Триллион долларов. В погоне за мечтой - Андреас Эшбах
– Ты ведь раньше рисовал. Что с этим? Художественное дарование?
– Я начал рисовать, потому что у меня была девушка, которая рисовала. Чем больше времени проходит с тех пор, как мы расстались, тем меньше я понимаю, что находил в этом. Нет, я не художник. Я совершенно бездарен в области искусства. – Джон вздохнул. – Я вообще бездарен. Нет у меня таланта к тому, чтобы быть богатым.
– Ох-ох, – снова произнес Эдуардо, и они стали молча смотреть на светящееся серебром море.
Ветер посвежел.
Звезды безразлично сверкали над ними.
В кустах внизу завозился какой-то зверь.
– Ты чувствуешь себя богатым? – вдруг спросил Эдуардо.
Джон вздрогнул, очнувшись от задумчивости.
– Что?
– Может быть, это все глупости. Просто пришел в голову вопрос. Чувствуешь ли ты себя богатым?
– Хм… – Джон выпятил губы. – Чувствую ли я себя богатым? – Он задумался. – Как я вообще себя чувствую? Понятия не имею. Это все оказалось сильнее меня, понимаешь? Месяц назад я был бедным развозчиком пиццы, и самоощущение изменилось не очень сильно. Ладно, сейчас я знаю, какова на вкус икра, в шкафу у меня висят костюмы от братьев Брукс… но все это кажется мне сном. Кажется нереальным. Как будто завтра утром все снова закончится.
– Может быть, дело в том… – размышлял Эдуардо, покачивая бокалом с вином, в свете звезд казавшимся похожим на кровь. – Видишь ли, я всю жизнь размышлял над этими вещами – быть бедным, быть богатым, иметь деньги и так далее. С самого детства. И я заметил, что богатые люди мыслят не так, как остальные. Они не лучше, в целом они даже хуже, но они мыслят иными категориями. Я точно не знаю почему – может быть потому, что не приходится мыслить категориями, когда речь идет о чистом выживании. О квартплате и деньгах на рождественские подарки. Деньги просто есть, когда ты богат, как воздух и вода.
– Ты хочешь сказать, что богатые люди никогда не думают о деньгах? – Джон скептически посмотрел на него сбоку.
Эдуардо нахмурил лоб.
– Ты прав, этого утверждать нельзя. Некоторые вообще ни о чем ином и не думают. Но в душе они все еще бедны. Когда в душе ты считаешь, что у тебя недостаточно денег, то, даже имея на счету двадцать миллионов долларов, ты будешь продолжать пахать, чтобы довести свой капитал до сорока миллионов и так далее. Таких больше чем достаточно. Это верно.
– Но ведь тогда дело абсолютно не в том, сколько денег у того или иного человека, – заметил Джон. – Тогда это скорее вопрос характера, страхов и так далее, и тому, у кого на счету двадцать миллионов, а он все еще чувствует себя бедняком, лучше пойти к психиатру?
– Да. – Эдуардо отставил бокал и потянулся. – Но такие не все. Есть люди, которые по-настоящему умеют обращаться с богатством. У меня было неясное представление… Ты богаче сотни самых богатых людей мира, вместе взятых. Ты – сам по себе класс. Поэтому я подумал, что, может быть, когда ты по-настоящему освоишься… однажды… тебе что-нибудь придет в голову. Что-то невиданное. Что-то, о чем не думал никто. Исполнение пророчества.
Джон набрал в легкие воздуха и стал выпускать его короткими порциями.
– Думаешь? Я вообще не представляю себе, что это может быть.
– Если бы все было так просто, я бы тоже придумал, – признал Эдуардо. – Ведь, в конце концов, я этим всю жизнь занимаюсь. Но кто знает – быть может, видение Джакомо Фонтанелли всего лишь кошмарный сон, и нет такого решения. Тогда он просто был человеком, у которого хандра, равно как и мои предки, и все вместе они сделали тебя богатым человеком – бессмысленно богатым.
– Потрясающе, – вздохнул Джон и вдруг рассмеялся воркующим смехом, поднявшимся из самой глубины живота. – Знаешь, я никогда в жизни не думал, что буду сидеть и страдать от того, что слишком богат. Это ведь верх неблагодарности, да?
– Наверное, можно сказать и так, – усмехнулся Эдуардо.
