Кришан Чандар - На дороге

Кришан Чандар

На дороге

Я медленно иду по дороге, не отрывая взгляда от прекрасного озера, недвижная гладь которого сверкает под ослепительным солнцем.

Много лет не был я в этих краях, но по-прежнему мой старый друг – озеро – посылает мне навстречу свежий ветер. И по-прежнему в темно-голубой воде, которую стремительно рассекают красноперые птицы, отражается старый храм.

Белые цветы лотоса мирно спят невдалеке от берега. Иногда птицы задевают их крылом, и долго потом покачиваются они на длинных тонких стеблях.

Откуда-то из-за озера доносится песня паломников:

Наш край, наш мир – цветущий сад,Я опьянен его красою.Я счастлив, несказанно рад,Что снова встретился с тобою.

Да, он остался все тем же, мой старый Кашмир. Его сыновья, пройдя через годы лишений и бед, сохранили любовь к труду и жизни, сохранили улыбку на устах.

…Старый, знакомый Кашмир. Я иду по краю дороги, передо мной расстилается необъятный мир, и мне кажется, что дорога уходит в бесконечность.

Она проходит мимо горящих под солнцем чинар, искривленных миндальных деревьев, раскидистых яблонь.

Давно стаял снег, и повсюду виднеются островки зеленой травы – предвестницы смены сезона.

Цветут яблони, и нежный аромат их одуряет и тянет к себе. Под большой яблоней, там, где звенит кристальный родник, красивая пастушка поит из ручья пеструю корову.

– Красавица, – говорю я, – отведи в сторону свою корову, дай напиться путнику, которого мучает жажда.

– Моя корова тоже очень хочет пить, – отвечает она независимо, – отойди, она боится твоей тени.

– Но сначала должен напиться я.

– Сначала напьется корова, – настаивает она и угрожает: – Смотри, я выбью палку из твоих рук.

– О, – говорю я, улыбаясь, – ты, я вижу, бойкая девушка, да и неглупая. Что это ты стала пастушкой?

– Чтобы пастушкой быть, надо тоже иметь голову. Приходится и за стадом смотреть и от некоторых прохожих отделываться.

И она лукаво смотрит на меня. Мы оба смеемся.

– Я уверен, что тебя зовут Бегаман,[1] – говорю я.

– Нет, у меня простое имя – Зейнаб, – улыбается она, – и я вовсе не пастушка, я обучаю детей в здешней школе.

– Чему же ты их обучаешь? Как пасти коров?

– Это корова не моя. Она принадлежит слепому мальчику, родителей которого убили во время резни[2]в Пенджабе. Они ушли из нашей деревни и отправились на заработки в Пенджаб, но не нашли там своего счастья.

– Кто же спас мальчугана? Как он попал сюда?

– После того как мальчик лишился глаз, разъяренная толпа сжалилась над ним и оставила его в живых. Но и теперь он часто просыпается по ночам с криком: «Спасите меня!»

– С тех пор прошло уже много времени…

– Да, но никогда уже этот ребенок не увидит света так же, как я никогда не увижу моего мужа.

– Твоего мужа?!

– Да, он тоже был учителем в нашей школе. Мы очень любили друг друга. Он тайно обучал меня грамоте, потому что мои родители не хотели и слышать о нашей свадьбе. Они мечтали увидеть меня женой сына сборщика налогов и в конце концов почти добились своего. Но, когда был уже назначен день моей свадьбы, в деревню вернулся слепой мальчик. Увидев этого несчастного ребенка, все индусы пришли в ужасную ярость…

Зейнаб продолжала свой рассказ, и перед моими глазами встала страшная картина тех дней.

Я представил себе разъяренную толпу, собравшуюся с криками о мщении на деревенской площади: Мужчины потрясают кулаками, женщины причитают над слепым ребенком и призывают проклятия на головы мусульман.

А немногие мусульмане бегут на огороженный школьный двор в надежде найти защиту хоть там.

В школе в это время идет урок и молодой учитель диктует:

– Пишите, дети: «Вера не должна разделять людей».

Неожиданно в открытые окна школы врывается дикий крик:

– Убить! Всех убить! Затоптать в землю!

Учитель выбегает на порог. Десятки рук мусульман, собравшихся во дворе, тянутся к нему:

– Спаси нас, спаси! Мы никому не сделали зла!

Один из мальчиков подбегает к учителю:

– Дорогой учитель, ведь мы учили, что все люди братья?!

Учитель прижимает руки к груди:

– Люди, послушайте меня! Если вы хотите пролить кровь, пусть это будет моя кровь. Но не губите этих невинных людей. Они никогда не делали вам зла.

Но толпа не может успокоиться.

