Девочки в огне - Робин Вассерман
С Лэйси я не разговаривала.
Я знала, это глупо. Злость на нее прошла. Я видела Ублюдка – и тоже не хотела бы заслужить его гнев.
Я никому не звонила, никуда не ходила. После школы отправлялась прямиком домой и смотрела телевизор, пока не приходило время ложиться спать. Домашний арест изрядно напоминал существование, которое я влачила до Лэйси, чем приводил меня в ужас.
– Как в прежние времена, верно? – говорил папа во время рекламы, пока мы дожидались продолжения межсемейных раздоров между вредными Глисонами и откровенными вырожденцами Макнамара. А когда у меня на лице, должно быть, отражались все мои мысли по этому поводу, добавлял: – Знаю, я тоже по ней скучаю.
Это не помогало.
Что помогло: в пятницу днем зазвонил телефон, папа поднял трубку, после чего передал ее мне. Мама ушла в гости на ежемесячные женские посиделки с шардоне и сплетнями, откуда собиралась вернуться не раньше полуночи. Мы были в доме одни. Никто не помешал папе нарушить правила ареста, никто не помешал мне настороженно произнести «алло» и наконец выдохнуть, когда на том конце провода раздался ее голос:
– Прости.
Я хотела дождаться, пока она первая выскажется, но меня переполняло щенячье нетерпение, и мы заговорили хором, перебивая друг друга, захлебываясь, нам обеим было так жаль, так жаль, и мы обе поспешили забыть и двинуться дальше, подумаешь, дело прошлое, просто глупый пустяк, несущественный и малозначительный в сравнении с нашей эпической и нескончаемой историей.
– Я придумала, Декс, – сказала она. – Идеальную месть.
– Для Никки?
– Ну разумеется, для Никки. Думаешь, мы позволим ей уйти безнаказанной?
– Ну? Колись!
– Не сейчас. Вечером. Ты же слышала про вечеринку в пустом доме, да?
Кто же не слышал про вечеринку в пустом доме. Взысканный по закладной заброшенный дом на краю наполовину застроенного участка, гарантированно пустой, вдали от жилья, с кучей спален: отец Никки работал в мерзком банке, и каждый месяц-два она ухитрялась заполучить новый адрес и ключ. Предполагалось, что мы с Лэйси выше подобных сборищ.
– Я под замком, – напомнила я, хотя отец одними губами произнес: «Все в порядке» и подмигнул.
– Смойся. Обещаю, оно того стоит.
Дело не в том, что я не хотела ее видеть. Я не знала, что она придумала.
– Лэйси…
– Будь готова к девяти.
Она повесила трубку, прежде чем я успела ответить, а отец даже не дал мне шанса объясниться.
– Я не хочу знать, куда ты собираешься, – заявил он. – Железная отмазка. Просто вернись раньше матери.
И я отправилась на вечеринку.
На вечеринку старшеклассников, строго говоря – вечеринку Никки Драммонд, каких не случалось с тех пор, как в четвертом классе на дни рождения перестали по умолчанию приглашать весь класс целиком. К девяти вечера я втиснулась в черный корсет, который не надевала с той ночи в «Звере»; Лэйси заявила, что он превращает меня в воительницу, готовую к сражению. Ныне я была готова к битве, готова к мести, готова к Лэйси.
Ее не было. Я сидела на ступеньках крыльца, ждала, помада скаталась, прическа поникла от влажности, время шло, сердце билось, машины проезжали мимо, не останавливаясь, и среди них не было ни одного «бьюика». Я налила в бутылку из-под воды немного родительского скотча – для нашей собственной частной предвечеринки, во всяком случае, так я сначала думала.
Бо́льшую часть этого скотча я выпила сама.
Девять, полдесятого, десять – Лэйси не было. У нее дома, куда я звонила, телефон не отвечал. Но я ни за что на свете не хотела возвращаться к себе, переодеваться в пижаму, объяснять отцу, с чего я вдруг предпочла бунту послушание, и пялиться в потолок, гадая, почему Лэйси меня подвела. Вечеринка проходила всего в паре миль от нас, а у меня был велосипед.
* * *
Потому что я злилась. Потому что устала. Потому что не желала быть той, за кого решают другие. Потому что мне было что доказывать. Потому что меня снедало любопытство. Потому что я выглядела круто и знала это. Потому что насмотрелась фильмов, в которых «серая мышка» приходит на вечеринку и ее жизнь меняется. Потому что хотела доказать Лэйси, что могу изменить собственную жизнь и без ее помощи. Потому что считала, что она, наверное, там, а она была мне нужна. Потому что я ненавидела Никки и надеялась, выпив побольше пива, набраться храбрости и плюнуть ей в лицо. Потому что Лэйси это не понравится, а может, понравится, а может, хватит уже взвешивать гребаные «за» и «против», пора действовать. Потому что мне было стыдно и грустно, отчего я страшно злилась, а гнев отлично помогал крутить педали, пробиваться сквозь мрак, вперед, к мелькающей тени. Ветер свистел в ушах, выдержанный скотч родителей жег глотку, и вечер будто сам мчал меня навстречу судьбе. Потому что все возможно, потому что кто знает, потому что для «потому что» не бывает ни вечера, ни недели, ни года, ни «зачем», только «кто, что, когда, где».
Я.
Ошибка.
Надо было думать.
Здесь. Силуэт пафосного особняка, тени за окнами в мерцающем свете свечей. Перед величественным портиком двое парней в приспущенных джинсах накачиваются пивом, перед тем как войти.
– Ну че, оторвемся не по-детски.
– Чертовски верно, сынок.
– А то, сынок.
Была в тот год такая фишка: самые белые из парней прикидывались черными, говорили на нелепом жаргоне, носили полуспущенные штаны, как рэперы, которых они видели по телику. А собирались они туда же, куда и я, и надо было мне понять намек, снова оседлать своего железного коня и мчаться обратно домой, но вместо этого я вытащила из сумки бутылку из-под воды и прикончила скотч. Я же малолетняя правонарушительница, напомнила я себе. За мной приходили копы. Я смылась из-под домашнего ареста (пусть и с папенькиного благословения, но кому какое дело), и я опасна. Не Лэйси. Я.
Чем больше я пьянела, тем легче мне верилось.
Это был бы красивейший дом, который я видела, не будь он таким очевидно брошенным. И похоже, брошенным в спешке; кушетки, столы и пледы, несмотря на множество тел, развалившихся на оставшейся мебели или извивающихся под плохую музыку на грязном ковре, придавали общей картине некое сходство с Помпеями. Дом рассказывал свою историю: здесь кто-то жил, и вот однажды дал стрекача, бросив чайную ложку и утреннюю газету, – выскочил за дверь и бежал без остановки, пока не удалился на безопасное расстояние от того, что его здесь ждало. От чего-то ужасного.
Никки Драммонд стояла в
