Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов
А потом мне рассказала о «Дерьмомобиле» и прочих фемо-бандах. Такие, которые тампоны бросают со сцены. Бьются, реально бьются за права. Я думала, что смогу, к примеру, стать промоутером какой-нибудь такой мощной группы. А их в городе не нашлось. Я реально искало телок, которые будут такими же целеустремленными. А вокруг ходили и ездили только гламурные телки и ботанички. И лесби. На самом деле я всех их ненавижу. Ну никакой цели. Хотя, я, наверное, похожа на лесбиянку, да?
– Марина, а ты это – лесбиянка? – беззаботным голосом спросила Даша
– А что – похоже? – в тон ей ответила ей танцовщица. – Нет, я бисексуалка. Мне так кажется уже почти год, наверное. Я о таких вещах страшных думаю, когда на девчонок в гримерке смотрю, ты ужаснешься! Хотя, зачем тебе это знать? Тут у некоторых семьи есть, но что у них там – реально в душе? Черт его разберет. Здесь пахать надо, а не думать. Как в спорте – активность, форма и ты ды, и ты пы. Устаешь иной раз, как грузчик в порту. Испорчено у тебя настроение – а надо на сцену, изображать веселье и страсть. Мне порой вообще танцевать не хочется. Хотя сегодня весело, да и Инна твоя здорово настроение поднимает. Как ты с ней дружишь столько лет?.. Недавно один от меня получил в челюсть. Хотел трусы снять и засунуть деньги. Поглубже. Пьяный в хлам. И никто не помог – все смотрят, а он за трусы тянет. Пришлось врезать.
Она хотела произвести впечатление, а потом обратилась к образу, который, несомненно, Даше был знаком. Одетая в короткую юбочку и белую блузку, под школьный вальс она выбежала к шесту, положила ранец рядом, тревожно обежала вокруг ближайших столиков, улыбнулась ярко накрашенным ртом, а потом, медленно покачиваясь, стала расстегивать на блузке пуговицы. Сначала верхнюю, аккуратно, пальцами, а потом остальные, схватившись за края воротника и потянув их в стороны. Пуговки падали на пол в такт музыке.
И когда зритель увидел веснушки меж ее маленьких грудей, а потом и нижнее розовое белье, она одним движением сняла под юбкой трусики, швырнула их в намеченную жертву, села к нему на колени и смущенно улыбнулась. Сейчас он ей будет сапожки целовать, я сегодня просто в ударе, жаль, что сегодня будни и выход всего одни…
– Приватные танцы мне заказывали, наверное, пару раз, – говорили Марина, сидя в гримерке и попивая минералку. Даша глядит в зеркало, обклеенное черной мишурой, и ест шоколадку с орехами, потому что до сих пор волнуется. – Это в основном – хитрить надо, забалтывать. А на последней минуте снять последнее. И быстро свалить. И ничего и не показать.
– Ты вообще нормально себя здесь чувствуешь? Не устаешь?
– Более-менее. Не в первой. У меня тетка работала на рынке, у них там не лучше. Холод, с утра вставать, контингент неприятный. А зарплата ниже.
После того, как Марина отдохнула и оделась, они решили немного потанцевать на соседнем танцполе, менее виповом и более тихом. Количество публики зашкаливало, но коллегу все равно узнали – к Марине, прорезая плечом толпу, подошел мрачный мужик, который при этом одновременно улыбался и даже немного покачивался в такт.
– Здорово, девчонки! Как дела? Маринусь, познакомь.
– Ну, это Даша, соседка моя. Пришла со мной сегодня, – девушка подмигнула подруге: мол, все нормально, свои, не тушуйся.
– Отлично-отлично, – еще раз показал оставшиеся зубы мужчина. – А я работаю вторые сутки, устал, как вол. На входе такое творят, к троих уже пришлось применить настоящую грубую физическую силу. Но мы же все в рамках закона, ты же понимаешь.
– Прекрасно, душенька, прекрасно, – подмигивая Даше, ответила Марина. – Есть сегодня что-нибудь интересное?
– Ну, а я откуда знаю? – пожал плечами мужик. – Я же почти снаружи стою. Спустился вон на 15 минут перекусить. По мне так – все это хня страшная, вы уж извините, девчонки. Не по-нашему. Я, конечно, поплясать люблю, но в меру. И чтобы не так громко. У нас там сверху ничего и не слышно, Слава богу. А может, подруги славные, потом поедем куда-нибудь, а?
– Честно говоря, дружок, меня смущает твой внешний вид, – ответила Марина. – А я в мужчинах разбираюсь. Вот эта кожаная куртка. И армейские штаны. А я, как ты, может быть, знаешь – девушка отнюдь не брутальная.
В это время что-то нехорошее случилось в диджейской будке и долбить перестало.
– Не, ну я тебя видел однажды, – хохотнул ее собеседник. – Весьма нежная подруга. Но ты, милочка, ничего не понимаешь, на самом деле. Пляшешь, попой крутишь у шеста. Сейчас надо быть осторожным. Вокруг сплошные заговоры. Русским-то совсем уже жизни не стало, понимаешь, о чем я? Китайцы слева, азербайджанцы, таджики с юга, евреи изнутри.
– А я, вообще-то, тоже еврейка, – прокричала Даша, потому что музыка вновь началась. Ленин знакомый долго на нее смотрел – до самого конца трека. А потом крикнул, как будто шепотом сказал:
– Бля, вот кабы не здесь… Ну, Маринка, ты чудная все-таки… – и ушел.
– Это наш охранник, – шепнула ей Марина. – Он нормальный, только с загонами.
– Мне не очень нравится, как он на меня глядел.
– Если он трезвый, то все в порядке. Это же нормально, такие разговоры. Работа сложная, наверху постоянно всякие неадекватны грудью вперед прут. Тут надо быть и трезвым, и немного пьяным – или от алкоголя, или от мозгов повернутых собственных…
Тем не менее, Даша перестала танцевать и отошла к стенке.
– Мда, надо тебя отвлечь, – продолжила Марина. – Душенька, а как ты относишься к экспериментам в сексе?
– Я? К экспериментам? – Даша сказала это чересчур громко – даже для клуба.
– Да. Я недавно поняла, что на самом деле меня возбуждает. Клоуны.
– Клоуны? – удивилась Даша
– Да, чтобы люди занимались сексом с париками на головах, красными носами, выбеленным лицом, нарисованными звездами и улыбками, в просторных штанах и рубашках. Все-таки это весело… О, смотри, какая девушка!
Тот, на кого она показала, действительно заслуживал внимания. Очень длинные ноги. Девица стояла возле барной стойки – и ее бедра начинались уже почти там, куда ставят пепельницы и бокалы. Короткое платье, наоборот, быстро заканчивалось. Не фигуристая, но Марина уже успела мысленно ущипнуть ее за задницу, когда к барышне подошел мужчина, дышащий ей в шею, с лицом, полным морщин и усталости. Кавалер что-то быстро сказал девушке, приобняв за талию – без страсти, без явного удовольствия. Обыденность.
– Наверное, надоела она ему уже, – заметила Даша. – А мы ее теперь запомним, как минимум, на неделю. А потом опять забудем.
Письмо из Голландии
Сестра, сестра! Из самого логово разврата пишу я тебе! Не знаю, что происходит в этой дикой стране, но все это
