Там темно - Мария Николаевна Лебедева
Посмотри чуть пониже, найдёшь описания, где среди прочего будет:
Степень изношенности: незначительные следы бытования.
Дефекты: потёртости.
Это не только про мышь, птиц или горстку жуков.
В таких местах чуешь движение времени и то, как твоё (или чьё) бытование оставляет видимый след. Может, еще и потёртости.
Смотреть больше нечего, только уйти вот нельзя.
Хочешь попробовать?
Ну выходи.
Ну вернись к изначальному пункту.
Заходи.
Тебе просто надо здесь быть.
Проверяет ещё. Из библиотеки так просто не выйдешь. Не думай, кем подрана дверь изнутри.
– Прячется от солнца в тень, – говорит охранник гардеробщице.
– Крот, – говорит гардеробщица.
– Нет.
– Червь? Червяк?
– Семь букв. Вторая, четвёртая – е.
– Черевяк. Я не знаю. Да посмотри ты в ответах.
Тогда он послушно листает.
– Тенелюб, – недоумённо озвучивает охранник.
– Ты это придумал, – говорит гардеробщица. – Не бывает такого слова.
Он идёт показать ей желтоватые страницы, где чёрным по полупрозрачному – «тенелюб», – и в куртки прячется гардеробщица, не в силах перечить печатному слову, и ворчит «ну ты тенелюб», не желая считаться невеждой, походя расширяя словарь. Охранник смотрит в заполненный кроссворд; он как будто бы ищет отгадки на чёрные промежутки между квадратами слов.
Начало подзадержали. Класс сгрудился в фойе, занял кресла и стулья. Из-за толстых стен интернет ловил не у всех, вайфай был запаролен, и оттого каждый стал по себе. Это было не очень приятно. Они поискали спасение друг в друге, и учительница зашикала, требуя соблюдать тишину.
Не то что все так хотели послушать, как пришли в храм знаний и мудрости, но пора бы уже начинать.
У окна что-то вроде комода с огромным количеством ящичков. На одном из них было помечено «картотека ненайденных книг», и Ясе неодолимо захотелось потянуть на себя этот ящик, вынуть карточку, сунуть себе в карман, чтобы хоть одна из ненайденных книг могла сгинуть, как и замышляла. Не остаться ни словом, ни записью в библиотеке. Просто пропасть, будто не было ничего. Учительница метнулась к ней и сурово спросила, зачем Яся тут копошится.
Прошла-прошуршала сотрудница в платье наподобие бального, только сделанном почему-то из подборки старых газет. Одноклассник пытался её на ходу прочитать, а Ясе подумалось: кто-то же в вязкой живой полутьме разъединял и сшивал воедино, ярусы возводил из статей, нарезал хрусткие полосы про медовый праздник в селе, выборы, гороскоп, топ лучших блюд из яиц, прочий полезный контент. Сотрудница шла как живая реклама. Томный благостный депутат смотрел с человечьей спины, и разворот с его фото сложен был так, что глаза сильно съехали к подбородку.
К Ясе бочком пропихнулась подружка, чтобы сказать деловито: «Здравствуйте, я из газеты». Яся тоже хотела ей в ответ пошутить – они так часто болтали, умножая, нанизывая реплики, – и улыбнуться в подобный момент значило в той игре проиграть, но на ум ничего не пришло. Девушка из газеты скрылась в каком-то зале, полном, судя по звукам, малышни или, может быть, мух, чтоб прихлопнуть их платьем.
– Все болеют – и что. У меня же тут дети! – где-то поодаль возмущалась учительница. – Пусть тогда кто-то другой проведёт.
Ясин класс, уловив, что это они сейчас дети, дружно хрустнул плечами, удлиняя и без того таких крупных себя.
Учительница шумела.
Это было не в правилах. Всё, что не шло по плану, здесь не ценилось.
Библиотека, почуяв угрозу, дрогнула стенами – они собрались едва видными складками, чуть напряглись и исторгли тех, кто прислуживал ей. Суетливо забегали по этажам, распорядились исправить. Выбрали среди подобных себе ту, которой могли откупиться, и она обречённо засеменила шаг в шаг по ковру.
На библиотекарше была одежда из ткани. Так что можно было понять, что тут в газеты рядятся не из требований униформы.
– А где у вас индийский эпос? – тут же спросил кто-то.
– Не обращайте внимания, – властно кивнула учительница библиотекарше, которая уж собралась отвечать всерьёз, где тут что.
Экскурсия зашевелилась. Повели потайными ходами: застенками, подвалами, хрупкими лесенками – не для того, чтоб запутать, а потому что иначе никак, библиотека сплошь состояла из скрытого. Так ссыхались между собой слой за слоем обои в деревянных дряхлых домах, и между бумагой и срубом копошились домашние мыши. Их движимые контуры можно обычно заметить (хоть лучше бы не замечать), и мыши одновременно внутри дома и вне его. Так было в одном из домов, где Яся когда-то жила. Не думая совершенно, что станет однажды той мышью.
Мрамор, пыль и крошащаяся позолота, высокие звуки из рта уходят под потолок – Яся не запомнила и половины, отстала в каком-то из поворотов, задержалась у стеллажей.
Класс ушёл. Подружка послала вослед страдальческую гримасу. Яся неопределённо пошевелила рукой. Это значило «я вернусь».
Пространство не отпускало. Сперва – некий крохотный зал. За стеллажами стояла, скрытая от посторонних глаз, старая школьная парта. На ней – комп с табличкой «Время работы – 1 час». В библиотеке традиции чтят и общаются через таблички.
То на этот «1 час», то на часы с болезненной жадностью смотрит не при делах посетитель, ботинком простукивает наугад фрагменты гнилого паркета. Он не смеет себя проявить: обережная табличка работает, как насыпной круг из соли.
Та, что сейчас за компом, не замечает его. Перед ней – почти настоящая ферма: не зевай, проверяй, взошли ли озимые из пиксельной жирной земли.
Тот, кто сейчас так хотел бы быть ею, мнётся, дёргается: невтерпёж.
Стрелка часов работает на него. Стрелка всё ближе к цели.
Женщина нехотя привстаёт, только мышку не выпускает, нужно задать корму свиньям, румяным, задорным, таким-то живым в собственной ненастоящести.
Щелчки мышки – удары хлыста.
Жрица библиотеки за стойкой не замечает обоих.
«Три часа! – в никуда повторяет мужчина. – Уже три часа!»
Стрелка часов бьёт наповал: со временем сложно тягаться.
Библиотекарша поднимается во весь свой великий рост, зло топорщится мех на пушистой жилетке. И женщина парочкой кликов прощается с фермой, бредёт к выходу, избегая глядеть хоть куда: только прямо перед собой.
У компа новый царь на час, после он будет никто. Он поспешно вбивает что-то в поисковую строку, и лицо его в профиль (может, ещё и анфас, но в фас лица Ясе не видно) – сосредоточенная благость.
Библиотекарша достаёт ламинированный листок «Буду через 15 минут». Это хитрость. Пятнадцать минут истекут лишь по воле начавшей отсчёт.
Слышно, как –
