя до последнего считала, что от шерсти, так и не простив мужа. Сын сгинул не пойми где. А дядя Вова до сих пор жив – тихий, улыбчивый старичок с вечно слезящимися глазами. Он исправно ходит в местную церковь, ставя свечки за здравие сгинувшего сына и за упокой супруги. К нему всегда можно зайти подтянуть петлю на свитере.
Не жаль
Год по всем приметам и предсказаниям обещал быть плохим. Юпитер в Марсе, Марс в Венере – полный швах. Техногенные катастрофы, землетрясения, цунами невиданной силы. Дельфийский оракул и Нострадамус обещали конец света, и это в лучшем случае, а Оле в тот год приспичило выйти замуж.
Она считала, что после месяца жизни в одной квартире с будущей свекровью Светланой Степановной никакая техногенная катастрофа ей не страшна. Светлана Степановна, к слову, переживала в то время очередной развод: «Мои мужья как иномарки. Пять лет исправно работают, а потом в сервис на долгий ремонт, но лучше продать». Оказалось, что выгоднее избавляться от мужей по схеме трейд-ин. То есть передать в руки другой женщине, желающей долгой и счастливой семейной жизни. Тогда все вроде бы довольны – переданный в новое владение муж не требует передела имущества, остается благодарен бывшей супруге за понимание, а нынешняя спешит так одарить любимого мужчину, чтобы затмить бывшую. Светлана Степановна много и подробно рассказывала Оле про личную жизнь, и ей льстило, что невестка сидит, открыв от изумления рот.
А удивляться было чему. «Крайний, но не последний», как сама в шутку говорила Светлана Степановна, брак она решила заключить с иностранным подданным – строителем, приехавшим из Болгарии. Конечно, не такая уж заграница, а избранник – не француз и не англичанин, но Светлане Степановне льстило, что ее новый муж иностранец. Чтобы оформить супругу вид на жительство, она прописала его у старшей дочери Даши. Та ходила на последних месяцах беременности и соображала плохо, поэтому не задала вопроса, почему мама не прописала мужа у себя, в своей квартире. Светлана Степановна же руководствовалась соображением, что в случае чего из квартиры дочери выписать будет проще, да и создавать себе лишних проблем не хотела. Почему и решила создать их Даше: у той есть муж, он и разберется в случае чего. По-мужски. А Светлана Степановна – женщина одинокая, слабая и в возрасте.
– Ты только Артемке своему не говори, ладно? – попросила мама.
Даша кивнула. Она бы и рассказала, но попросту забыла. Какая там прописка, если сумку в роддом уже пять раз собрала и разобрала – то одно не положила, то другое. К тому же она была рада, что мама приехала, готовит, убирает. Даша очень боялась оставаться одна – вдруг схватки начнутся? А Артем все время на работе пропадает. Так что дочь была согласна на все, лишь бы мама побыла с ней.
– А свадьба? – спросила Даша.
– Ну какая свадьба? Сходили в загс, расписались. Вот родишь, потом все сразу и отметим, – отмахнулась Светлана Степановна, и Даша чуть не расплакалась. Значит, для мамы важнее рождение внука, а не новое замужество. Конечно, Светлана Степановна не собиралась говорить дочери правду – что она бы с радостью устроила очередную собственную свадьбу, пригласила подруг, пусть бы обзавидовались. Но ее Иван – мужа именно так и звали, хотя Светлана Степановна предпочла бы что-нибудь более звучное – Христо, например, или Тодор, – наотрез отказался от свадьбы. Не хотел торжества. Ни в какую. Правда, в загс пошел без возражений. Светлане Степановне льстило, что они идут не в какой-то районный загс, а в тот, где регистрируют браки российских граждан с иностранцами. Так что она смирилась и ходила счастливая. Это всегда доставляло ей большое удовольствие – чувствовать себя другой, немного выше остальных.
Вместе со Светланой Степановной брак оформляли еще два юноши, которые женились на гражданках других стран, но у Светланы Петровны была противоположная ситуация. Юноши уже собрали чемоданы, чтобы уехать по месту жительства своих избранниц, а Светлана Петровна никуда уезжать не собиралась. Одному из женихов брак точно потребовался именно для отъезда, а не потому, что такая любовь. Женщина, произносящая торжественную речь, сначала несколько раз спрашивала у девушки, кажется американки – пышной, даже грузной, с прыщами по всему счастливому лицу, – действительно ли она хочет замуж. Может, подумать? Девушка успела всем сообщить, что они увиделись в загсе впервые, до этого только по интернету общались. Вот она прилетела специально на свадьбу, и это же так удивительно, даже не верится.
– Правильно, что не верится, – тихо заметила сотрудница загса, за годы работы успевшая выучить английский, французский и еще несколько языков. Правда, на уровне общения по месту работы – все невесты говорили одно и то же. Не захочешь – все равно начнешь понимать. Сотрудница пыталась образумить влюбленную по интернету девушку, но знала, что бесполезно.
В случае со Светланой
