Борис Штейн - Донный лед
- Так, мужики. В Северный ехать не разрешаю. Потому что в семь утра сбор здесь.
- А где ночевать? - спросили водители.
- Не маленькие, найдете, - невозмутимо ответил Арслан Арсланов, - в семь утра здесь. Все.
Водители нехотя разошлись, чертыхаясь и даже матерясь, Арслан Арсланов хранил молчание, он только ободряюще поглядывал на корреспондента Пашу, как бы говоря: "Ничего, ничего, все утрясется, не может не утрястись..."
И все действительно утряслось; решительный водитель бензовоза Максим Готовый махнул рукой:
- Ладно, мужики, у меня тут одна старуха есть, я у нее квартировал. Айда, не выгонит!
И все, кроме братьев Шмелевых, оставшихся ночевать в кабине, подняв воротники и нахлобучив на лоб шапки, отправились в поселок.
Арслан Арсланов с корреспондентом Пашей и с водителем "Магируса" тоже отправились в поселок - на "Магирусе". Они подъехали к общежитию сопредельной мехколонны, и Арслан Арсланов сказал:
- Подождите меня, мужики, тут одна знакомая... надо проведать, заодно и насчет ночлега попробую.
И исчез. Он скоро вернулся, забрал корреспондента и отвел в комендантскую комнату. И сказал, подмигнув: "У меня тут старые связи". И исчез уже до утра.
Арслан Арсланов вернулся к жизни и деятельности не в семь, как сам же распорядился, а в девять, и водители тоже прибыли с опозданием, и от многих несло перегаром: у старухи не обошлось без застолья.
В девять открылась поселковая столовая, поэтому было принято резонное решение позавтракать. Причем Арслан Арсланов задержался, пошел на кухню, с кем-то пошутил, кому-то что-то пообещал и купил прямо на кухне приличный кусок говядины и, усевшись в кабину, подмигнул:
- Ничего, мужики, в тайге мясо будем варить на костре!
Он не терял вкуса к жизни.
Корреспондент Паша ничего не сказал. Водитель тоже ничего не сказал, он вообще не смотрел на Арслана Арсланова, сильно был обижен.
Арслан Арсланов почувствовал напряженность и все легко объяснил. Он сказал:
- Обстановка, понимаешь, получилась.
И, помолчав, добавил:
- Вы меня извините, мужики, я, конечно, поросенок, но обстановка, понимаешь, получилась.
Одним словом, тронулись где-то в одиннадцатом часу, причем ближе к одиннадцати. К тому же ринулись под провода, хотя этого можно было избежать. Дело в том, что существовала дорога через летное поле, нужно было только договориться с администрацией аэропорта и провести колонну в определенное время через летное поле. Чего-чего, а договариваться Арслан Арсланов умел. Он сел на бензовоз и поехал в аэропорт. И он действительно договорился, ему разрешили провести колонну прямо сейчас. Однако водители не приняли всерьез это предприятие Арслана Арсланова, они вообще уже не принимали его всерьез и стихийно, без команды двинулись через поселок. Когда Арслан Арсланов вернулся из аэропорта, вверенной ему техники у нефтебазы уже не оказалось, колонна уже вгрызалась в поселок, причем на опущенной до упора и все-таки направленной непосредственно в ясное морозное небо стреле экскаватора вертелся, как акробат, помощник экскаваторщика помозок, он поднимал, раздвигал, отводил и переводил себе за спину нависшие над улицами провода.
Арслан Арсланов молча шагал рядом и курил сигарету за сигаретой. Ему опять, в сущности, нечем было распоряжаться.
Километрах в двадцати пяти от Нижнего колонна остановилась у новенького бревенчатого моста через речку Ухта.
Было около трех часов, над тайгой стояло высокое ясное солнце, речка уже встала, голубой лед был присыпан ровным слоем рассыпчатого снега. С тех пор как навели мост, никто не топтал снег на речном льду. Только заячьи следы пересекали речку наискосок и уходили в тайгу.
- Косой прошел, - сказал Арслан Арсланов столичному корреспонденту Паше, - эх, жаль, некогда сейчас, а то бы мелкашку в руки - и пошел!
Корреспондент ничего не ответил. Он смотрел на тягач "Фаун" и гадал, выдержит ли этот деревянный мост груженный экскаватором трейлер.
Бензовоз и самосвалы уже перебрались через мост, а "Фаун" остановился метрах в двадцати, братья-водители выпрыгнули из кабины и стали совещаться.
Арслан Арсланов имел твердую инструкцию от Зудина: трейлер с экскаватором через мост не пускать. Нужно было наладить брод, для чего бульдозер "Интер" должен был поломать лед, натолкать к урезам реки грунта, разровнять его, соорудить пологий съезд и пологий въезд. Экскаватор должен был съехать с трейлера и, буксируемый тем же "Интером", форсировать речку вброд.
