Записки эмигрантки - Ника Энкин
Я не хочу жить, как все эти люди, как многие американцы, как роботы. Рутина! Жизнь вообще не для этого дана! Да, все это временно. Но ничего нет более постоянного, чем временно! И если человек привыкает к такой рутине, как к временной, боюсь, что уже войдя в этот темп и свыкнувшись с ним, очень тяжело будет выйти из него. И американский девиз: « жить, чтобы работать, а не работать, чтобы жить» – вот уж точно НЕ ДЛЯ МЕНЯ! Каждый создает себе тот образ жизни, который он хочет. Хотите рутины? Пожалуйста, получите ее! А я буду стараться избегать ее всеми возможными методами!
И с этими мыслями, пожелав себе забыть дайнинг и шесть дней тренинга как страшный сон, я погрузилась в сладкую дрему.
16. Новые соседи
Как-то вечером, подходя к нашему зданию, я увидела перед собой женщину, входящую внутрь. Судя по тому, как она была одета и как выглядела, я сразу поняла: русская. Методом дедукции я вычислила, что она только что сошла с Нью йоркского автобуса и направляется домой, после работы. Успев за пять месяцев проживания узнать всех русских в этом здании я поняла, что это та самая Маша, которая недавно переехала из Бруклина со своим сыном Никитой и с которыми нас безуспешно пытается познакомить Эдик. «Вот и подходящий момент, – подумала я. – А то Эдик еще год будет нас знакомить.» Все мое общение составляли Женя с Олей, а мне оно было необходимо как кислород.
–
Вы Маша? – спросила я ее, когда мы вместе вошли в лифт.
–
Да, а Вы, наверное, Ника! – приветливо улыбнулась она.
–
Точно!
Мы разговорились. Она тоже очень хотела познакомить Никиту с кем-нибудь и, обменявшись телефонами, мы договорились созвониться в выходные и пойти вместе с ребятами погулять.
В субботу Маша позвонила и пригласила нас к себе, на чай. Расположившись на кухне, я поинтересовалась:
–
А где же Никита?
–
Он в своей комнате. Ты знаешь, он так не хотел уезжать из Бруклина, что сейчас объявил мне забастовку. Он не хочет ни с кем общаться и сказал, что не будет стричься до тех пор, пока мы не переедем назад, в Бруклин.
–
А что, ты собираешься назад? – удивилась я.
Квартира была обставлена абсолютно новой, только что купленной, мебелью и было очевидно, что человек решил расстаться со старой жизнью. Я правильно подумала. Маша опередила мой вопрос:
–
Да что ты? Конечно, нет! Я решила полностью расстаться с Бруклином. У меня там был бойфренд, который как чемодан без ручки – и нести тяжело и бросить жалко. Ходит, мучает меня. А я понимаю, что вроде он и неплохой, а я зря время теряю с ним. А тут с Эдиком из вашего здания познакомилась и он сказал, что у вас квартиры есть свободные. Приехала, посмотрела, мне понравилось – вот так и оказалась здесь. Видишь, даже мебель старую выбросила – все новое! Да и квартиру не сравнить – у нас в Бруклине там крысы бегали!
–
Кошмар! А почему же Никите здесь не нравится? Он еще школьник? – спросила я.
–
Он в Бруклине живет с тех пор, как я привезла его сюда – с девяти лет. Сейчас ему семнадцать и он идет в последний класс High School. Там все его друзья, вся его сознательная жизнь прошла.
И Маша рассказала нам, что она закончила в Москве педагогический и специализировалась на английском и немецком языках. С мужем познакомилась там же, в институте. После рождения Никиты они развелись. В столице жила с сыном, мамой и сестрой в «двушке», потом сестра вышла замуж и к жильцам добавился муж, а впоследствии и «борзая». Вот этого Маша вынести не смогла.
–
У нас шла борьба за кровать, кто в ней будет спать. Собака пыталась вытолкнуть меня, а я ее,– смеялась Маша.– она знала, что я ее не люблю и всячески мстила мне – рвала мои вещи. Одно ее останавливало: звук будильника! Каждый раз, когда она занимала мою кровать, я подносила к ее уху будильник и включала его – собаку как ветром выметало из кровати.
Смех смехом, а выхода не намечалось. Работая учительницей в школе, она знала, что жилье в Москве ей не светит, да и семья сестры со временем имела тенденцию к увеличению. Сюда Маша приехала без документов десять лет назад и прошла свой нелегкий путь пока получила рабочую визу, а затем и Грин карту. Но это стоило ей немалых денег. Никиту вывезла не сразу, а через несколько лет после того, как удалось получить стабильную работу. Она, вот уже много лет работая в Нью Йорке в компании по отправке грузов теплоходами, Манхэттен обожает и не мыслит своей жизни без него.
–
Я не представляю, если бы я работала где-то в Нью Джерси, – продолжала она. – Никакого просвета. Отработал – и домой. А тут – ты в центре всего. Ты сразу же можешь пойти после работы на «дринк», посидеть в баре, познакомиться с кем-нибудь.
–
Никита, иди познакомься с Даниилом! – периодически звала она сына. Без ответа.
Маша была чуть старше меня. Крашенная блондинка, большие голубые глаза, красивый пышный рот и маленький носик. Имея хорошее лицо, она, как многие русские, использовала слишком много косметики и, таким образом, из красивого оно становилось каким-то порочно-развратным. Да еще и эти пережженные краской белые волосы дополняли картину. Фигура тоже была неплохой, не считая небольшого животика, выпирающего так некстати. Средний рост, красивые ноги, сексуальная «стоячая» грудь. Впрочем, она знала свои достоинства и старалась носить декольте и короткие юбки, чтобы подчеркнуть их.
Также мы узнали, что ее отдыхом являются танцы. Она не пропускает ни одного выходного, чтобы не пойти в ночной клуб и не натанцеваться вдоволь. Это ее разрядка. Я понимала, что это абсолютно не моя “cup of tea”, как говорят здесь. Не мой человек. У нас разные интересы. Я вообще никогда не любила ночные клубы и бары – с самой ранней юности, когда, казалось бы, самое время ходить, знакомиться. Искать знакомства таким образом я всегда считала унизительным. Я склонялась к мысли, что нельзя завязать в баре серьезные отношения. На одну ночь? Мне это не надо было! И если все-таки подружки меня затаскивали туда, всегда становилось очень неприятно испытывать на себе похотливые оценивающие взгляды парней вокруг. Я не ханжа, может быть слишком серьезная или так воспитана, но ничуть не жалею об упущенных возможностях барных знакомств.