На протяжении следующих дней Джон занимался с такой тщательностью, которая удивляла его самого. Однажды после полудня он попросил Эдуардо посвятить его в тайны компьютера, стоявшего в подвале имения и напоминавшего контрольный центр из фильма о Джеймсе Бонде. Нужно было открыть несколько внушавших уважение замков, чтобы попасть внутрь, а затем оказаться в неоновом свете за белым столом, где стоял маленький современный компьютер, по экрану которого бежали пестрые числа со множеством знаков: состояние счетов в банках всего мира. Они, как объяснил Эдуардо, считываются, как и на компьютер в конторе, посредством линии для передачи данных, только здесь было достаточно простого серого кабеля и неброской пластиковой коробки на стене.
То, как Эдуардо обращался с клавиатурой и мышью, позволяло предположить, что он разбирается в этом наилучшим образом.
– Сохранение данных, – пояснил он, вставляя дискету в прорезь прибора, сигнальная лампочка на котором тут же сменила цвет с зеленого на красный. – Если мы потеряем все пароли и тому подобное, тебе придется ездить по всему миру, удостоверять свою личность для каждого счета и заполнять целую гору формуляров. Ты можешь себе представить, сколько времени ты будешь заниматься двумястами пятьюдесятью тысячами счетов?
Джон был поражен.
– Похоже, ты здорово разбираешься в своем компьютере, да?
– Отец настоял на том, чтобы я научился всему, что имеет к этому отношение, – сказал Эдуардо. – Операционные системы, программирование торговых приложений, техника передачи данных на расстоянии – спрашивай, что хочешь, я это умею. Это было еще важнее, чем получить правовой диплом. Было решено, что кто-то в семье должен в совершенстве владеть компьютером.
Джон с благоговением смотрел на монитор.
– Значит ли это, что ты запрограммировал всю систему?
Дисковод ворчал и рычал, лампочка лихорадочно мелькала. Эдуардо хлопнул по устройству, и мигание прекратилось.
– Нет, по большей части здесь стоит еще первоначальная программа. Кстати, довольно утонченная. Я просто перенес ее со старой ЭВМ на ПК, немного подогнал вывод на экран, встроил парочку графических отображений. Ничего такого, что удивило бы настоящего профессионала.
– А кто сделал изначальную программу?
– Кто-то из Ай-би-эм. Точно не знаю – это было еще до моего рождения, но тогда с тем типом было много неприятностей. Он начал задавать вопросы и так далее – как бы там ни было, с тех пор решили, что кто-то в семье должен уметь это.
– И теперь ты можешь?
– Да. Курсы за сто тысяч долларов, целое лето тянуть лямку практиканта крупной фирмы, зиму – младшего помощника программиста в задымленном аду у хакеров, и вот я все умею. – Эдуардо снова усмехнулся. – Но это не так и сложно. Когда закончат с твоими сейфами в подвале и проложат телефонную линию, мы здесь все демонтируем и поставим у тебя. И я расскажу тебе, как с этим обращаться.
Джон судорожно сглотнул. Он не разделял уверенности молодого адвоката. А потом кое-что вспомнил.
– А что будет с компьютером в вашей конторе во Флоренции?
– На слом.
– А если – ну, мало ли – мой дом рухнет? Я останусь без средств?
– Безобразие, – заявил Эдуардо. Устройство пискнуло, он вынул дискету и запер ее в сейфе на стене. – Счета работают на тебя. Если тебе понадобятся деньги, ты идешь в банк и предъявляешь документы. Все остальное произойдет само собой.
– А откуда я узнаю, в какой банк мне идти?
– Практически без разницы, поскольку почти в каждом банке на этой планете у тебя счет в несколько миллионов долларов. Но в документах, которые ты получил, есть соответствующий список. – Эдуардо насмешливо поглядел на него. – Может быть, тебе стоит по возможности просмотреть бумаги?
Джон озадаченно заморгал.
– Но тогда зачем мне вообще нужен компьютер?
– Чтобы в будущем каждое утро смотреть, на сколько миллионов выросло за ночь твое состояние. Чтобы быть начеку, если в какой-то стране уровень инфляции поднимется выше процентной ставки, чтобы ты вовремя мог переложить деньги на другой счет. Чтобы…
– Значит, с его помощью я все же могу переводить деньги? – перебил его Джон. – И если ко мне кто-то вломится, он тоже сможет сделать это. Он может перевести миллиард на свой счет, и я не замечу.
Эдуардо откинулся на спинку стула и сложил руки за головой.
– Нет, не сможет. Я ведь уже говорил, это довольно утонченная система. Можно переводить деньги, но только между принадлежащими тебе счетами. И это ограничение наложено на все банки, так что даже самый лучший хакер не имеет шансов провернуть подобное отсюда.
– Хм, – пробормотал Джон, глядя на бессмысленно большое число в нижнем углу экрана, становившееся все больше и больше, последние знаки которого мерцали, словно пчелиные крылья. –
