Раиса Крапп - Пересекающий время
- Нет, отчего же. Я не могу убивать. Это как яд выпить - ты выпить можешь, но не станешь, знаешь, что нельзя. Ты заметил, чем больше у человека власти, тем в более тесные рамки он должен себя загонять. Конечно, если не хочет потерять в себе человека. Мы - очень сильные, мы владеем страшным оружием, когда нет нужды сходиться с врагом лицом к лицу. Одним движением руки можно снести город со всеми его жителями. Но если позволить себе убивать, как не превратиться во зло? Как взять на себя бремя высшего судии, и решать - этому жить, этому умереть. Любая смерть чье-то горе. Добро с мечом в руках неизбежно оборачивается для кого-то злом.
- Но сейчас, здесь, разве тебе не ясно, где добро, где зло?
- Разве я не с вами? Разве я не смог быть вам полезным, не обрывая чужих жизней?
- О, Дар! Неужели ты услышал упрек в моих словах? Если народу Эрита суждено жить долго, столько же будет жить и высокая память о тебе. Но надо быть слишком великодушным, чтобы оставлять врагу жизнь... Или чувствовать себя много сильнее, чем он. Я не чувствую в себе ни того, ни другого... и я не смог бы жить по твоим законам, даже если бы захотел.
- Тебе и не надо. Это тяжелое бремя. Может быть, ни раз мне хотелось забыть про запрет, и я боялся, что смогу это сделать, тогда я перестану быть собой.
- Дар, значит ты не владеешь оружием?
- Насчет этого не беспокойся.
- Но как ты собираешься драться завтра? Лучше уж не ввязываться в это дело, в бою нельзя жалеть врагов.
- А кто сказал, что я собираюсь их жалеть?
- Побереги себя, Дар. Постарайся не прибавить нам горя. Тебя любят.
- Я обещаю тебе.
- У нас совсем нет времени для разговора, а мне так много хочется спросить у тебя. Еще только одно. Когда они тебя схватили, почему ты не послал мне свою мысль?
- Я не мог. Они забрали у меня одну вещь, а без нее я не могу посылать свою мысль так далеко.
- Твой красивый браслет? Веско говорил. Он понял, что ты у них чего-то требовал, а когда увидел, то понял, что вещь и вправду очень дорогая.
- Хочешь посмотреть? - Андрей снял ТИСС и перебросил Лиенте. - Ценность его не в красоте. Он делает меня в чем-то сильнее. Например, посылает мысль дальше, чем я могу делать это сам. Без него всей операции грозил провал.
- Вот в чем секрет... - Лиента благоговейно рассматривал обруч. - Там, в тоннеле, я подумал, что за удивительное украшение и зачем ты прячешь его под одеждой? Так эта вещь заключает в себе магическую силу?
- Нет тут никакой магии, сделали его люди. Знания есть, а колдовства нет.
Лиента неопределенно покачал головой и осторожно протянул браслет назад.
- Как же им удалось схватить тебя?
- Они застали меня врасплох, я потерял сознание.
- Врасплох? Тебя? Как это может быть, когда мысли их открыты тебе?
- Нет, я не входил в их мысли. Я не делаю этого постоянно, иначе привыкну надеяться на эту штуку - он открывает мне чужие помыслы - и тогда стану слабым, зависимым от нее.
- Дар, они ведь схватили тебя, заковали в железо, пытали! Разве не был ты беспомощным? Куда же больше?
- Лиента, по-твоему Гуцу сам захотел с меня цепи снять? Ведь браслет мне тогда еще не помогал. Да и браслет он привез в ратушу, потому что мне это надо было - не ему же. А впрочем, да, в этот раз я не имел права рисковать. Я ошибся. За что и поплатился.
- Как много я хочу узнать о тебе, о твоей стране.
- У нас будет для этого время.
* * *
Едва ночной сумрак разжижился серым, Андрея разбудили торопливые шаги.
- Лиента, - позвал он.
Через мгновение полог откинулся, и голос из темноты сообщил, что юкки начали переправу.
Скоро лагерь пришел в движение. Множество факелов разогнали остатки ночной мглы, осветили поселок. Первым делом возобновилась эвакуацию на остров. Опустевшие хижины разбирали - на месте поселка должна была остаться просторная голая поляна. Строительный материал мирного жилья шел на военные укрепления.
С рассветом десятка два охотников отправились снять силки и капканы, настороженные с вечера, женщины развели последние костры, чтобы накормить детей и сделать маленькие припасы. Мужчины не брали в рот ни крошки - ужасны раны в набитый пищей живот, да и с жизнью почти наверняка придется распрощаться - только чудо спасет от долгого и мучительного умирания, чудо, да еще клинок друга. Свободные от работы воины сосредоточенно занимались снаряжением и оружием.
