Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
Евдокия была намного младше Людмилы, и в то же время сестры очень походили друг на друга: тот же проницательный взгляд темных глаз, четкие движения, гордая осанка. Я вдруг остро ощутил какую-то внутреннюю силу, которая исходила от стоящей перед нами невысокой женщины в ярком хантыйском платье.
— Здравствуйте! Вы Константин, правильно? А это ваши друзья, Майя и Коля? — Евдокия улыбнулась ребятам. — Люда утром звонила, сказала, что вы приедете. Костя, мне очень понравились ваши стихи. И сама прочла всю книжку несколько раз, и дочерям читала. Ох, ну что это мы с вами в дверях разговариваем? Проходите на кухню, сейчас чай согрею!
Вслед за хозяйкой мы зашли в просторную светлую кухню. У больших пластиковых окон стоял длинный деревянный стол, на другой стороне разместились аккуратные шкафчики, микроволновая печь, телевизор, современная газовая плита. Если бы не пейзаж за окном, можно было подумать, что мы находимся в городской квартире где-нибудь в Москве.
Мы пили обжигающий чай, угощались морошковым вареньем и строганиной из муксуна. Я расспрашивал Евдокию о ее жизни, о детях.
— Шесть дочерей у нас с Петей! — улыбнулась хозяйка. — Старшие, Вика и Марианна, родились, когда мы еще кочевали. Петя бригадиром был, очень хорошим оленеводом. Каслали мы в бригадах воркутинского совхоза, за Уралом. Потом Света и Галя родились, они тоже кочевую жизнь застали. А когда младшие, Даша с Катюшей, на свет появились, совсем трудно жить стало. Петя говорил: будь у нас хоть один сын, остались бы в тундре! Ему помощник был нужен, а с шестью девочками в тундре трудно. Вот и перебрались в поселок. Петя теперь рыбачит, хотя по оленям до сих пор скучает…
— Зато здесь у вас дом большой, просторный! — заметила Майя.
— Ну как большой? Половина-то дома другой семье принадлежит, а мы ввосьмером в двух комнатках живем. Хотя, конечно, грех жаловаться. Когда в Аксарку приехали, первое время вообще в бараке ютились, дети на полу спали. Новый дом нам недавно дали, слава Богу! Так что теперь зимуем мы здесь, а летом на берегу Оби, возле Чапаевска, чум ставим, рыбачим…
— Это вроде дачи вашей, да? — простодушно поинтересовалась Майя.
— Какая уж там дача! — засмеялась Евдокия. — За полночь ложишься, в пять утра встаешь, сети проверяешь, а как путина идет, вообще сутками не спишь. Но дочкам там нравится: свобода, детей других много, бегают, играют…
Пока мы разговаривали с хозяйкой, Коля заскучал и, глядя в окно, меланхолично теребил ногтем сколотый край чашки. Заметив это, Евдокия всплеснула руками:
— Ох, что ж это я тебе чашку щербатую поставила! Давай поменяю!
— Нет-нет, что вы! — юноша тут же поставил чашку на стол. — Это я так, от задумчивости…
— С этими чашками щербатыми у нас вечно истории случаются! — покачала головой хозяйка. — Даже наша с Людмилой фамилия переводится как «треснутая чашка».
— Надо же, а я думал, что фамилия «Тайшин» происходит от татарского «тайши» — князь, а этот титул пришел к татарам от китайцев, где «Тай Джи» значит «Наследник императора»! — блеснул я своими познаниями в истории и лингвистике.
— Как интересно! — удивилась Евдокия. — Мы и не думали, что Тайшины — такая древняя фамилия. Но мы, Костя, вовсе не Тайшины. Я, например, Серасхова по мужу, как по мужу Людмила — Тайшина. Наша девичья фамилия — Атаман. Говорят, много лет назад приезжал в гости к нашему прадеду один священник. Уже многих хантов он в православную веру обратил, а прадед — ни в какую. И так ему священник этот надоел своими проповедями, что в очередной его визит велел прадед подать батюшке треснутую чашку. Священник это заметил и в отместку прозвал прадеда Ат Уман — «Треснутая Чашка».
— Интересно! А я бы решил, что Атаман — тоже татарская фамилия.
— Нет, это просто созвучие! — сказала Евдокия. — Хотя и говорят, что ханты платили дань татарам, фамилии у нас в основном свои.
— Евдокия, я знаю, вы тоже пишете стихи, — я перевел разговор на важную для меня тему. — Мне было бы очень интересно услышать стихи на хантыйском языке. Прочтете?
— Ну, я все-таки не поэт, пишу для своих детей или просто под настроение, — немного смутилась хозяйка.
— Так все поэты пишут для себя! — улыбнулся я. — Настоящие стихи всегда очень личные, поэтому они и нравятся людям. А вот если писать на заказ — это уже не поэзия…
— Хорошо, Костя, прочитаю. Но давай вечером. Сейчас девочки из школы придут, дел много будет: и обед разогреть надо, и уроки помочь сделать…
Вскоре дома действительно стало многолюдно. Первой из школы пришла высокая белокурая Вика, потом — веселая чернявая Марианна, затем прибежали чем-то неуловимо похожие, серьезные и внимательные Галя и Света. Младшие, Даша и Катя, перестали нас бояться и весело носились по дому.
Решив не смущать хозяев, мы с друзьями вышли немного прогуляться по Аксарке. К тому же надо было купить продуктов, чтобы хотя бы в этом не быть обузой большой семье Серасховых. Мы прошли через поселок, по крутому берегу спустились к Оби, где стояли вмерзшие в лед старые баржи и катера. Ледяную полосу реки, шириной возле Аксарки около двух километров, во всех направлениях пересекали следы снегоходов — и зимой великая река была главной транспортной артерией края. Мороз щипал щеки, ветер норовил забраться во все щели курток. Майя с Колей замерзли, и вскоре мы, заглянув по дороге в магазин, снова оказались в теплом доме на окраине поселка.
Ханты нын эвие
Честно говоря, я боялся, что мы будем в тягость хозяевам. Но Майя и Коля доказали, что не зря просили взять их с собой в экспедицию. Перед ужином Коля помог Вике и Марианне делать уроки, а потом они весело болтали, обсуждая московскую клубную жизнь. Майя нашла общий язык с Дашей и Катей, и вскоре малыши уже не отпускали девушку — Майя рисовала с ними, играла в разные игры, рассказывала сказки. Даже серьезный, немного замкнутый Петр не смог сдержать улыбки, увидев, как его дочери играют с Майей.
Вечером все не смогли поместиться за столом, поэтому ужинали по очереди. Старшие девочки вскоре ушли в свою комнату, малышей уложили спать, и у Евдокии наконец появилось свободное время, чтобы прочитать мне стихи.
— Евдокия, у вас каждый день так проходит? — спросил я хозяйку. — Когда вы вообще успеваете стихи писать?
— Сегодня легче было, спасибо Майе, заняла малышей, так-то они обычно вокруг меня вертятся. А стихи… Бывает, ночью записываю, что в голову придет. Много летом пишу, когда рыбачим. Уйдешь на лодке далеко в Обь, туман поднимется — словно нет берегов и ты одна в этом призрачном мире…
Евдокия теребила
