Царь горы - Александр Борисович Кердан
– Знаете, что это такое? – И повлёк Борисова за собой из приёмной.
– Линейка, – отозвался Борисов, стараясь попасть с Мильковым в ногу, – только деления на ней какие-то необычные.
– Это строкомер, молодой человек! Вещь для газетчика незаменимая, можно сказать, многофункциональная. При отсутствии ножа, например, используется для нарезки хлеба с колбасой… – добродушно хохотнул Мильков. – Но главное его предназначение – замерять текст и иллюстрации на полосе. Первое правило газетчика – знать всё и про всё!.. Служил у меня в редакции замом полковник Зубарев. Журналист – так себе, к тому же графоман завзятый: стишки пописывал… Бездарные! Он вызвался вести литературную страницу и все талантливые стихи, присылаемые в газету, под тем или иным предлогом заворачивал. Кстати, и ваши курсантские вирши завернул бы, не попадись они мне тогда на глаза…
– С Зубаревым всё понятно. Сколько таких «зубаревых» на пути любого стихотворца попадается, и не перечесть… Но строкомер-то здесь при чём?
– Во-от! Ещё одно правило газетчика: хочешь что-то сделать быстро, не торопись! – нравоучительно изрёк ветеран. Роль наставника ему явно импонировала. Он остановился и выразительно продекламировал:
– Как прожить без строкомера,
Чем измерить мне макет?
Мог бы пальцем – для примера,
Но на нём зарубок нет!
– Так вы тоже рифмой балуетесь, Егор Иванович?
– Нет, упаси боже: я стихов отродясь не писывал. Это творение пресловутого Зубарева. Единственные строчки, в которых какой-то смысл имеется! Вот, понимаете: бездарь бездарем, а строкомер воспел! Это, Виктор Павлович, дорогой мой, третье правило газетчика – не спешить с выводами, любое явление и человека оценивать всесторонне…
– Спасибо, уяснил, – поблагодарил Борисов.
«Тонкостей» газетного дела в запасе у Милькова оказалось предостаточно.
До обеда он сводил Борисова в типографию, расположенную в соседнем здании, показал печатные станки и работу наборщиков. Провёл по кабинетам редакции, в отдел подписки и в отдел работы с молодёжью. Заглянули в отдел писем, которым Мильков руководил.
Борисов рассчитывал увидеть там Ингу Рыжову. Но её на месте не оказалось.
От знатока человеческих душ Милькова трудно было что-то утаить.
– Интересующий вас субъект придёт к обеду, отпросилась по своим делам… – сообщил он, когда они вышли из отдела писем и направились в бухгалтерию. Там Борисов предъявил выписку из приказа о своём назначении и расчётную книжку и был принят на финансовое довольствие.
Мильков тут же заставил его написать рапорт на имя редактора с просьбой поставить в очередь на квартиру.
– С жильём сейчас трудно… – обосновал он необходимость озаботиться этой проблемой. – Однако мой приятель, начальник Екатеринбургской КЭЧ, с которым мы паримся в одной бане, по секрету сообщил, что военные строители должны успеть в этом году сдать «под ключ» два дома: один – на ВИЗе, другой – на Сортировке… Со следующего года строительство жилья для военнослужащих будет заморожено на неопределённое время. Так что в эти дома пробиться будет непросто. Но вы же, Виктор Павлович, – ветеран Афганистана, значит, «льготник»! Стало быть, есть надежда запрыгнуть на отплывающий пароход…
– Хорошо бы, чтоб пароход назывался не «Титаник», – пошутил Борисов. – Доплыть хотя бы до однокомнатной…
– Доплывёте! Я уверен. А теперь – обед! – провозгласил Мильков.
По договорённости с командованием окружного полка связи, расположенного по соседству, сотрудники редакции обедали в офицерской столовой. Все, кроме Царедворцева. Он в общей очереди к раздаче не стоял – его кормили отдельно, в комнате для командования части.
По дороге в столовую Мильков поинтересовался:
– Что-то вид с утра у вас был удручённый, товарищ подполковник? Что, редактор принял неласково?
Борисов пожал плечами:
– Да вроде нормально… Мы ведь старые знакомые. С детства друг друга знаем…
Мильков крякнул:
– То-то и оно, что с детства! Не приведи, как говорится, у друга в подчинении быть… Или встретиться со старым другом после долгой разлуки… Много интересного может открыться… Я вам вчера, кажется, говорил, что в годы войны с писателем Пикулем вместе в школе юнг учился… Если интересно, расскажу, как несколько лет назад в Дубултах с ним встретился…
– Конечно, интересно. Я книги Пикуля люблю…
– Так вот, оказался я случайно в Доме отдыха в Майори. А рядом, буквально километрах в двух, – Дом творчества писателей имени Яниса Райниса. Гуляю я по взморью и вижу объявление, что у них творческая встреча с Валентином Саввичем проводится и вход свободный… Решил пойти, со старым товарищем повидаться… Лучше бы не ходил!
– А что так?
– Да изменился Валька! На себя стал не похож…
– Ну, это понятно. Все люди с возрастом меняются.
– Конечно, меняются. Но больно, когда таким образом…
Мильков придержал Борисова за руку, не доходя до столовой:
– На встрече, а это было в году восемьдесят пятом, Пикуль, вальяжный и значительный, в бархатном зелёном пиджаке, вёл себя как настоящая знаменитость… Пока одна из присутствующих в зале дам вдруг не спросила его о книге, вышедшей в Париже… А у него как раз прогремел, и довольно скандально, роман о Распутине. Его в сокращённом виде под названием «У последней черты» опубликовала «Молодая гвардия»… В ЦэКа партии посчитали, что Пикуль, описывая бардак в царском окружении, провёл параллель с современностью и таким образом клевещет на советскую и партийную элиту… Его вызвали на беседу, промыли мозги и издание романа отдельной книгой в СССР приостановили. А в Париже выпустили, да ещё и не усечённую, а полную версию! И вот дамочка со своим вопросом о парижском издании вылезла, и мигом с Вальки вся спесь сошла. Испугался! Прямо со сцены назвал эту даму провокаторшей и стал открещиваться от выпущенного за границей романа, мол, я – не я, и книга – не моя…
– Так оно и понятно, – попытался вступиться за Пикуля Борисов. – Время такое было, что могли запросто в диссидентстве обвинить…
– Да, время было такое… Только на войне он ещё пацаном на торпедном катере под свистом фашистских пуль не гнулся, а здесь испугался… Словом, не стал я к нему после встречи подходить… Так что запомните мою историю, Виктор Павлович. Возможно, и вам много чего нового в вашем старом друге теперь откроется…
«Да, уже приоткрылось…» – подумал Борисов, но вслух этого не сказал.
В столовой он увидел Ингу. Она задорно, как старому знакомому, кивнула ему рыжей чёлкой и пригласила за свой столик.
Мильков скромно поставил свой поднос на соседний стол, чтобы не мешать «голубкам поворковать».
За обедом Борисов с Ингой болтали о всякой чепухе. Допивая компот, она сказала:
– У вас, мой спаситель, есть уникальная возможность сегодня проводить меня домой… – И лукаво улыбнулась: – Не страшно?
– А чего мне бояться? Я в разводе! Да и вы, как доложила разведка, девушка незамужняя…
