Он уже идет - Яков Шехтер
Мендель обычно нещадно наворачивал, быстро уминая все лежащее на тарелках, но, оказываясь за одним столом с Залманом, следовал его повадке и тоже не торопился. Вот только подливал и подливал себе из бутылки. Половой стоял поодаль, но наготове, возможно, рассчитывая на чаевые, возможно повинуясь указанию Дарека обслужить гостей самолучшим образом.
После ужина Зяма отправился в свою комнату и вытащил из сумки сборник новых респонсов раввинов Люблина. Ему совсем недавно привезли эту книгу, он взял ее с собой в дорогу и с большим интересом и превеликим удовольствием просидел над ней за полночь.
Мендель не встал из-за стола. В поисках, чем бы еще поживиться, он сделал знак половому выгрести на свою тарелку все, что осталось в чугунке. Пока тот скреб ложкой по дну, Мендель решил налить себе водочки, но из бутылки выкатилось всего несколько капель.
– Освежить? – улыбнулся половой.
– Освежи.
Спустя минуту перед Менделем красовалась полная бутылка, а на тарелке призывно дымились остатки курицы.
– Звать-то тебя как? – спросил Мендель. Половые у Дарека менялись довольно часто, и Мендель не помнил их имен и лиц. Этот ему нравился, было в нем что-то вызывающее доверие.
– Станислав, Стас.
– Выпьешь со мной, Стас?
– Дарек запрещает. Но хрен с ним, уже ночь на дворе, и посетителей больше нет. Выпью.
Он принес чистый стакан и поставил перед Менделем.
– Половинку, не больше. Вдруг кого-то нелегкая принесет.
Выпили. Мендель захрустел курицей, а половой лишь втянул носом воздух и чуть потряс головой.
– Хороша водка, – пробурчал Мендель сквозь курицу. – Хороша!
Стас перегнулся через стол и прошептал:
– Хороша, да не ваша.
– Что значит «не ваша»? И чего ты шепчешь, никого ж вокруг нет?!
Половой встал и пересел на скамью рядом с Менделем.
– Эту водку подпольно гонит один поляк на заброшенном хуторе. Дарек потихоньку берет у него маленький бочонок. Цена – смешная, а товар очень хороший.
– Опасно, – покачал головой Мендель. – Если власти прознают о торговле незаконной водкой, разнесут твоего Дарека по кочкам. А пан Анджей, у которого право на курение водки в наших краях, тому поляку оторвет голову вместе с хутором.
– Потому Дарек и берет только один бочоночек, чтоб никто не заметил. Но даже на нем наваривает будь здоров!
– Рисковый парень, – хмыкнул Мендель. – А тихий-тихий, кто бы мог подумать?!
Стас снова наполнил стаканы. На сей раз налил и себе полный. Взял горбушку хлеба, крупно посолил и произнес:
– За ваше и наше здоровье!
– Лехаим, – отозвался Мендель и опрокинул стакан в глотку.
Он пил крупными глотками, не морщась, как пьют воду. Стас зажмурился, кривясь, опорожнил стакан и набросился на горбушку.
– Чего кривишься, – добродушно заметил Мендель. – Если не любишь, зачем пьешь?
– А может, я люблю кривиться, – ответил Стас. – Так нравится товар?
– Какой товар? – недоуменно переспросил Мендель.
– Да вот этот, – указал на бутылку Стас. – Тот поляк на хуторе – мой брат. Давай дело сладим.
– Какое еще дело?
– То самое! Я тебе по дешевке буду водку выставлять. Твой хозяин, реб Гейче, с каждой бочки платит долю Моравскому, плюс налоги. А эта водочка чистая, никаких наценок. Ты ее продавай и хозяину своему ничего не говори. Шинкари по твоей цене все сметают, лишней бочки никто не заметит. А навар тебе будет – о-го-го! Понимаешь, тебе лично, тебе, а не хозяину.
– Да ты что! – ахнул Мендель. – Разве я вор? И думать о таком не моги!
– А кого ты обворовываешь? – удивился Стас. – Реб Гейче за свою водку получит сполна, до грошика. Шинкари будут счастливы по вашей низкой цене прикупить еще товару, им все время не хватает. Кто же останется в накладе? Казна не получит налога с этой бочки, и пан Моравский заработает меньше. О них ты заботишься? Эти подлецы сосут из нас кровь, где только могут! Их провести не воровство, а святое богоугодное дело.
– Нет, я не дурак, сам голову в петлю засовывать! – замахал руками Мендель. – Нет, нет и нет.
– Ну, как хочешь, – тут же отстал Стас. – Мое дело предложить.
Мендель сидел еще с полчаса, допивая водку. Она и в самом деле была хороша. Чистая, крепкая, огнем текла по жилам и почти не ударяла в голову. Видимо, очищал ее поляк на совесть, не спешил, не экономил.
Мысли о дополнительном заработке не дали Менделю заснуть. Вернувшись в номер, он долго ворочался с боку на бок, и кровать жалобно повизгивала под весом его большого, грузного тела.
У всякого еврея хватает забот, и ото всех забот помогает только одно лекарство – деньги. Свое предложение Стас сделал как нельзя вовремя, Менделю именно сейчас были позарез нужны пять-шесть сотен золотых, которых взять было абсолютно неоткуда.
А риск… риск, конечно, был, но и в самом деле небольшой. Кроме Залмана никто точно не знал, сколько водки они брали с собой в каждую поездку. И тем более никто не мог подсчитать, сколько ее продавали в десятках шинков. Конечно, реб Гейче все записывал в конторскую книгу, чтобы потом платить налоги, но между записью и реальной жизнью существует зазор, куда вполне помещалась еще одна бочка.
Говорить с Зямой обо всем этом не имело никакого смысла. Насколько Мендель успел его узнать, он был прямой, как угол дома. Уговорить Залмана мог лишь один человек на свете – Броха. И, вернувшись из поездки, балагула отправился прямо к ней.
– Это очень интересное предложение, – по-мужски ответила Броха. – Но опасное. Нужно хорошенько его обдумать. Дай мне неделю.
Мендель ушел от Брохи обнадеженным. Он успел сжиться с мыслью о дополнительном заработке, прикинул, сколько будет ему доставаться, и понял, что недостающие шесть сотен золотых он соберет за три месяца. А потом… сияющее пространство безбедного «потом» манило и тревожило грубое сердце балагулы. Он с нетерпением отсчитывал дни, дожидаясь назначенного Брохой срока, пока его не вызвал к себе Залман. До утра он сидел в конторе винокуренного заводика, а после обеда уходил в синагогу.
– Жене надо что-то перевезти, – сказал Залман, явно торопясь покинуть контору. – Ты бы не помог?
– Конечно, конечно, – замирая от радости, воскликнул Мендель. У него не было ни малейших сомнений в том, для чего Броха хочет его видеть.
– Сделаем так, – с порога объявила Броха. – Зяма ни о чем не должен догадываться. Начиная с ближайшей поездки ты будешь ставить на телегу еще одну бочку. Пустую, на всякий случай. Вдруг одна из полных треснет, или потечет, или мало ли какой случай в дороге. Должна быть запасная, куда перелить товар.
– Разумно, – согласился Мендель. – Правда,
