Оскверненные - Ярослав Толстов
– Это бред какой-то! Мусорщик? Снова в городе? Что он, нахрен, здесь забыл? Тайлер?
Тайлер проигнорировал мой вопрос.
– Погоди, его первое убийство… – я внезапно осекся и, не дождавшись его объяснений, бегом направился в гостиную; желудок скрутило морским узлом, ноги будто одеревенели. Почему я так боюсь этого человека?
– Его первое убийство было совершенно в этой комнате, прямо здесь, – сказал я, указывая на засохшее бурое пятно крови у задней стенки. – С этого все началось… скажи мне, в нем тоже сидит свой «Тайлер»?
– Нет, – наконец сдался он, – в нем Кэлвин.
– Кто?
– Кэлвин.
– Кто такой Кэлвин?
– О, Кэлвин, – с мрачным восхищением протянул Тайлер, – у нас его называют Кровавым Вивисектором, а еще Райским Палачом, потому что его пытки могут довести тебя до «райских» вершин. Никто не знает откуда он пришел, кто он вообще, знают только одно: он был здесь еще до того, как возвели на этой земле особняк… и он очень сильно любит людей, страсть, как обожает. Особенно детишек. Для него они ценнее любых драгоценностей мира. Что он с ними делает, тебе лучше не знать. Это самый «больной» дух, которого я когда-либо видывал в своей загробной жизни.
– В каком смысле «больной»? – осторожно поинтересовался я.
– Я же сказал, тебе лучше этого не знать! – внезапно вспыльчиво отозвался Тайлер и нервно зашагал по комнате. – Он настоящий ублюдок…
Я непроизвольно хмыкнул, отчего он бросил на меня ледяной взгляд полный ненависти.
– Прости, – сказал я. – прости, но ты так серьезно обвиняешь этого Кэлвина, говоришь, что он ублюдок и прочее, а ведь еще пару недель назад сам отпиливал какой-то старухе ножовкой ногу. Как она тогда противно визжала, а ты заливисто хохотал, словно ребенок, раскачивающийся на качелях.
– Нет, Дилан, – с жаром начал оправдываться он, – ты не понимаешь. Он чудовище! Один из прихвостней дьявола! Мы работали с Кэлвином несколько десяток лет, и за эти годы я успел увидеть много жестоких зрелищ, одни из которых настолько врезались мне в память, что вряд ли мне когда-нибудь удастся их забыть. Кое-что я перенял от него, но это лишь малая часть… А сейчас он вернулся.
Я смотрел в глаза Тайлера и видел, что он говорит искренне. Никогда еще за ним не наблюдалось такой бурной реакции! Эмоции поминутно сменялись на его, приобретшем человеческий вид, лице: страх, выражение гнева и дикой жестокости, парализующий ужас, который в темной гостиной придавал ему какие-то жуткие, я бы даже отметил, нереальные, искаженные черты.
– … и если я исполняю волю Мертвого, находясь под Его влиянием, то Кэлвин действует совершенно сознательно, он приносит жертвы, потому что ему это нравится.
– Скажи, Тайлер, ты мне друг? – прервал я его.
– Да я за тебя жизнь отдам… не свою, конечно.
– Тогда поклянись мне, что больше ты не причинишь никому вреда. Больше ты не подчинишься злу. Один я не справлюсь, но, если ты мне поможешь…
– Без их энергии мы долго не протянем и в конечном итоге умрем…
– Мы итак мертвы, ты сам говорил мне это.
– Я говорил о другом, ты неправильно трактуешь мои мысли, Дилан.
– Да не важно! Я хочу уничтожить проклятие и сбросить эти рабские цепи. Это будет последняя жертва.
– Что же ты собираешься сделать?
– Мы с тобой убьем эту гадину, убьем Мусорщика…
Ничего не происходило, дни шли своим чередом и я уже начал разуверятся в словах Тайлера, пока однажды не прочел в городской газете о том, что в розыск объявлена некая женщина – Элли Ризз; незамужняя тридцатидвухлетняя официантка. Многие подумают, мол, это обычно: люди пропадают, прочтут и забудут, не вникая в подробности, но я почему-то точно знал, кто повинен в исчезновении бедной малютки Элли. Словно бы древний зверь пробудился и наконец вышел из своей пещеры пожинать плоды.
«В этом городе мало места для двух маньяков», – подумалось мне, хотя больше я себя таковым не считал.
Мне следовало быть очень осторожным, ибо он снова появлялся в момент моего отсутствия в доме. И каково было мое удивление, когда, заглянув в гостиную, я обнаружил водруженную на резном старом кресле отрубленную голову свиньи. Черные глазки смотрели на меня в упор… рядом, вразвалочку, на полу сидел Никак, как ни в чем ни бывало пускающий носом голубые кольца дыма. Взгляд его был отстраненным, а одеяния еще более страннее, чем обычно, как будто он сбежал из лечебницы – замызганный халат, обнажающий волосатую грудь, и пушистые тапочки. Незабываемая картина… разве что он по-братски не приобнял голову свиньи, воображая, что она говорящая и это один из его товарищей.
«Мусорщик не убил его. Почему? Или тот каким-то чудом сумел избежать с ним прямого столкновения, – размышлял я по дороге в спальню. – Однако эта чертова головоломка порядком меня выбешивает!»
Поднявшись на второй этаж, я вошел в комнату и столкнулся с еще одним сюрпризом… кто-то спал на моей кровати! Я тихо приблизился к изголовью и воочию увидел девушку с газеты – Элли. Одутловатое личико с синюшным оттенком (явный призрак удушения), светлые волосы аккуратно были убраны за ушком, а голова повернута так, что правой щекой она лежала на подушке, словно мирно спала; все, что до шеи, было заботливо укрыто под одеялом. От кровати исходил невыносимый трупный запах.
– Однако, – вымолвил я вслух и отбросил одеяло в сторону.
Как же же сильно контрастировала головка бедняжки Элли с приделанной к ней жирной, грязной, свиной туши, от которой исходил этот мерзкий запах. Из распоротого брюха торчал белый лист бумаги (хотя провалявшись в свином чреве Бог знает сколько времени он уже не был таким белым и от него страшно несло испражнениями). Кровать и постельное белье также пропитались этим нечестивым животным. Я аккуратно извлек листик, на кончике которого болтались какие-то склизкие остатки вроде слипшихся улиток. «Приятного аппетита, ублюдок» – все что было написано на кровавом листе…
Со свиньей пришлось повозиться, как с реальным человеком. Дом принимать ее не хотел. Конечно, это скорее оскорбление, нежели жертва – не дар, а посему избавиться от мертвого, изрядно по порченого временем животного возлежала миссия на мне.
– Гадство! – вырвалось у меня, когда я взваливал гигантскую тушу себе на плечи. Из нее стали шлепаться наружу внутренности. По дороге к мусорному баку за мной тянулась длинная полоса из ярко-красной прозрачной жидкости, которая вытекала из этого паршивого свина. Постельное белье вместе с головой Элли я решил сжечь потом, а заодно и одежду, которая пропахла насквозь.
– Взрослый же человек, разумное существо и занимается какими-то гребанными играми! Неужели он действительно надеялся напугать меня этой чертовой свиньей? Или банальной запиской? Думаю, этот старпер не вкурсе, что это было модно в девяностые.
– Это не чтобы напугать
