Музыка пчел - Эйлин Гарвин
Гарри, чьи финансовые накопления составляли 297,75 долларов, полбанки арахисового масла, две пачки соленых крекеров, батончик и литр виски, сказал:
– Да, сэр. Конечно, сэр.
Доктор улыбнулся.
– Замечательно, – ответил он. – Намного легче восстанавливаться, когда тебе помогает семья.
Он засунул папку подмышку и протянул руку, чтобы снова пожать руку Гарри.
– Я зайду попозже. Если будут вопросы, зовите медсестер.
Доктор вышел из палаты.
Гарри присел и посмотрел на своего дядю, который с трудом дышал, и не знал, что и думать. Ему нравился дядя Гарольд, но он не так близко был с ним знаком, не так, как мама, во всяком случае. Больше всего он испытывал чувство вины от того, что у него не было каких-то глубоких переживаний: ни печали, ни волнения. Но он мог находиться здесь от имени своей мамы. Это уже что-то.
Около пяти вечера, зашла медсестра с обеденным подносом.
– О, не думаю, что он сможет это съесть, – сказал Гарри.
– А здесь больше никто не проголодался? – подмигнула она.
Курица в сливочном соусе и рис, кукуруза, салат и печенье. Гарри все слопал с чувством стыда и благодарности. Он заснул на стуле и проснулся только утром, когда зашла следующая медсестра. За все время дядя Гарольд даже глаза не открыл и не произнес ни одного звука, кроме хрипов. Без очков и зубных протезов он был похож на младенца. На тонкой руке остались синяки от капельницы. Гарри взял его за руку, которая на ощупь была бумажная и холодная.
– Я вернусь завтра в обед, дядя Гарольд, – сказал он. – Принесу карты и сыграем в рамми.
Гарри поехал вниз с холма к Худ Риверу и через мост. Он проехал мимо «Ривер Дейз» и мельком увидел Мойру в витрине булочной. Сердце сжалось, в животе заурчало. Он с тоской подумал о подносах с едой в больнице, которые провозили мимо двери в палату. Та медсестра, что развозила еду утром, поесть ему не предложила да и вообще выглядела очень недружелюбно, поэтому спрашивать Гарри не стал.
Он остановился возле вагончика с едой на выезде из города и купил на завтрак буррито. Он научился немного говорить по-испански, работая в бригаде на фирме своих родителей. Так что он сказал «доброе утро» и сделал заказ на испанском. Парень просиял и сказал Гарри что-то, что он не понял. Он дал Гарри апельсиновый сок бесплатно и указал на пластиковый стул рядом с вагончиком. Гарри присел и махом проглотил буррито, облизал пальцы и высосал досуха картонную коробку с соком. Он оглянулся на стройные ряды деревьев в фруктовых садах. Белые цветы колыхались на ветру. Наверху открывался вид на долину, с юга виднелась гора Худ и еще больше садов, которые маршировали, пересекая горизонт. Он услышал кашель дизельного двигателя и увидел красный трактор между рядами деревьев. Двигатель поднял в воздух стаю птиц, которая метнулась через дорогу с криками об опасности, размахивая почти бесполезными крыльями. Это стая перепелок, вспомнил Гарри из энциклопедии, когда услышал их обеспокоенные крики. Он вытер руки о штаны и схватил велик.
– Gracias, señor! Buen día! – просиял мужчина.
– Gracias![17] – поблагодарил Гарри, махнув рукой.
Он припарковал велосипед в тени рядом с ручьем и остался ждать назначенного часа. Попытался придумать, что будет говорить фермерше. Может, надо было принести копию резюме? Эта мысль утроила его тревожность. Он не думал о собеседованиях с тех пор, как его коуч говорил с ним в коррекционном центре.
Его психолог – худощавый итальянец по имени Энтони Барон. Энтони носил выглаженную синюю рубашку с галстуком и золотую сережку в ухе. В его кабинете сильно и неприятно пахло кедровой отдушкой лосьона после бритья. Гарри присел на указанное ему кресло. Одно из колесиков раскрутилось, и кресло кренилось назад, если Гарри ерзал на стуле. Он сел на краешек стула и, чувствуя себя как в кабинете директора, смотрел, как Энтони листает его папку.
– Мистер Стоукс. Хорошо. Значит так, вы выпустились из высшей школы. Хорошо. Оп-па, мальчик из колледжа! Такое у нас редко увидишь. Как же вы здесь оказались, с дипломом из колледжа?
Он оторвался от папки с поднял на него густую бровь.
Гарри поник.
– Это был просто муниципальный колледж.
Энтони сердито уставился на него.
– Мистер Стоукс, большинство мальчиков в этом заведении не закончили и восьмого класса. Вы знаете, что это значит для поиска работы – не иметь диплома об образовании? Это с судимостью? И коричневой кожей?
Гарри покачал головой и покраснел.
– Нет, не знаете. Правильно. Запомните это. Не списывайте со счетов свои преимущества. Будьте благодарны за то, что у вас есть образование, хорошо, Гарри?
Гарри кивнул.
– Итак, что вы умеете? Сейчас посмотрим. Вы занимались озеленением. Вижу, что это была компания твоих родителей. Что еще? Какое-то время вы работали в ресторане. Чем вы там занимались?
Гарри пожал плечами и стул покачнулся. Он увидел, как Энтони нахмурился, и сел ровно.
– М-м, я делал всего понемногу. Принимал заказы, мыл посуду, чистил и резал продукты, кладовку разбирал, работал доставщиком. Такое все, – сказал Гарри. – Ресторан маленький был.
Это подытоживало все его проблемы. У него не было способностей ни к чему.
Энтони выглядел разочарованным, когда увидел, что Гарри не заполнил страницу с целями. Мужчина протянул ему лист.
– Возьмите его с собой, Гарри. Подумайте над ним. Вы удивитесь, как это может помочь. Обсудим в следующий раз.
Он быстро улыбнулся, и Гарри приободрился. К сожалению, другого раза не случилось. Психолог на второй, и последней, консультации оказался женщиной старше его матери. Она раздраженно выслушала вопрос о том, где Энтони, и сказала, что это не ее работа, следить за персоналом. Спрашивать про список целей тоже не стала. Она дала ему целую кипу форм для подписания и разгадывала кроссворд, пока он их заполнял. После забрала бумаги, не говоря ни слова, и указала на дверь жестом, который должен был продемонстрировать, что он готов встретиться с миром трудовых отношений за пределами тюрьмы.
Гарри посмотрел в электронном письме, как пройти на ферму, и покатил дальше по дороге. Высокие пихты росли здесь кучно и нависали над головой, образуя зеленый тоннель. Гарри набрал скорость, съезжая с холма, надеясь, что едет в правильном направлении – не пришлось бы ему возвращаться. Он увидел фамилию «Хольцман» на почтовом ящике в конце аллеи, слез с велосипеда, подошел к аккуратному синему дому, заправляя на ходу рубашку.
Он слышал голоса на улице возле большого сарая, и когда зашел за угол