Но, видимо, Арслан Арсланов слушал инструктаж невнимательно, и не то чтобы он не усвоил зудинских наставлений - он их усвоил, но настойчивость, с которой Зудин наставлял его в этом вопросе, он как-то не воспринял. Поэтому, когда братья Шмелевы и бульдозерист Лекарцев, по прозвищу "Икряной", стали его уговаривать и доказывать, что мост выдержит, он дрогнул. А когда ему объяснили, что и так из-за него сколько времени потеряли и что трус в карты не садится, Арслан Арсланов, который стремился как-то возродить утерянный авторитет, махнул отчаянно рукой и разрешил:
- Валяйте!
Тем более что мост совсем был свеженький, бревнышки одно к одному, и держался он на четырех плотной кладки бревенчатых быках, и поблескивал белизной на солнышке. Очень верилось, что мост выдержит. Но мост проломился. Проломился он - и это счастье! - не на середине, а у берега, на крайнем быке, и бык проломился и скособочился. Сначала "Фаун" бодренько побежал с трейлером по мосту, и казалось, что все будет в порядке, но стоило задним колесам трейлера въехать на мост, как мост под ним провалился. Потому что на задние оси была самая большая нагрузка. Правые задние колеса ушли в провал, и трейлер сел в этом месте на раму. Экскаватор накренился назад и вправо, но крен был не очень большой, и экскаватор удержался на трейлере и не упал в реку.
- Ну, мужики, - сказал Арслан Арсланов, обращаясь, скорее всего, к самому себе, - молите бога, чтобы ветра не было. - Он встряхнулся, подобрался весь, в нем появились энергия и воля - то, что делает руководителя руководителем. Прежде всего Арслан Арсланов распорядился наладить оттяжку и бульдозером сдерживать экскаватор, чтобы он не свалился. Затем распорядился завести и разогреть двигатель экскаватора и экскаваторщику приготовиться сползти с трейлера на дорогу. Сам же на "Магирусе" поехал обратно в Нижний, в сопредельную мехколонну за помощью. Он скоро вернулся, сказал, что выпросил еще один бульдозер, и в скором времени действительно прикатил бульдозер. Это был "Каматсу", махина мощнее "Интера", снабженная, правда, не двумя стальными зубьями, а одним, но зато еще более тяжелым. На "Каматсу" тоже завели оттяжку, и так, одерживаемый двумя оттяжками, экскаватор благополучно сполз на землю.
После этого два бульдозера - с двух сторон - довольно быстро наладили брод, и экскаватор форсировал водную преграду, согласно инструкции.
Тем временем около моста собралось несколько машин, образовалась обыкновенная дорожная пробка. Пока не стали налаживать брод, пробки не было, потому что машины объезжали мост по льду. Теперь же лед был проломлен, раскрошен, его унесло течение. Таким образом, Арслан Арсланов в глазах затормозивших у моста водителей был глуп, туп и кругом виноват: он сломал мост и сломал лед, и оправдания ему не было. Все это и было ему выкрикнуто в выражениях, соответствующих ситуации, климату и шоферскому темпераменту.
Арслан Арсланов, однако, не растерялся. Он поговорил с бульдозеристом Лекарцевым, по прозвищу "Икряной", бульдозерист понял его с полуслова. Он стал заваливать проломленную часть моста грунтом. Между тем начало смеркаться, день, стало быть, заканчивался, второй день пути, а колонна прошла едва ли четверть дороги.
Приходилось ждать, пока "Икряной" Лекарцев закончит свою нелегкую работу: без бульдозера трогаться в путь было опасно.
Тогда Арслан Арсланов сказал:
- Привал.
"Магирусы" съехали с дороги - за речкой был пологий съезд, а сам Арслан Арсланов стал собирать сушняк для костра. Столичный корреспондент Паша, словно обрадовавшись возможности быть чем-то полезным, стал усердно ему помогать, и скоро недалеко от "руководящего" "Магируса" заплясал аккуратненький костерок. Арслан Арсланов приспособил над огнем котелок, натопил в нем снег и побросал туда куски говядины.
Вскоре от костра потянуло дурманящим запахом мясного варева, и водители, распознав, в чем дело, укрылись от искушения в своих кабинах, доставали, у кого были, хлеб и консервы.
Столичный корреспондент Паша был человеком бескорыстным и по-пионерски компанейским. И когда он понял, что сейчас, на глазах усталых и обозленных нелепыми неудачами механизаторов его персонально будут потчевать ароматным, сваренным на костре мясом, он почувствовал очень сильное неудобство. Такое сильное неудобство, что впору было бы отказаться, причем не просто отказаться, а сказать при этом какие-то сильные слова, так сказать, в переносном смысле хлопнуть дверью. Но Паша был в то же время человеком мягким. Из тех, что вообще не способны хлопать дверьми - ни в прямом, ни в переносном смысле.
