Трое - Георгий Иванов Марков
Только Мануш был исключением. Он с полным правом мог считать себя достаточно квалифицированным. Младен заметил, что старый мастер постоянно учится и всегда последним покидает цех. Оставаясь работать посла смены, Младен наблюдал, как Мануш проверял работу сборщиков или же, притащив откуда-то поврежденные детали станков и механизмов, садился на покрытую войлоком низенькую металлическую табуретку, закуривал сигарету и задумывался.
Интерес к нему со стороны новичка мастер встретил с тем же пренебрежением, с каким вообще относился к интересу сторонних наблюдателей. Младен сразу же почувствовал это. Инстинкт подсказал ему, что он должен быть осторожным. В первые дни от только чистил детали и молчаливо уходил. Это повторялось каждый день. Он понимал, что упорство мастера может быть преодолено вдвойне большим упорством.
Десятью днями позже мастер смотрел на него уже с некоторым любопытством. А еще через несколько дней попросил прикурить.
Младен был уверен в своей победе и поэтому не торопился. Для того чтобы не вызвать неприязни товарищей по работе, недолюбливающих слишком старательных, он удачно разыгрывал роль человека, ничего не понимающего, стесняющегося, которому надо еще многому научиться. Люди очень любят, когда кто-нибудь признает их превосходство. И Кичо, и Стефчо, и Перван, и Наско — все были благосклонны к нему.
Восхищаясь искусной работой Мануша (как до этого восхищался капитаном), Младен и теперь не мог понять, почему при своих блестящих способностях Мануш только бригадир, а не начальник цеха, участка, смены или еще чего-нибудь более значительного. Именно это казалось ему странным, а не чудачества мастера.
Постепенно мастер привык видеть новичка в цехе после работы. Однажды он попросил Младена подержать конец вала со шкивом, который ему надлежало отремонтировать, в другой раз дал ему выравнять помятый лист железа. Младен выполнял возложенную на него работу и уходил. Так, принеся в жертву любопытство, ему удавалось сохранять свое достоинство. Мастер начал постепенно его уважать.
И вот, сегодня Младен решил, что ему нужно сделать решительный шаг. Еще задолго до конца смены, он понял, что мастер сегодня будет возиться с пружинным механизмом. Поэтому он предварительно подготовился, изучил его устройство.
— Держи крючок! — говорит Мануш, не глядя на него. Младен хватает крючок и держит его. Мастер начинает накручивать пружину. Неожиданно острие крючка впивается в ладонь Младена, и пока мастер накручивает пружину, рвет кожу. Младен, стиснув от боли зубы, терпит, ничем не показывает виду. Наконец, мастеру удается зацепить пружину. Он вздыхает. Младен теперь может отпустить крючок.
Мануш замечает кровь на цилиндре. Поднимает глаза на Младена. Это уже совсем другой взгляд.
— Железный ты, — говорит мастер. — Железо побеждает железо. Иди, пусть руку тебе перевяжут! Пойдем вместе!
Младен мог поздравить себя с первой победой. Что стоит одна царапина в сравнении с нею? Тысячи таких царапин?
Асфальтированное шоссе озарено холодным светом люминесцентных трубок. Мануш идет с непокрытой головой, одетый в блестящую кожаную куртку, делающую его маленькую фигуру еще забавнее.
Младен шагает рядом с ним, уже пережив торжество первого успеха. Его интересует дальнейшее. Мануш пользуется авторитетом на заводе. Его часто вызывают, когда нужно решить какую-нибудь трудную задачу, его уважают, обращаются за советом, постоянно премируют. Похвала Мануша значит много…
— Выпьем по стопке! — говорит мастер и, не дожидаясь согласия Младена, сворачивает на аллею, ведущую к небольшому ресторану. Младен не пьет, но сегодня он готов выпить, составляя компанию мастеру, не то что стопку, а целый литр, если это только будет нужно.
Ресторан с террасками расположился на самом берегу искусственного озера. Водоем построили с обводнительной целью, но когда вода заполнила впадину и на окрестных холмах расцвела буйная зелень, людям пришли в голову и романтичные идеи. Так появился ресторан, как воплощение одной из таких идей на практике, наиболее частыми посетителями которого стали рабочие с завода.
Мастер Мануш и Младен спускаются по ступенькам на нижнюю террасу. Младен не знает, что у мастера есть здесь «свой» столик.
Мастер важно усаживается. Сверху из репродуктора льются звуки грустной мелодии. Внизу плещут волны.
Мастер поворачивает голову и смотрит на озеро. Его лица не видно.
Смотрит долго. Младен не удивляется и не думает спрашивать, о чем тот думает. Ему важно только одно — укрепить дружбу с мастером.
Наверху кто-то выключил радио. И сразу же наступает тишина. Только слышится плеск волн.
— Знаешь, — говорит Мануш, — как мне хочется путешествовать. Пешком. Всю землю бы обошел! — вздыхает он. — Подумать только, сколько вещей есть на свете, о которых мы не знаем и не слыхали, и о которых ничего не узнаем и не услышим.
Младен понимает, что ему нужно молчать. Мастер говорит это себе.
— Обидно даже как-то. Как говорится, ты живой, а многие вещи в мире для тебя мертвы! Представь себе, этим вечером ты надеваешь фрак и идешь на какой-нибудь важный прием. Вокруг тебя все блестит… Или принимаешь парад… Раз-два, раз-два, раз…
Мануш смеется.
— Лучше всего, пожалуй, дома на балконе! — неожиданно заявляет он. — Люблю спать на балконе. Только одно небо над головой! Это по мне… Смотри! Обыкновенная вода, а как красиво…
И он хватается за столик обеими руками.
— Все в мире красиво. Только люди не понимают этого. Им дай только деньги. Деньги! Деньги! Хотят иметь квартиры, машины, дачи! Хотят славы — подавай им звания, медали да ордена. В газете хотят видеть свою физиономию. Хотят иметь власть — руководить, командовать, наказывать, расправляться! Хотят! Все им давай. А сами? Что дают они, те самые, которые хотят?
Младен кивает головой. Мастер чудак, может говорить все, что ему взбредет в голову, и Младен будет его слушать.
— Фрак и парад! — кончает он.
Официант знает свое дело. Он приносит ракию. Мануш пьет, не чокнувшись с компаньоном, после чего занимает свою обычную в таких случаях позу. Сидит согнувшись, свесив руки, а подбородком почти касается скатерти. На ее белом фоне особенно рельефно выделяется его лицо, словно сотканное из нервов. Каждый мускул на нем подрагивает.
— Мастер, — говорит Младен, — я тогда смотрел на твои пальцы! Просто поразился. Вот, если бы и мои стали такими!
Мануш удивленно посматривает
