Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном - Евгений Германович Водолазкин
Веронике стало страшно, когда она увидела, что история и картинки в книге рассказывают о ней самой. Словно, открыв давно знакомую книгу, Вероника заглянула туда, куда не должна была смотреть. Видеть то, что это все про Веронику, было нельзя. Так не должно было быть: посмотреть и увидеть мир нарисованным вокруг нее. В момент этого взгляда и узнавания невозможно было и сомневаться, что мир — это сновидение Вероники и что этот миг, это чувство и всё вокруг нарисовано именно так, и этот миг уже происходил и происходит всегда. Вероника ужаснулась этому чувству всем сердцем и одновременно не могла не принять его.
Если человек так увидел — он умер. Разве кто-то может видеть и жить, когда нет ни времени, ни пространства и только бесконечная, абсолютная Истина, которой оказываются все вещи и существа? В этот момент для Бога, который любит, умирает ребенок. Ребенок должен был жить в обычном, радостном, светлом сне человеческой жизни, а не в открытости вечного сна. А Бог, который любит еще больше, в этот момент говорит через всё и всех с бесконечной любовью: «Я ловил тебя всю жизнь и наконец поймал. Ничего не бойся, я с тобой и всегда буду с тобой». Он говорит: «Смотри, я в центре каждого кадра этого фильма. Это светлая сказка. Когда этот фильм закончится, все актеры, и даже дикие волки, пойдут домой».
Потом пришел Сказочник и рассказал Веронике историю про то, как ее прокляла Фея. Сказочник был самособирающейся сказкой, на которую изнутри смотрел Наблюдающий и иногда подсказывал: «Сказочник здесь использует определенные приемы, посмотри, как это сделано».
Мама Вероники работала преподавателем английского, брала учеников на дом даже на даче. Вероника зашла в ее комнату и увидела лежащий на столе учебник английского. Девушка зачем-то подошла к нему и наугад открыла: перед глазами Вероники вдруг оказалась картинка, буквально повторяющая одну из картинок из «Спящей красавицы». Там была та самая страшная, старая Фея. Вероника испугалась, и начала собираться сказка. Эта Фея была иностранкой, скорее всего англичанкой, ведь Вероника в тот момент увидела ее в учебнике английского. И как раз за год до рождения Вероники ее мама ездила во время учебы на стажировку в Англию. Вероника прочитала когда-то попавшуюся в сети статью про английских сатанистов-оккультистов, и дальше сказка про Фею начала течь в сторону некоего ритуала, который тайно провели над мамой, когда она была в Лондоне, чтобы проклясть ее будущего ребенка. Существовало некое пророчество, будто русская женщина должна родить посвященное Дьяволу дитя, которое изменит мир, и приезжавших в Британию советских девушек тайно посвящали Дьяволу: проводили в каком-то загородном особняке ритуал, зачитывая их имена. Девушки об этом ничего не знали, возвращались на родину, а когда у них рождались дети — они уже заведомо принадлежали Дьяволу. И кто-то из этих детей должен был стать самим Антихристом. Наблюдающий в это время показывал Веронике, что так работает встроенный плеймаркет: внимание цепляется за какую-то деталь и предлагает игру.
Эта сказка была похожа на дешевый мистический триллер, и Вероника внутренне сказала: «Не верю». И тут же возникла другая возможная сборка сказки. Фея, чей образ неслучайно был начертан в учебнике английского, не была англичанкой, она была преподавателем английского, как мама. И у нее были какие-то причины ненавидеть маму и проклясть ее будущего ребенка. Вероника вспомнила, что у мамы до рождения дочери была любовь с молодым человеком по имени Алексей. Он был сыном лучшей подруги Аллы Алексеевны. Та женщина как раз была преподавателем английского в одном вузе и когда-то помогла устроиться туда еще совсем молодой Вероникиной маме. Мама и Алексей собирались пожениться, но он заболел шизофренией, стал вести себя странно и пугающе, и невеста в итоге ушла от него. Через некоторое время Алексей погиб. В голове у Вероники сложилась сказка о том, что его мать винила в этом несостоявшуюся невестку и прокляла ее и весь ее будущий род. Наблюдающий подсказал Веронике, что в этой сказке проступает история самой Аллы Алексеевны, двоюродной бабушки Вероники, профессора консерватории, которая тоже болела шизофренией, осталась бездетной и покончила с собой в пятьдесят лет.
В «Лебедином озере» тоже было про Веронику и Фею. Вероника танцевала белым лебедем Одеттой, а Фея черным — Одиллией. О — движение вширь, расширение круга. Д — прерывание. ЭТТА — легкость, полет, поддержка двойного Т, поднимающая в воздух, как перышко. После прерывания Одетта получила поддержку и полетела. В итоге излилось бесконечное благо — А. Ниспадающее с абсолютной высоты, связующее и одновременно отпускающее на свободу бытие, разомкнутое в своем ниспадении.
У Одиллии был другой путь. О, Д, дальше И — тонкий писк, движение по ломаной линии, зигзагами, вытянутые горизонтально губы. После прерывания что-то сломалось и пошло больное долгое движение, She was ILL. ТТ не подхватили на крыльях неба, но прозвучали хрустальные колокольчики ЛьЛь. Она же Фея! И снова И, ведь у черных лебедей путь дольше, чем у белых. Они долго болеют, и в итоге приходит Я, ЙА. ЙА — это когда А возможно только через Й, Йод. Перед их А необходимо поставить грамматический символ Имени Божьего: без него они не смогут чисто пропеть свое А. Кое-кто когда-то давно так задал значения этого языка, несомненно из лучших побуждений. Черные лебеди слишком много говорят о себе Я, а белые лебеди просто любят — так считается. Но на самом деле обе они начали с О, и ничего особо хорошего в этом нет. Начавший с О, конечно, не может быть белым лебедем. Но для того чтобы был танец, белые лебеди нужны, и когда их нет — белым лебедем объявляется кто-то, кому больше идет белое.
Одетта и Одиллия являли собой прекрасную Од из «Песни о Роланде». Прекрасная Odd была такой девушкой, которая приходит в компанию, и все видят, что она очень красивая и очень странная, боятся к ней подойти, и она весь вечер сидит одиноко в углу. А если к ней кто-то подойдет — обязательно ответит невпопад. Вероника была именно такой.
Дедушка Вероники был ученым-востоковедом, и в сарае на даче остался старый