Как только не стало слышно женских и детских голосов, сделалось пусто и тревожно. От тишины веяло не покоем, а затаенной угрозой. Андрею принесли воинское снаряжение. Он натянул штаны, рубаху - они пришлись точно по нему и плотно облегли тело. Сшиты они были из особым способом обработанной кожи секреты обработки хранились, как военные. Тонкая кожа становилась эластичной, но настолько плотной и упругой, что не всякому лучнику под силу было пробить ее. Грудь, спину и живот прикрыли щитки; на коленях и локтях закрепили широкие манжеты с шипастыми выступами - в бою на мечах и рукопашной схватке воины умело действовали ими, нанося шипами раны врагу.
Андрей сделал несколько движений - одежда не сковывала, была легкой и удобной.
- Какое оружие возьмешь? - спросил Лиента, вкладывая клинки в ножны на поясе.
- Пока ничего не надо. Мешать только будет.
Лиента обернулся, посмотрел с беспокойством:
- Ты пойдешь на юкки с голыми руками?
- Я знаю, что делаю.
- Надеюсь, что знаешь.
* * *
Из джайвы осторожно вышел отряд разведчиков. Они прошлись по пустому поселку, вернее, там, где он стоял. Потрогали теплую золу в очагах. Потом часть отряда повернула назад, остальные, читая следы, неосмотрительно сунулись в джайву. Впрочем, сожаление к ним прийти не успело.
Скоро из зарослей появились юкки. Они неспешно вытягивались на открытое пространство, от них становилось черно. Видно, здесь они намеревались дождаться своих разведчиков, пока те определят направление дальнейшего движения. Орды оставались компактными, не перемешивались, люди устало опускались на траву, вынимали баклажки с водой.
И тогда раздался долгий и тоскливый крик флеминга, и на место бывшего поселка обрушился град смертоносных стрел. Кто-то, вскочив, тут же падал, уже отмеченный жалом смерти, другие с криками рванулись назад под прикрытие джайвы.
Все вокруг огласилось криками команд, предсмертными воплями и стонами. Стрелы не переставали сеять смерть, пока в бурой мешанине джайвы не скрылась спина последнего наемника. Все открытое пространство устлали тела убитых и раненных. Джайва онемела - унеслись прочь птицы, мелкое зверье забились под землю, лишь тягостные стоны нарушали предгрозовую тишину.
Неожиданно ее разорвал голос Андрея.
- Герцог Гуцу, с вами говорит тот, кто известен вам, как Стаур Красивый. Прежде чем вы бросите своих воинов на смерть, я хочу говорить с вами.
Андрей поднялся из укрытия.
- Дар! - попытался удержать его Лиента, но движением руки он остановил лугарина, вошел с ним в ТП-контакт.
- Выходите, Ваша Светлость. Даю слово, что вашей жизни ничто не грозит.
Андрей остановился в центре открытого пространства, в перекрестье взглядов и прицелов.
- Малодушие не прибавит вам уважения, вы рискуете стать предметом тайных насмешек. Я знаю герцог Гуцу, вы меня сейчас слышите.
- Что он делает, вождь? - Алан беспокойно вслушивался в звуки чужой речи.
- Дар вызывает Гуцу на переговоры.
Заросли зашевелились, раздвинулись и из них выступили два наемника с арбалетами. Оружие целило в землю, но тетива была натянута и стрелы лежали в ложах, а пальцы - на спусковых крючках. За их спинами появился Гуцу. Арбалетчики остановились и расступились. Герцог медленно пошел вперед, оставляя их у себя за спиной. Не доходя шагов двадцати до Андрея, он остановился рядом с толстым деревом.
- Приветствую вас, Ваша Светлость. Минуту назад вы убедились, что легкой добычи у вас сегодня не будет. Поэтому мы предлагаем вам оставить нас в покое.
Гуцу ухмыльнулся.
- Подумайте, проявите присущую вам мудрость, и мое предложение не покажется вам столь нелепым. Численно мы вас превосходим. Сражаться вы пришли в сложных и непривычных условиях, в отличие от соперника. Вы не возьмете здесь ни пленных, ни богатой добычи, если придется трудно - мы просто растворимся в джайве, она нас укроет. Согласитесь, не разум, а ваше пострадавшее самолюбие бросит в бой ваших воинов, но стоит ли оплачивать это многими сотнями жизней? Если вы считаете, что вам нанесено оскорбление, а я знаю, вы именно так и считаете, то ответственность за это я беру на себя. И если вы непременно хотите крови, я готов выйти против любого вашего воина. Но пусть этим все кончится.
- Пусть они отдадут тебя, и я оставлю им их ничтожные жизни!
- Боюсь, ваше условие покажется моим друзьям неприемлемым, - усмехнулся Андрей. - Оставьте нас, мы скоро уйдем отсюда. Город и крепость мы отдали, отдадим и джайву, никто не будет вам отсюда грозить. Подумайте, герцог, я предлагаю вам хорошие условия.
