По дороге за мечтой - Татьяна Васильевна Бронзова
Дочь Клару на все лето отправляли к бабушке с дедушкой в Бордо. Там она жила в их родовом имении, где стоял большой четырехэтажный дом, похожий на замок, и маленькой Кларе казалось, что она принцесса из какой-то сказки. Бабушка с дедушкой окружали ее такой любовью и заботой, какими в Москве ее не баловали, – просто потому что все были очень заняты, – и большую часть времени она проводила с няней. Мама пропадала в театре, отец разъезжал, налаживая поставки вин в разные города. Московская бабушка, Гриславская Елена Сергеевна, преподавала в музыкальной школе игру на фортепьяно, а московского дедушки у Клары не было, так как ее мать Мария и сама своего отца никогда не видела. Она только знала, что это известный оперный артист, которому юная мама аккомпанировала на концертах. Певец был женат, разводиться не собирался, и они с Еленой расстались, прежде чем она поняла, что ждет ребенка. Фамилию отца мама никогда Марии не говорила.
– Он очень известный в стране человек. Очень талантливый. Ты вся в него.
Это единственное, что было известно. Слушая того или иного певца, Мария гадала: «А вдруг это и есть мой отец?» Так и остался его образ расплывчатым, похожим на всех известных артистов оперной сцены, подходящих по возрасту.
В Стране Советов винный бизнес семейства Гринье процветал. Казалось, так будет всегда. Тишь и благодать! Но это была мнимая тишь, как в болоте, пока его не трогаешь. И вот это болото зашевелилось с приходом Горбачева к власти. В Союзе начались большие перемены, и некоторые из них напрямую коснулись бизнеса француза. Сначала новое правительство стало бороться с потреблением алкоголя, и поставки вина резко сократились. Потом запрет на спиртное отменили, объем продаж пошел вверх, но тут грянул путч.
Во время этого августовского безумия 1991 года, когда в Москву вошли танки, вся семья, включая тещу, отдыхала в Ницце. Жорж Гринье был напуган. Он уговаривал жену вместе с тогда еще трехлетней дочерью пока не возвращаться в Россию, но Мария рвалась домой, и они вылетели в начале сентября. Не успели еще все опомниться от путча, как Советский Союз совсем распался. Такой страны больше не существовало. Все республики обрели самостоятельность, и Москва стала столицей только одной из них – России. Начался передел собственности. Тем не менее бизнес Гринье оставался все-таки на плаву. Просто теперь надо было налаживать отдельно торговые отношения с отделившимися республиками. Французское вино ценилось, и Жорж верил, что скоро все войдет в свою колею. У него был неплохой нюх в бизнесе.
А бурные девяностые продолжались. Противники Ельцина захотели устроить переворот и пошли захватывать телецентр «Останкино» и Белый дом. Народ строил баррикады, чтобы не допустить снова коммунистов к власти. В Москву по приказу президента опять вошли танки и даже стали бомбить Белый дом, где засели возмутители спокойствия. Если бы не жена, Гринье, прихватив семью, давно уехал бы из этой беспокойной страны во Францию, но Мария верила, что демократия победит и до гражданской войны дело не дойдет. Она опять оказалась права.
Бурные девяностые отразились также и на служителях Мельпомены. Власть почти перестала финансировать искусство. Кино снимали редко, в театрах многие директора освобождали помещения под рестораны, магазины, туристические фирмы. Все сдавалось. Правда, делалось это якобы под оплату новых постановок и под увеличение зарплат сотрудникам. Зарплаты не увеличивались, а порой еще и задерживались. Спектакли выпускали с теми минимальными вложениями, которые выделяло министерство. Куда девались деньги от сдачи помещений, можно было только догадываться.
Казалось, что в стране наступил полный беспредел. Все хотели все и сразу! Все обогащались, кто как мог.
Наконец наступил новый, двадцать первый век. Вместе с ним пришла и новая власть. Жизнь в стране стала постепенно упорядочиваться. Шатания в стране прекратились. Гринье успокоился и оставил свои мысли об отъезде из России, тем более что его жена тоже обрела покой, приступив к преподаванию, и ее неуемная творческая энергия нашла свой выход если не в ролях, так хоть в подготовке новых талантов для театров. Она отработала четыре года на курсе Снежко и выпустила своих первых учеников. К сожалению, в последнее время среди абитуриентов очень редко встречались будущие актеры на роли героев и героинь. Поэтому когда, уже выходя из института, Гриславская увидела фактурного красавца, улыбающегося такой завораживающей улыбкой, она не могла пройти мимо. Рядом с ним была эффектная девочка, но ее рост смутил Марию Федоровну. В театре все партнеры будут ниже или, в крайнем случае, такие же, как она.
* * *
– Простите, вас, кажется, Аней зовут? – спросила Гриславская, когда они пришли в канцелярию, где заполнялись анкеты будущих абитуриентов.
– Да, – утвердительно кивнула головой девушка.
– Какой у вас рост?
– Метр семьдесят четыре.
– Очень вы высокая для актрисы, – ужаснулась Гриславская. – Представляете, какого роста должен быть ваш партнер, если вы еще каблуки наденете?
– У нее отличный рост! – выступил в защиту своей подруги Денис. – На сцене она будет очень здорово смотреться!
– Ладно, не волнуйтесь, – успокоила их Мария Федоровна. – Главное, в конце концов, – это талант.
Их записали.
– Вам повезло, – внося их фамилии и данные в список, сказала секретарь канцелярии. – Успели. Завтра у нас последний день прослушивания перед турами.
У Ани бешено забилось сердце. От волнения кровь прилила к щекам. Какой ужас! Она могла вообще опоздать!
– Во сколько завтра?
– В одиннадцать часов, – ответила секретарь.
– Мария Федоровна! У меня просто нет слов. Вы, как добрый ангел, появились, чтобы нас спасти, – с глубоким чувством благодарности произнесла Аня.
Когда они вышли из канцелярии, Денис обратился к Гриславской:
– Я не знаю, что я буду завтра читать. Дело в том, что я не думал поступать, это решение пришло вдруг, когда я ехал в поезде. Я не готовился.
– Это плохо, – расстроилась Гриславская. – Но неужели вы не знаете наизусть ни одного стихотворения?
– Знаю, конечно.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя;
То как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя, —
продекламировал Денис. – Это я со школы помню. И даже одну басню Крылова помню: «Вороне где-то бог послал кусочек сыру», а вот прозы у меня нет.
– Хорошо. Я сама завтра приду на прослушивание. Разберемся. Вы только, юноша, хотя бы то, что знали когда-то, вспомните хорошенько.
Прослушивание желающих стать артистами проходило в несколько дней. Проводили его дежурные преподаватели. Гриславская еще никогда не была на этом этапе отбора. Здесь испытывали себя любые желающие, а среди них было
