Неслучайные люди - Маша Трауб
– Пожалуйста, не надо, – попросила я мужа, но он уже ухватился за ее чемодан.
– Осторожнее! – воскликнула она, но этот оклик относился не к моему мужу, который с молодецкой силой решил одной рукой сорвать чемодан с ленты и красиво его поставить, а к чемодану. То есть муж должен был срывать чемодан деликатно. Я ахнула. На полу лежал мой муж, а на нем возлежал – по-другому не скажешь – чемодан. Ладно бы наш, родной. Но нет – чужой. Я в это время стаскивала наши.
– Спасибо большое, – сказала дамочка, вполне проворно скатывая с тела моего супруга свой чемодан. Когда она проезжала колесиками по его прессу, он, кажется, решил возобновить утренние прогулки и сесть на диету. Его пресс колесики чемодана не выдержал. Муж сказал «ой». Ну не мальчик уже кубики напрягать.
Я решила высказать супругу все, что о нем думаю, и даже больше. Уже открыла рот, но смогла только ойкнуть. Дамочка проехалась чемоданом по моей ноге. Еще и дернула с усилием, поскольку чемодан наткнулся на препятствие.
Надеюсь, у нее все хорошо. Мой супруг еще три дня не мог разогнуться – вступило в спину и не отпускало, а я любовалась на собственные пальцы, ставшие синими. Если честно, впервые видела синяк на пальцах ног. Вот и переводи после этого старушек через дорогу.
Эмпатия
– Дочка, как отсюда выйти? – По залу метался мужчина со здоровенным чемоданом.
– А как вы сюда вообще попали? – остановилась молодая сотрудница аэропорта. Она еще не растеряла эмпатии к людям в целом и сумасшедшим пассажирам в частности.
– Откуда я знаю? Туда пошел, сюда пошел, – пожал плечами мужчина. Он выглядел очень уставшим.
– А почему чемодан не сдали? – уточнила сотрудница.
– Так кто сказал, что надо сдать? Никто не сказал! Только сейчас не пускают дальше, говорят, иди назад! – воскликнул мужчина. – Дочка, выпусти меня отсюда. Очень прошу.
– А что в чемодане? – сотрудница вспомнила, что она на работе, а не просто так.
– Так откуда я знаю? Я мужчина! Разве должен знать? Жена собирала! К дочке лечу! – удивился вопросу мужчина.
– Лекарства, запрещенные к вывозу препараты, вещи имеются? – строго уточнила сотрудница.
– Дочка, откуда я знаю? Ты женщина. Вот открой, сама посмотри! – воскликнул мужчина.
– Хорошо, идемте, там выход, – сказала сотрудница.
– А куда мне дальше, дочка? – обеспокоенно уточнил мужчина.
– Вернитесь на стойку, сдайте багаж.
– Стойка – это что? – не понял мужчина.
– Регистрация на ваш рейс. Поторопитесь.
– Хорошо, дочка, сделаю, как ты говоришь. Только я не пойму, регистрация – это что? – Мужчина выглядел совсем растерянным.
– Я вас провожу, – снизошла сотрудница.
– Спасибо. Ты хорошая девочка. Имеешь уважение к старшим. Твои родители тебя правильно воспитали. Передай им от меня спасибо, – по-отечески ласково сказал мужчина.
– Лена! Где ты ходишь? – К девушке подбежала женщина, явно начальница.
– Тут мужчина с чемоданом. Ему нужно назад. Он не знает, куда идти, – объяснила Лена.
– Мужчина, как вы вообще сюда попали? Вы совсем, что ли? Что у вас в чемодане? Почему в багаж не сдали? Сюда только с ручной кладью! Давайте, выходите быстро! – закричала начальница.
– Да иду, а потом куда? – Мужчина опять растерялся.
– На стойку регистрации! Сдадите багаж и потом пройдете, – рявкнула женщина. – Вы по-русски понимаете?
– Я по-человечески понимаю, – ответил мужчина. – Зачем кричать? Я что, глухой?
– Можно я его отведу? Он же потеряется и на рейс опоздает, – спросила Лена у начальницы.
– Всех не наотводишься, – ответила резко та, – мы тут им не няньки. Иди, Татьяну надо сменить. Почему я вообще должна за тобой бегать?
– Простите, мне не разрешили, – сказала девушка мужчине.
Она видела, как он стоял посреди зала и не знал, куда идти. Кидался то к одному сотруднику, то к другому, но все отмахивались, показывали в сторону табло – мол, смотрите сами.
– Ты что, уснула? – Над Леной нависла начальница.
– Нет, простите. Здравствуйте, – Лена взяла паспорта и невольно улыбнулась. Перед ней стояла девочка-подросток, а в паспорте была фотография совсем малышки. Лет шести. С двумя косичками. – Какое красивое имя. И фотография смешная. Сейчас совсем взрослая, – невольно заметила Лена и улыбнулась. Мать и отец, стоявшие рядом с дочерью, тоже начали улыбаться.
– Вы проходите, – начальница шмякнула печати в паспорта мужчине и девочке, – а вы задержитесь.
– Почему? – встревожилась женщина.
– Где ваша родинка? Вот в паспорте на фотографии у вас родинка, а сейчас ее нет.
– Удалила. Еще два года назад, – ответила, опешив, женщина.
– Справка об удалении есть? И в паспорте вы брюнетка.
– Перекрасилась, – чуть не заплакала женщина. – Захотела сменить… все…
– Муж изменил, что ли? – уточнила строго начальница.
– Да, изменил, – расплакалась женщина.
– А потом помирились, и вы его простили, да? Ради ребенка, – начальница спрашивала так, будто вела допрос.
– Да, – кивнула женщина. Ей было совсем плохо. Она полезла в сумку за платком, но забыла, что хотела найти, растерявшись. Стояла перед чиновницей и горько плакала.
– Не повод менять внешность и удалять родинку, – заявила начальница.
– Да, не повод, конечно, – согласилась женщина. – Но я тогда не знала, что еще сделать.
– Проходите, – рявкнула начальница, шмякая печать, – но в следующий раз берите с собой справку об удалении родинки.
– Да, конечно. Спасибо, до свидания. – Женщина продолжала плакать то ли от счастья, что ее пропустили, то ли оттого, что этот разговор закончился. Она достала платок, вытерла слезы и улыбнулась – не для пограничницы, для дочери, чтобы ее не пугать. Наверняка та уже стоит, обмерев от страха, и гадает, почему маму никак не пропускают.
– Почему вы с ней так? – спросила Лена, думая, что никогда так не сможет: жестко, беспощадно обращаться с людьми, пугать их, заставлять плакать.
– Когда ее муж захочет вывезти ребенка без ее согласия, вот тогда она по-настоящему заплачет. Раньше требовалось разрешение второго родителя, сейчас нет. У нее в паспорте девичья фамилия, и ребенок в паспорт не вписан, как делали раньше. И вряд ли она возит с собой свидетельство о рождении. У девочки фамилия отца. Он имеет полное право выезжать с родной дочерью.
– Но они же не в разводе, помирились, – все еще не понимала Лена.
– А в загранпаспорт печать о разводе не ставят, – хмыкнула начальница. – Может, он ее заставил поехать с ними. Может, шантажирует. Всякое бывает.
– Но ведь было понятно… – Лена не знала, что сказать. Она не заметила никакого подвоха. Наоборот, семья, отправлявшаяся на отдых, выглядела счастливой.
– Постоишь тут с мое, тогда, может, и станет понятно, – пожала плечами начальница. – Чего только
