Царь горы - Александр Борисович Кердан
Дома оказался отец, отдыхавший после ночных полётов.
– Как дела, сын? – поинтересовался он.
– Мальчишки портфель отобрали… – соврал Борисов, краснея от собственного вранья.
– Какие мальчишки? А ну, пойдём, покажешь!
– Большие, не с нашей улицы… – Врать оказалось совсем не трудно.
– И где они?
– Убежали…
И тут в дверь постучали. На пороге возник дядя Проша с мокрым портфелем в руке. Он поманил Борисова к себе и вручил ему портфель со словами:
– Реку засорять не надо, мальчик! Иначе в ней рыба водиться не будет…
Когда дядя Проша вышел, отец взял в руки портупею и провёл профилактическое мероприятие, приговаривая:
– Обманывать нельзя! Врать нехорошо!
Ни до этой истории, ни после отец Борисова пальцем не трогал. Одного-единственного воспитательного мероприятия оказалось довольно, чтобы навсегда отбить у Вити желание говорить неправду.
– Никогда не бойся сказать правду, сын! Даже если это грозит тебе наказанием… – наставлял Борисова на путь истинный отец, и он старался следовать отцовскому уроку всю жизнь.
Но вот теперь обстоятельства поставили его перед выбором: соврать и добиться справедливости или опустить руки и дать несправедливости восторжествовать? Конечно, неправедный поступок членов квартирной комиссии во главе с генералом Бурмасовым освобождал Борисова от мук совести, но всё же не до конца…
…Через несколько дней Царедворцев устроил обещанную встречу с генералом. Борисов отправился на приём в парадном мундире, прихватив с собой папку красного цвета.
Генерал-майор Бурмасов принял его в своём начальственном кабинете на третьем этаже штаба округа.
– Мне ваша ситуация известна, подполковник, – с порога, едва Борисов доложил о прибытии, проскрипел Бурмасов, окидывая его недобрым взглядом человека, которого оторвали от важных государственных дел по пустяку.
«Помнит нашу стычку в ОДО…» – смекнул Борисов, но отступать не собирался:
– Товарищ генерал-майор, у меня в папке – материалы всестороннего журналистского расследования по фактам коррупции в возглавляемой вами квартирной комиссии, – сухо сказал он, выделив слова «расследование» и «коррупция». – Факты проверенные, подкреплённые письменными заявлениями нескольких офицеров и членов их семей и копиями выписанных ордеров…
– Давайте сюда вашу папку – разберёмся. – Бурмасов небрежно поманил его к себе.
– Нет, товарищ генерал-майор, вам эти документы я не отдам. Вы – лицо заинтересованное. Я намерен направить их в «Красную Звезду», а второй экземпляр, заверенный нотариусом, в приёмную министра обороны Российской Федерации… В «Красной Звезде» их уже ждут!
– Вы, подполковник, пугать меня задумали? – У Бурмасова дёрнулось правое веко. – Да я вас… – Он привстал из-за стола. – Да вас завтра… в Вооружённых силах не будет!
– Это ваше право. – Борисов говорил нарочито спокойно. – Но лучше, товарищ генерал-майор, решить вопрос полюбовно… А то меня завтра не будет, а ещё кое-кого – послезавтра…
– Что вы хотите, подполковник? – усаживаясь обратно в кожаное кресло с высокой спинкой, раздражённо отозвался Бурмасов.
– Справедливости, товарищ генерал-майор. Только справедливости! Мне чужого не надо. Я хочу получить свою квартиру согласно очерёдности.
– Ну вы же знаете, кто ваш конкурент? – У Бурмасова снова дёрнулось веко.
– Знаю, товарищ генерал-майор, равно как и то, что этот, как вы выразились, «конкурент» вообще в очереди не значился… Следовательно, квартира моя по праву. А для «конкурента», вы, конечно, что-нибудь подыщете… Ведь так?
Бурмасов резко встал, вышел из-за стола и направился к Борисову.
– Хорошо, я решу ваш вопрос. Давайте папку!
Борисов плотнее прижал папку к бедру:
– Извините, товарищ генерал-майор, но папка останется у меня. Даю слово офицера, что, как только мне вручат ордер, я тут же сожгу её в присутствии моего непосредственного начальника – полковника Царедворцева. Сожгу, не открывая. Разрешите идти?
Генерал Бурмасов готов был вырвать у Борисова из рук папку, но вступить в рукопашную побоялся.
– Идите! – разрешил он. Подлец и трус, но не глупец, Бурмасов понимал, что загнанный в угол Борисов способен дать ему отпор, невзирая на генеральские лампасы.
«Теперь пан или пропал», – сказал себе Борисов, выйдя из штаба. – Что ж, если Бурмасов всё-таки задурит и начнёт меня прессовать, включу «рычаг» – Игоря Едрыкина. Напишу для «Звёздочки» статью про все выкрутасы с квартирами – мало не покажется!»
Он наивно, как та женщина из военного городка, к которой ездила Инга, всё ещё верил в силу слова, забыв, в какие времена живёт, когда и не за такой «компромат» могли запросто жизни лишить…
Но Борисова не убили, и дополнительный «рычаг» не потребовался: ордер на квартиру в доме на ВИЗе он получил в течение недели.
Вручая ему ордер, Царедворцев как-то по-новому поглядел на старого друга:
– А ты, оказывается, жучара, Бор! Что это за папку ты показывал генералу? Что в ней такого, что он приказал мне лично проследить, чтобы ты её сжёг, не открывая? Неужели сожжёшь?
– Конечно, я же слово офицера дал!
Они прошли в кабинет Борисова, достали из сейфа красную папку. В курилке Борисов торжественно бросил папку в металлическую бочку и поджёг.
Глядя, как пламя медленно пожирает картон, Царедворцев спросил:
– Так что в папке-то было, а? Бурмасов аж позеленел от злости…
– Коррупция, Коля! Коррупция… – усмехнулся Борисов.
Он промолчал о том, что ходил к генералу с пустой папкой, проще говоря, взял коррупционера Бурмасова на понт: «Подлец всех вокруг видит такими же, как он сам». Да и зачем что-то говорить, если цель достигнута и справедливость восторжествовала? А ещё Борисову было стыдно: впервые он добился справедливости неправедным способом, и это делало его победу не такой сладкой!
4
Как только Борисов получил квартиру, Инга переехала к нему, и они подали заявление в ЗАГС. Регистрация намечалась на конец ноября, но на учениях мотострелковой бригады, где Борисов собирал материал для окружной газеты, он сильно простыл и загремел в госпиталь с тяжёлой пневмонией. Он пролежал там почти три месяца. При полном обследовании выявились «болячки», накопленные за время службы: из пульмонологического отделения его перевели сначала в гастроэнтерологию, а затем – в сосудистую хирургию…
Конечно, вынужденное заточение в госпитале раздражало Борисова, лишало его привычного образа жизни. Но, как выяснилось позднее, это спасло его от командировки в Чечню. Пока Борисов лечился, Ельцин своим указом ввёл войска в мятежную республику, и началась полномасштабная война с «режимом Дудаева».
Генерал Бурмасов, не простивший своего унижения, настаивал, чтобы в Грозный с двумя уральскими полками отправился именно подполковник Борисов. Но против медицины даже приказы генерала бывают бессильны. В Чечню вместо Борисова откомандировали майора Дулова.
Борисов, узнав, что вместо него поедет Дулов, расстроился. Смысла начавшейся войны он, как большинство сограждан, не понимал и применение армии против
