Что у нас впереди? - Сергей Иванович Чекалин
Конец света
Паду ли я стрелой пронзённый…
А.С.Пушкин. «Евгений Онегин»
Можно и не спрашивать, можно и не сомневаться. Падёшь! И не только ты, господин Ленский по имени Владимир. Все мы когда-нибудь падём. В промежутках для кого-то из нас это будет стрела Амура. Бьёт не наповал, но крепко. А уж от другой стрелы достанется всем. Можно полагать, что не только нам, отдельным вопрошающим, но и вообще человечеству, Земле, как частице солнечной системы, Солнцу, как частице Галактики, Галактикам, как частицам Вселенной. Только она и останется в её различных преобразованиях. И вряд ли возможно подставить щит на пути этих летящих стрел. Даже если будешь любить Бога пуще некуда и немного поменьше, но тоже очень сильно, своих ближних. Можно и не слушать никаких пророков о конце всех начал, без них, пророков, всё ясно-понятно.
Но это о глобальном и частном в этом глобальном. Хотя о частном и хотелось бы услышать пророчество, о пути стрел, летящих в нас или нашего соседа, о нашем предназначении и нашей необходимости в этом (первом и последнем для нас) мире. Такое, например, как у В.Пелевина («Хрустальный мир»):
« – Миссия есть у каждого, – сказал Юрий, – просто не надо понимать это слово торжественно. Вот, например, Карл Двенадцатый всю свою жизнь воевал. С нами, ещё с кем-то. Чеканил всякие медали в свою честь, строил корабли, соблазнял женщин. Охотился, пил. А в это время в какой-то деревне рос, скажем, некий пастушок, у которого самая смелая мечта была о новых лаптях. Он, конечно, не думал, что у него есть какая-то миссия, – не только не думал, даже слова такого не знал. Потом попал в солдаты, получил ружьё, кое-как научился стрелять. Может быть, даже не стрелять научился, просто высовывать дуло из окопа и дёргать за курок – а в это время где-то на линии полёта пули скакал великолепный Карл Двенадцатый на специальной королевской лошади. И – прямо по тыкве…
Юрий повертел рукой, изображая падение убитого шведского короля с несущейся лошади.
– Самое интересное, – продолжал он, – что человек чаще всего не догадывается, в чём его миссия, и не узнает того момента, когда выполняет действие, ради которого был послан на землю. Скажем, он считал, что он композитор и его задача – писать музыку, а на самом деле единственная цель его существования – попасть под телегу на пути в консерваторию.
– Это зачем?
– Ну, например, затем, чтобы у дамы, едущей на извозчике, от страха получился выкидыш и человечество избавилось бы от нового Чингисхана. Или затем, чтобы кому-то, стоящему у окна, пришла в голову новая мысль. Мало ли».
Такие пророчества, если они и были бы – это управление жизнью каждого из нас в глобальном. А вот пророчества о глобальном весьма и весьма куцые, ограниченные в пространстве и времени. Настолько ограниченные, что и говорить о них бессмысленно и бесполезно, поскольку не стоят они того большого, что отведено им в Наиглавнейшей Книге в двести сорок страниц мелким шрифтом.
Но почему, спросите вы, я говорю о том, что пророчества куцые, если столько много написано известными пророками Ветхого Завета? А ведь их шестнадцать: четверо больших (Исаия, Иеремия, Иезекииль и Даниил), двенадцать малых (Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария и Малахия).
Если коряво обобщить все пророчества указанных пророков, то вершиной или завершением всех наших деяний на земле, нашей миссией будет, в конце концов время, указанное самым малым из всех малых – пророком Малахией (4:1-3):
«Ибо вот придёт день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Господь Саваоф, так что не останется у них ни корня ни ветвей. А для вас, благовеющие пред именем Моим, взойдёт Солнце правды и исцеление в лучах его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; и будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, который Я соделаю, говорит Господь Саваоф».
Вот такие две миссии. Одна – для тех, кто благоговеет пред именем Его, а другая – для всех остальных. При этом, помимо всех благ для первых, им будет дано благо попирать с удовольствием прах других. Причём этим другим придётся, вероятно, не очень сладко, поскольку попирающие их будут сильно откормленными тельцами. Вот ещё одна реклама рая: кормить там будут на халяву и от пуза!
О таком указанном дне сплошняком идёт разговор у всех пророков, в том числе и у пророков Нового Завета, включая и Самого Главного – Иисуса Христа. Дальше Страшного Суда никто из них не распространяется, зато со всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями, начиная от «скрежета зубовного» до причин, его вызывающих. А с причинами, вызывающими этот «скрежет» можно подробно как раз и ознакомиться у Микеланджело по его картине «Страшный Суд». А вот про другую часть, про Рай Небесный в том же Царствии Небесном говорится настолько мало, что складывается впечатление об отсутствии такового, того самого места. Как будет тебе плохо – со всеми подробностями, а как будет тебе хорошо – молчок. Про откормленных тельцов, вообще говоря, только Малахия придумал, а как же будет там на самом деле? Ну не скажешь же, что в Раю тебе будет «скрежет зубовный» от скуки и безделья. Так что домысливай сам и выбирай из домысленного.
Но вернёмся к нашим родным пророкам.
Во-первых, не все они оказались таковыми. Вот, например, Иона (Книга пророка Ионы). Какой же он пророк? Что он такого напророчествовал? Он всего лишь проходимец. В том смысле, что проходил всю свою жизнь по земле и ничего толкового не сделал. Казалось бы, куда ещё больше, ведь Сам Господь лично попросил Иону (1:2): «Встань, иди в Ниневию – город великий и проповедуй в нём, ибо злодеяния его дошли до Меня». И что же сделал Иона? Послушался Бога? Ничего подобного. Он рванул в противоположную сторону, в город Фарсис. Купил билет на корабль, следовавший в Фарсис из Иоппии (возможно, как пишут исследователи, в город Фартесис в Испании) и благополучно отбыл. Бог, конечно, увидел это и послал на море великую бурю. Корабельщики, как оказалось, народ был сборный, стали молиться каждый своему богу, чтобы буря утихла, а Иона преспокойно спал в это время. Поскольку
