Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы - Кришан Чандар
Однажды ночью, когда он думал, что я уже сплю, а слуги ушли к себе, он встал с постели, тихонько подошел к своему халату, висевшему на стене, достал что-то из кармана и положил в изголовье маминой кровати:
— Спрячь.
— Что это?
— Кошелек с двумя тысячами.
Мама рывком села в постели и зажгла свет. В руках у нее оказался голубой полосатый кошелек, она открыла его и заглянула внутрь. Из кошелька торчала пачка денег. Взглянув на отца, мать пересчитала деньги. Две тысячи рупий.
— Где ты их взял?
Отец не ответил.
— Я спрашиваю — где ты их взял?! — настаивала мать.
— Взятку дали! — сказал отец, понурив голову.
Мать молчала, пачка денег подрагивала в ее ослабевшей руке. Отец медленно заговорил:
— Подрались раджпуты, что живут возле озера. В поле подрались два родных брата: тхакур Чайн Сингх и тхакур Найн Сингх. Известные люди и очень богатые. Денег у них куры не клюют, им раджа джагир пожаловал. И поле это им не нужно, но, видишь ли, это для них вопрос престижа. Оба за ножи схватились, обоих вчера привезли в больницу с ножевыми ранами…
— Ты вчера рассказывал…
— Чайну Сингху стало хуже, а у Найна Сингха легкие ранения. Если они не поладят миром и дело дойдет до суда, Найн Сингх наверняка получит три года. Вот он и хочет, чтоб я в медицинском заключении написал, что он тяжело ранен. Тогда три года рискует получить Чайн Сингх. А Чайн Сингх хотел бы, чтоб я написал, как он сильно пострадал, и уж тогда Найну Сингху от тюрьмы не уйти. И тот и другой со вчерашнего дня предлагают мне деньги. Ну, Чайн Сингх действительно в тяжелом состоянии, поэтому он предложил мне пять сотен, а Найн Сингх сегодня уже поднял цену до двух тысяч. Я согласился.
— И за две тысячи рупий ты напишешь ложное заключение? — в ужасе спросила мать.
— Напишу, — отрезал отец. — Но я напишу не то, что хочется Найну Сингху, и не то, что хочется Чайну Сингху.
— Что же ты напишешь?
— Напишу, что Чайну Сингху нанесены не тяжелые ранения, а легкие. Они же родные братья, и, если в заключении будет сказано, что ни один из них сильно не пострадал, будет проще заставить их помириться.
— Получается, будто ты еще и доброе дело делаешь? — в мамином голосе послышалась насмешка.
Но я видел ее лицо: она колебалась. Мама то тянулась к кошельку, то отдергивала руку. Наконец она решилась:
— Ты стал взяточником из-за меня. Чтобы спасти мою грешную жизнь, человек, равный богам, согласился взять взятку! Человек, в жизни не касавшийся нечистых денег! Боже мой!
Мама рыдала, ругала себя и снова принималась рыдать. Отец не проронил ни слова. Мать спрятала деньги обратно в кошелек, положила кошелек под подушку и собралась тушить свет, но перед этим взглянула в сторону отцовской кровати. Отец лежал отвернувшись, накрывшись одеялом с головой.
Мать потушила лампу. Прошло несколько минут, и она спросила:
— Ты спишь?
— Нет.
Отец откинул одеяло.
— О чем ты думаешь? — спросила мама.
Мне показалось, будто я слышу слезы в голосе отца.
— В книгах написано, в очень священных книгах написано, что Адам, наш праотец, от которого мы все ведем наш род, изгнан был из рая за то, что раз посмел нарушить запрет бога. Вот я думал, что изгнали из рая не одного Адама. Так уж повелось, что каждый человек хоть раз в жизни должен испытать, что это такое — быть изгнанным из рая.
Отец опять натянул на себя одеяло.
Оглядываясь на ту ночь почти через полстолетия, я представляю себе мужское лицо, залитое слезами, и думаю, что мой отец был изгнан из рая только раз. О, сколько раз на протяжении жизни изгоняли из рая меня и сотни тысяч мне подобных!
Так жить нельзя. Во сне и наяву я страстно мечтаю о новом мире, где человека никто не сможет лишить счастья.
Однажды разнесся слух, что убили Фаджу-разбойника и что полиция везет его труп в больницу для вскрытия.
Этот Фаджа давно уже сеял смуту в княжестве, и раджа, не в силах больше терпеть его грабежи и беззаконие, объявил, что тот, кто доставит в его дворец отрубленную голову Фаджи, получит в награду десять тысяч наличными, придворную одежду и надел земли. Фатехгархский сардар Муса-хан давно выслеживал Фаджу и даже ухитрился окружить его своими людьми. И вот как-то в полночь, когда Фаджа, обходя сторонкой Фатехгархскую крепость, пробирался через деревню Муса-хана, Муса-хан подстерег его на базаре и всадил в него шесть пуль. Теперь Муса-хан вместе со свидетелями его отваги и героизма вез мертвого разбойника, чтобы получить за него придворную одежду, земельный надел и десять тысяч рупий.
Сардар Муса-хан несказанно гордился ловкостью, с какой он провел эту операцию. Фаджа — его настоящее имя было Файз Мухаммад-хан — много лет подряд был грозой Фатехгарха и его окрестностей. Самим Фатехгархом управлял раджа, а округ Дохала подчинялся британской администрации. Но люди говорили, что лет сто назад всем этим правили разбойники и было у них свое царство. Прошло время, и начали это свободное царство теснить с одной стороны англичане, а с другой — дедушка нынешнего раджи; захватили они царство и поделили между собой. Не могли разбойники одновременно воевать со всеми и решили сдаться, хоть и воевали они отважно и хоть были они бесстрашны. Но и после разгрома их войска не стали спокойными наши места, и народ здесь и по сей день живет независимый, воинственный и притеснений не терпящий. И по сей день в наших местах нет-нет да и вспыхивают бунты. Поэтому английское правительство держало в Дохале большое войско, да еще всегда стояла в крепости Фатехгарха и Кот Балерхан треть армии раджи на случай необходимости подавления бунтовщиков.
Фаджа никогда не трогал людей из своей округи. Раньше он совершал налеты на полицейские посты, но, когда в дело вмешалась английская полиция и окружила Фаджу своими осведомителями, Фаджа переправился через реку Соан и ушел в княжество. Районом его действий стал Фатехгарх. Сперва английские власти назначили пять тысяч за его голову, но когда Фаджа среди бела дня ограбил кассу налогового управления в Фатехгархе, то и раджа стал его смертельным врагом. Раджа не пожалел десяти тысяч за голову Фаджи. Но прошло полтора
