Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
Когда мы проезжали мимо входа в ресторан, Вулли оглянулся назад.
— Двадцать восемь сортов мороженого, — с удивлением прочел он.
Час был поздний, мы устали, проголодались, и, когда Вулли увидел на горизонте голубой шпиль, выбора не оставалось.
Вулли много раз ночевал в отелях, но в таких, как «Хауард Джонсонс», — ни разу. Когда мы вошли в номер, он стал обследовать его, как детектив-инопланетянин. Он открыл стенные шкафы и с изумлением увидел утюг и гладильную доску. Открыл тумбочку у кровати и с удивлением увидел там Библию. Потом зашел в душ и тут же вернулся с двумя кусками мыла.
— Каждый завернут отдельно!
Освоившись, Вулли включил телевизор. Экран зажегся, и появился Одинокий ковбой в шляпе еще белее и больше, чем у шефа Боярди. Он наставлял молодого бандита, объясняя, что такое правда, справедливость и американский образ поведения. Видно было, что молодой теряет терпение, и, когда он готов уже был схватиться за свой шестизарядный, Вулли переключил канал.
Теперь сержант Джо Фрайдей в костюме и шляпе внушал то же самое молодому отщепенцу, который возился со своим мотоциклом. Отщепенец тоже терял терпение. Но когда он уже готов был, казалось, швырнуть сержанту в голову гаечный ключ, Вулли переключил канал.
«Ну, поехали теперь», — подумал я.
И в самом деле, Вулли продолжал переключать каналы, пока не напал на рекламу. Он убрал звук, подбил подушки и расположился поудобнее.
Вулли в своей стихии. В машине его завораживали звуки рекламы без картинок. Теперь ему хотелось картинок без звука. Когда реклама закончилась, Вулли выключил свою лампу, сполз пониже и, заложив руки за голову, стал глядеть в потолок.
После еды он принял несколько капель своего лекарства, и я думал, что сейчас они произведут свое волшебное действие. Поэтому немного удивился, когда он заговорил.
— Слушай, Дачес, — сказал он, глядя в потолок.
— Да, Вулли?
— В субботу вечером, в восемь часов, ты, я и Эммет с Билли сидим за столиком около музыкального автомата — и кто еще там будет?
Я лег и тоже посмотрел в потолок.
— У Лионелло? Давай подумаем. В субботу вечером будет несколько шишек из городского совета. Боксер и сколько-то гангстеров. Может быть, Джо Димаджио с Мэрилин Монро, если они в городе.
— И все будут у Лионелло в один вечер?
— Так уж это заведено, Вулли. Ты открываешь ресторан, куда невозможно попасть, и все хотят туда.
Вулли подумал.
— Где они сидят?
Я показал на потолок.
— Гангстеры за своим столом, соседним с мэром. Боксер с певичкой — ближе к бару, ест устрицы. А Димаджио с супругой — за столом рядом с нами. Но вот что главное, Вулли. За столом ближе к кухне сидит невысокий лысоватый человек в костюме в полоску, один.
— Я вижу его, — сказал Вулли. — Кто он?
— Лионелло Брандолини.
— Что? Хозяин?
— Он самый.
— И сидит один?
— Точно. По крайней мере, в начале вечера. Обычно он усаживается часов в шесть, когда никого еще нет. Немного поест и выпьет бокал кьянти. Проверяет книги, ответит на звонок по телефону — там есть телефоны на длинном шнуре, тебе приносят на стол. Но часам к восьми ресторан начинает оживляться, а он выпьет двойной эспрессо и ходит от стола к столу. «Ну, как мы сегодня? — говорит он и похлопывает посетителя по плечу. — Рад вас снова видеть. Проголодались? Надеюсь, да. У нас сегодня много разного». Сделав несколько комплиментов дамам, подает знак бармену. «Рокко, еще по бокалу моим друзьям». Затем переходит к следующему столу — снова похлопывание по плечу, комплименты дамам и всем по бокалу. Или же на этот раз — блюдо с кальмарами или тирамису. Но тоже за счет заведения. И когда Лионелло всех обойдет — действительно всех, от мэра до Мэрилин Монро, — все почувствуют, что сегодня вечер особенный.
Вулли молчал, проникшись описанием. И тогда я сказал ему нечто, чего никому не говорил.
— Вот что я сделал бы, Вулли, будь у меня пятьдесят тысяч.
Я услышал, как он перекатился на бок, чтобы посмотреть на меня.
— Сел бы за стол у Лионелло?
Я рассмеялся.
— Нет, Вулли. Я открыл бы собственный «Лионелло». Собственный итальянский ресторанчик с красными кожаными диванами и Синатрой в музыкальном автомате. Ресторан без меню, и все столы забронированы. За столом рядом с кухней перекушу и отвечу на звонки. Потом, к восьми, выпью двойной эспрессо и буду ходить от стола к столу, здороваться с гостями и велю бармену всем налить — за счет заведения.
Я почувствовал, что Вулли нравится мой план почти так же, как идея Билли: он лег на спину, улыбался, глядя в потолок, представляя себе всю эту сцену почти так же ярко, как я. Может, даже ярче.
Я подумал, что завтра попрошу его нарисовать план ресторана.
— А где он будет? — чуть погодя спросил он.
— Еще не знаю. Но когда решу, тебе первому сообщу.
И он опять улыбнулся.
Через несколько минут он был уже в царстве снов. Я понял это по тому, что рука его свесилась с кровати и пальцами касалась ковра.
Я встал, положил его руку на кровать и накрыл его одеялом, сложенным у него в ногах. Потом налил стакан воды и поставил на тумбочку. От лекарства у Вулли по утрам всегда была жажда, но он всегда забывал поставить перед сном себе воду.
Я выключил телевизор, разделся, укрылся — и о чем же стал думать? «Где это будет».
С самого начала я всегда воображал, что мой ресторан будет в Нью-Йорке, например, на Макдугал или на Салливан-стрит, поблизости от джазовых клубов и кафе. Но, может быть, мои мысли пошли не в ту сторону. Может быть, открывать ресторан надо в том штате, где еще нет «Лионелло». Например… в Калифорнии.
«Конечно, — думал я. — В Калифорнии».
Когда мы заберем деньги Вулли и вернемся в Небраску, нам даже не надо выходить из машины. Будет все, как сегодня утром: Вулли и Билли сзади, мы с Эмметом спереди, только компас Билли будет указывать на запад.
Одно смущало: я не так уж был уверен насчет Сан-Франциско.
Поймите правильно. Фриско — город атмосферический: туман, плывущий над причалами, алкаши, плывущие по злачному кварталу, громадные бумажные драконы, плывущие в небе над китайским кварталом. Вот почему здесь всегда кого-то убивают в фильмах. И однако, несмотря на атмосферу, с Фриско как-то не срастается такое место, как «Лионелло». Не хватает ему огонька.
А Лос-Анджелес?
