У смерти два лица - Кит Фрик

— А где Джек?

Кейден пожимает плечами:

— Спит наверху, наверное. Нам сюда.

Он показывает на дверцу высотой по пояс, отделяющую узкую спиральную лестницу в задней части комнаты прислуги, превращенной в читальню, потом наклоняется и открывает защелку. Кейден придерживает дверцу, и я смотрю вниз. На лестнице есть перила, но ступеньки кажутся довольно опасными. Я выпрямляюсь и упираюсь ладонью в стену, пол вокруг лестницы ходит волнами у меня под ногами.

— Ты первый, — говорю я.

— Не любишь высоту?

— Не очень.

— Извини. Было бы неплохо, если бы здесь был лифт или что-нибудь в этом роде, но нет, — Кейден начинает спускаться по лестнице, даже не держась за перила.

— Все будет в порядке, — цежу я сквозь стиснутые зубы.

Я спускаюсь, одной рукой опираясь на стену, а другой крепко держась за перила и глядя прямо перед собой.

Когда я добираюсь до низа, дыхание просто застревает в горле. Насчет домашнего кинотеатра Кейден не шутил. Вместо ожидаемого обычного телевизора я вижу настоящий экран, как в кинотеатре. Кейден нажимает на кнопку на стене, и из потолка медленно выдвигается цифровой проектор. К полу привинчены шесть рядов старинного вида театральных кресел, обтянутых красным бархатом, а вдоль стены расположилась самая большая коллекция дисков «блю-рей», которую я только видела. В дальнем углу — наполовину использованный рулон бумажных полотенец и ведерко со средствами для чистки. В воздухе слабо пахнет антисептиком. Кейден устроил уборку к моему приходу.

— Ого! Это просто фантастика!

— Это мой папа устроил, — говорит Кейден. — Там целая кладовка забита кинолентами, только проектор накрылся. Он был настоящим киноманом. Родители устраивали здесь киносеансы, приглашали всех друзей.

Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе другой Уиндермер. Роскошный, шумный, полный людей.

— Наверное, здорово было…

Кейден пожимает плечами:

— В Уиндермере раньше было полно разных развлечений. И не только киносеансы. Мои родители устраивали просто легендарные вечеринки. Собирался весь город, плюс друзья из Нью-Йорка. Но я это уже едва помню.

— Почему? — спрашиваю я, подходя поближе, чтобы рассмотреть коллекцию дисков, занимающую целую стену.

Кроме обещанного изобилия мюзиклов и фильмов ужасов здесь есть все от свежих комедий и фильмов «Марвел» до широкого выбора биографических картин и коробки с ограниченным коллекционным изданием «Властелина колец».

— Папа умер, когда мне было пять. Наверное, маме после этого было не до развлечений.

— Верно, — я не помню, говорил ли мне Кейден, что его отец умер от рака желудка или я слышала это в одном из подкастов Мартины, поэтому прикусываю губы, стараясь припомнить источник информации до того, как скажу что-нибудь, чего не имею права знать. — Да, это логично.

Я вспоминаю стопку библиотечных книг на кофейном столике наверху.

— Странно, наверное, было? — говорю я, не успев сдержаться. — Ну, расти здесь с белыми родителями?

— А… — Кейден плюхается в кресло в заднем ряду и закидывает ноги на спинку кресла перед собой. — С чего это ты вдруг решила спросить?

— Просто тут с расовым разнообразием не очень, — я обвожу рукой кинотеатр, но имею в виду весь Херрон-Миллс. — Ты сам тогда говорил.

Дома, в Бруклине, мы с друзьями часто говорили о расовых и классовых проблемах. В нашей школе больше половины учеников были цветными, а богатых среди нас и близко не было. Но говорить об этом здесь и сейчас — совсем не то, что разговаривать с друзьями. То ли потому, что мы с Кейденом едва знакомы, то ли из-за того, что он рассказал мне тогда в конюшне. То ли дело в том, что он — парень, а я, вместо того чтобы флиртовать, разводить его на выпивку и убеждать себя, что мне все равно, что он касается моей кожи ладонями так, будто они затянуты в неудобные перчатки, на самом деле стараюсь узнать его поближе.

— Ну… — протянул он. — Если подумать, то да.

Я не могу забывать о том, что здесь преобладает белое и привилегированное население. Даже до исчезновения Зоуи атмосфера тут могла быть просто удушающей. Но маленьким я почти не понимал, что значит быть ребенком смешанной расы…

Я отрываюсь от стены с фильмами и устраиваюсь в кресло через два ряда спиной к экрану, чтобы видеть лицо Кейдена.

— Моя биологическая мать — белая. Ей было всего семнадцать, когда я родился. Биологический отец — черный, но они не жили вместе. И он в моей жизни так и не появился. А мама не могла научить меня черной культуре. Пойми меня правильно, она отличная мать. Здоровье у нее не всегда было такое, как сейчас. Но, да, это было странно. Пока я рос, я многого не понимал о расовых проблемах что с личной, что с культурной точки зрения. Многие вещи мне по-прежнему трудно уложить в голове.

— В Йеле все по-другому?

— Да, по-другому. Но Йель — это странное место. В Нью-Хейвене всего тридцать процентов белого населения и больше шестидесяти процентов афро-американцев и латиноамериканцев. Но в Йеле всего шесть процентов черных студентов. Когда ты черный, чувствуется это напряжение.

Я медленно киваю, вспоминая, как его приятель Тим Ромер рассказывал в подкасте о полиции, пристально следящей за черными парнями в университете. Потому думаю, насколько странно знать о жизни Кейдена то, что он мне не рассказывал, насколько это грубое вторжение в его личную жизнь, и держу язык за зубами.

— А как твои родители приняли то, что ты на все лето поехала сюда няней? — спрашивает Кейден, меняя тему разговора.

— Мама сначала вела себя странно. Понадобилось время, но, похоже, она привыкает к тому, что деточка теперь живет отдельно, — улыбаюсь я. — Отца я не видела с тех пор, как мне исполнилось четыре, так что сомневаюсь, что его это хоть немного заботит.

— Хм… Значит, тоже безотцовщина, — натянуто улыбается Кейден.

— Да, выходит, так.

— Не будь слишком строга к матери, — говорит он. — Ты у нее одна?

— Да.

Он пожимает плечами, и я вижу, что он думает о своей матери, о собственном решении провести лето здесь, хотя, не сомневаюсь, он мог бы устроиться на какую-нибудь интересную практику, или отправиться учиться за границу, или что там еще делают студенты Йеля на летних каникулах…

— Кстати о мамах, — говорю я, протягивая руки за спину и скручивая волосы в толстый жгут. — В прошлые выходные я с твоей познакомилась.

Брови Кейдена ползут вверх. Это ужасно неловко, но если мы собираемся дружить, то я не хочу, чтобы миссис Толбот маячила между нами, словно какая-то неприятная