Поклажа для Инера - Агагельды Алланазаров
Отец хотел было что-то ответить, но тут раскапризничался мой младший брат, снова попросивший чаю, и взрослые стали говорить ему, что уже поздно, пора идти спать.
Вскоре все разошлись по своим комнатам, и мы с бабушкой остались вдвоем. Я разделся, выключил свет и лег а постель. Сон никак не приходил: перед моими глазами стоял наш конь. Я думал о том, что надо бы повести его подковать к Курбандурды уста; если я помогу раздувать мехи нашему пожилому кузнецу, он мне не откажет.
Послышалось ровное дыхание бабушки, всегда засыпавшей очень быстро. Я бесшумно, по-кошачьи, встал и прокрался к окну. Было тихо, казалось, наступившая ночь поглотила все звуки. На дальнюю часть нашего двора падал неяркий отблеск света из окна соседского дома, где жил Сапар ага. Большой стог сена возле стойла в сумраке напоминал камышовый шалаш. Там, в стойле, наверно, уже спал мой скакун – спал на своих тонких и сильных красивых ногах.
II
Я назвал его Гырат – конь цвета стали. Потому что настоящий конь должен зваться именно так. Когда я сказал об этом бабушке, она согласилась со мной:
– Хорошо, сынок. Только пусть твой конь будет достоин своего имени. Быстрый, как птица, и понятливый как человек, – вот каким был тот Гырат, самый верный друг нашего Гёроглы.
Раньше каждое утро, прежде, чем сесть завтракать, отец выходил во двор, поил и кормил скотину. С тех пор, как у нас появился Гырат, эти обязанности легли на меня. Вернее, я принял их сам с охотой и рвением: только проснусь – бегу к стогу сена, что высится шпилем возле хлева. Первую порцию намереваюсь отдать Гырату, но часть ее обязательно перепадает и черной ослице и удивительно похожему на нее белому осленку. Эти двое, едва заслышат шорох вил, вонзающихся в сухую траву, начинают фыркать и метаться. Какие же нетерпеливые! Ладно, бросаю сено им, они успокаиваются, с аппетитом жуют его, а уж тогда заново набираю полные вилы и отношу в стойло.
– Про корову не забудь, – раздается из окна голос бабушки, – смотри, задай ей травы побольше. От твоего коня и глупых ослов какой прок, а она, буренка, кормилица наша.
О черной корове, неповоротливой, медлительно-важной, заботится, в основном, бабушка. Просеет муку, а оставшиеся в сите отруби соберет в отдельную миску и – корове. Интересно, думает бабушка о ней столько же, сколько я о своем Гырате?
Пожалуй, нет, ведь даже в школе на ураках у меня не выходит из головы наш конь. Я мысленно представляю, как он перебирает копытами, стоя на привязи, вижу, словно наяву, как непокорно встряхивает гривой, а иногда, закрыв глаза, галопом скачу на нем по самой широкой улице нашего аула…
Однажды на уроке туркменского, прочитав предложение, которое я написал на доске, учитель усмехнулся:
– Скажи, пожалуйста, можешь ты что-нибудь придумать без Гырата?
Сперва по рассеяности я не понял, уставился на доску, выискивая ошибки во фразах: “Мой Гырат – мои крылья» и “Из Фарангистана доносится голос Гырата». Все вроде бы правильно… Класс уже начал хихикать. До меня вдруг дошел смысл слов учителя, я быстренько стер с доски написанное и – замер в растерянности. Разве придумаешь вот так сразу что-нибудь новое, да еще, чтобы оно не имело отношение к Гырату? “Мой папа работает в колхозе трактористом»… Нет, это я уже не раз писал и разбирал на классной доске. К тому же, теперь он бригадир. Но не сообщишь ведь об этом во всеуслышание, как-то неловко, еще подумают – хвастаюсь. Что же делать? Хорошо, тут спас меня прозвеневший звонок. Урок туркменского был последним в тот день, и я, чуть не забыв в парте портфель, первым выбежал из школы: здорово все-таки получилось, во-первых, плохой оценки не заработал, а во-вторых, скоро опять увижу моего Гырата!
Каждый день я прогуливаю коня, еду с ним на водопой. Он, бедняга, мается в стойле, как и человеку, ему нужен простор, нужна дорога. Будь моя воля,
я б его поил часто-часто, однако ему хватает одного раза в день. Сколько ни свисти, пить не станет, если уже утолил жажду. Понимает, должно быть, что это моя маленькая хитрость, что меня просто тянет проехаться на нём лишний раз.
И окружающие, кстати, это тоже понимают. Только выеду за ворота, кто-нибудь непременно да спросит:
– Куда собрался, Эзиз?
– К Дербентскому арыку. Коня хочу напоить.
– Да ты сегодня уже поил его.
– Ну и что? Жара какая, пить всем охота.
– Думаешь, у твоего коня внутри рисовое поле? Хватит ему воды.
Говорят мне это, а сами, чувствую, с трудом улыбку прячут: когда проезжаю по аулу, я похож, наверно, на свирепого цыпленка, вылупившегося из яйца в отсутствие матери.
Как-то мне довелось увидеть такого. Играя с ребятами в прятки, я забежал за сеновал и там спугнул курицу-наседку. Она вскочила с яиц и закудахтала беспокойно, будто зовя на помощь. В этот момент одно яйцо вдруг треснуло, потом раскололось на две половинки и в нижней появился цыпленок. Скорлупа была похожа на маленький белый кораблик, а крохотный живой комочек – на его капитана, приплывшего издалека и повстречавшего невиданный сказочный остров.
Некоторое время цыпленок с чувством достоинства, даже превосходства, осматривался по сторонам, а затем, по-видимому, придя к выводу, что жить здесь можно, не торопясь ступил со своего белого кораблика на землю…
Вернувшись из школы, я прямиком отправился к Гырату, но его в стойле не было: болталась пустая привязь. Я огорчился. Ослы, увидев меня, зафыркали, прося корма. Телка же, у которой быстро вырастали рога и которая с каждым днем все больше походила на мать, набрав побольше воздуха, лишь с силой выдохнула его.
Перед каждым животным лежали почти нетронутые кучки сена. Это было делом рук бабушки. Она и нас учила щедрости:
– Зимой не жалейте корма, сытой скотине и холод нипочем. – Она пеклась на только о корове. – Говорят вот, осел глупый. Да я и сама непрочь иногда поворчать, какой, мол, прок от него. С другой стороны, как без осла? Чтоб вязанку дров привезти, надо у кого-то одалживать. Ну, раз попросишь, два, а потом…
В соседние аулы к родственникам бабушка, как правило, ездила на осле. Раньше и меня брала с собой. Если мы приходили в дом, где родился мальчик, бабушка, показывая на розовенького карапуза в пеленках, непременно желала такого же чудесного крепыша-внука моему отцу; если поздравляла с невесткой, то никогда не забывала