– Посмотри на этого ребенка, – кричат они. – Они выкололи ему глаза, убили его отца и мать. Мы должны отомстить! Уйди с дороги!

– Я сегодня учил детей, что вера не должна разделять людей. Я не отступлюсь от своих слов.

Но толпа непреклонна в своей ярости. С дикими воплями она кидается к школе…

…Зейнаб продолжает рассказывать медленно и печально:

– Они убили его, и кровь обагрила белые стены Школы. Но, увидев учителя мертвым, люди ужаснулись. Наступило молчание, Оно длилось долго, и постепенно все начали расходиться. Стыд охватил тех, кто еще недавно требовал крови невинных людей… С тех пор в нашей деревне все тихо, все живут в мире…

– Теперь вам, наверно, придется стать женой сына сборщика налогов? – спросил я.

– Что вы, – удивилась Зейнаб, – тот единственный, кто мог стать моим мужем, умер лишь для других. А для меня он жив. Каждое утро я вместо него учу теперь детей в школе. И, как и он, я считаю их своими собственными детьми.

Она замолчала. Замолчал и я, охваченный думами о прошлом и будущем.

Неожиданно она спросила:

– А где живешь ты, незнакомец?

– На дороге, – улыбаюсь я, – прямо на дороге. Хожу, смотрю на людей, когда хочу пить – пью прямо из ручья. Но уведи, наконец, свою корову, она уже принялась за мой рукав.

Она смеется, и смех ее похож на звон тонкого колокольчика. Этот звон долго висит в воздухе.

Я продолжаю свой путь. Дальше дорога ведет в Матан – святое для индусов место, куда стекаются тысячи паломников.

Сотни лет живут в Матане индусы, в основном из касты брахманов, занятые чтением религиозных книг. У них в Матане – свой храм.

Но мусульмане, живущие в окрестных деревнях, никогда не имели в Матане своей мечети, – это мне хорошо известно.

И вдруг рядом с индусским храмом я вижу маленькую новую мечеть.

Удивительные вещи происходят в этом мире! Без раздумий я направляюсь в мечеть.

Меня встречает мулла с большой бородой. Его глаза смело смотрят из-под мохнатых бровей. Одна рука у него подвязана.

– Добро пожаловать, незнакомец, – говорит он.

После долгих приветствий я с нетерпением спрашиваю:

– Уважаемый мулла, когда построена эта мечеть?

Мулла улыбается:

– В дни раздела страны, в дни великих раздоров.

Я в недоумении:

– Но в те дни храмы и мечети разрушались, а не строились.

– Наша страна, Кашмир, большая и удивительная страна. Поэтому в ней происходят удивительные события.

– Но каким образом здесь оказалась мечеть?

– Видишь ли, незнакомец, в то трудное время многие мусульмане из нашей округи решили разрушить матанский храм в отместку за преследования мусульман в других местах.

– Но ведь храм остался на месте.

– Не торопись, незнакомец, наберись терпения. Когда мусульмане сговорились разрушить храм, они пришли ко мне за разрешением. Но я – старый человек, я прожил много лет и знаю, что вражда не нужна ни мусульманам, ни индусам, она ведет к разорению страны. И я не дал им на то мое разрешение.

– И они ушли с миром?

– Они ушли очень недовольные мною. Пошли разговоры о том, что старый мулла продался брахманам, изменил исламу. И те, кто подбивал их на это нехорошее дело, в конце концов добились своего: огромная толпа, кипящая яростью, пришла к старому храму, чтобы разрушить его. Но я успел собрать честных людей, и мы встали на ступенях храма, чтобы не допустить разрушения и спасти растерявшихся брахманов, взывавших о помощи.

– Как это, наверное, было ужасно!

– Да, незнакомец, до сих пор вспоминаю я их проклятия, жажду крови в их глазах. Была большая беда, один человек стремился лишить жизни другого человека. Но мы все же отстояли храм. Видишь, незнакомец, мою руку – на ней следы этой дикости.

– Но мечеть, – не могу успокоиться я, – откуда мечеть?

– Крестьяне поняли, что те, кто пользуется их простотой, не друзья им. И они разошлись по своим домам. Но не их одних вразумил господь. Поняли с тех пор и брахманы, что мы не враги им. И, собрав с паломников пожертвования, они выстроили эту мечеть. О незнакомец, если бы ты видел, как быстро росла она!

– Уважаемый мулла, – говорю я, – ты большой человек.

– Я человек маленький, – отвечает он, – но народ, весь народ – велик.

Я снова в пути. Опять старая дорога бежит передо мной, ведет меня по знакомой стране. Но это уже не тот Кашмир, который я знал.

Это новый Кашмир. Кашмир учителя, любившего всех детей своей страны, юной Зейнаб и старого муллы.

Примечания

1

Бегаман – королева.