Под красной крышей - Юлия Александровна Лавряшина
Освободившись, Ксюша отпрыгнула к окну и как-то собралась, напряглась, будто готовилась зубами впиться, если отец сделает хоть шаг. Демонстративно сунув большие пальцы в карманы джинсов, чтобы она хоть немного расслабилась, Егор сделал еще одну попытку:
– Помнишь, мы как-то говорили с тобой, что человек должен отвечать за последствия своих поступков. Эта девочка – как раз такое вот последствие… И я обязан участвовать в ее жизни, если хочу и дальше уважать себя.
То, что он говорил, не совсем соответствовало действительности. На самом деле Егор не чувствовал себя обязанным… Он хотел соприкоснуться с жизнью ребенка, которого еще даже не видел вживую, но почему-то начинал волноваться при мысли о маленькой дочери. Снимки утверждали, что она похожа на него, а это значит, у нее со временем оттопырятся ушки, и только он наверняка знает – годам к четырнадцати это пройдет, не стоит и переживать. Но если ему не дадут возможности объяснить это, то девочка будет страдать, как он в детстве, когда все дразнили его Лопухом.
И еще надо бы предупредить, что у нее могут быть очень ломкие кости, он чего только не ломал в жизни. Хорошо бы Ульяна подкармливала ее кальцием… Говорят, появился какой-то китайский, девяносто процентов которого усваивается организмом. Он достанет, если только Ульяна согласится взять. А может, уже и сама раздобыла, она для своего ребенка все лучшее зубами вырвет, это он уже понял.
– Ты и сейчас только о них и думаешь. – Ксюша отвернулась к окну, и фигурка ее на фоне желто-коричневых театрально собранных портьер показалась Егору особенно худенькой и сутулой. Явный сколиоз, и почему Лида не отведет ее к хирургу?
– Я пытаюсь думать обо всех нас.
– Нас? Каких это – нас? – Она опять обернулась готовым к нападению зверьком. – Ты уже навоображал, что я эту девчонку сестрой признаю? А с твоей любовницей дружить буду? А фиг вам! Никто мне не нужен, ни они обе, ни ты, ни мать – курица старая!
– Не смей так говорить о ней!
Его бешенство в этот момент было неподдельным. Тем более направлено оно было и на себя тоже, только и отыскивающего, в чем бы еще упрекнуть Лиду: и недостаточно заботливая мать, и чересчур заботливая жена, и несостоявшаяся личность, живет отраженным светом… Лишь бы нашлось оправдание ему самому, безупречному.
– Ударишь меня? – взвизгнула Ксюша.
– Да не ударю. Нет, – опомнился он, опустил уже занесенную руку.
– Не прощу, – процедила она сквозь зубы. – Ты мне за все ответишь.
Хлопнула дверь в ее комнате, щелкнул замок. Закрыв глаза, которые жгло все сильнее, Егор немного постоял, прислушиваясь к тишине, которой обычно жаждал после театральной суматохи и съемочной неразберихи. Потом сел на тот самый диван, куда собирался усадить дочь, и вспомнил, как в последний раз они сидели здесь втроем и обсуждали, в каком месте лучше купить дачу – накопили наконец! Выяснилось, что их тянуло в разных направлениях, и сейчас это показалось Егору знаменательным: они уже тогда готовились разойтись, только нужен был какой-то толчок со стороны.
«Да разве я собираюсь расходиться с ней? – Он поежился и лег на бок, поджав ноги. – С ними… Я ведь никогда даже не допускал такой мысли. И то, что Ульяна восхищает меня, еще не значит, что я люблю ее. Что я готов с ней жить… В Италии просто сумасшедшее солнце…»
Сквозь сон Егор почувствовал, как это солнце снова начинает согревать лицо, и бессознательно улыбнулся. Ему хотелось протянуть руку и отыскать теплые пальцы женщины, похожей на Мадонну, готовую защищать и оберегать… И во сне это получилось. Ульяна улыбнулась ему, и он почувствовал, что счастлив. Абсолютно. Без нагромождений оправданий и доказательств. От одной улыбки…
Просыпаясь, он застонал от разочарования: только приснилось. А телефон все звал его, монотонно и настойчиво.
– Да чтоб тебя, – прошептал Егор, и тут реальность навалилась на него жаром пламени, уже впившегося в легкие портьеры.
Забыв о неумолкающем телефоне, он вскочил и закричал: «Ксюша!», – еще не сообразив, откуда взялся этот огонь. На этот раз дверь в ее комнату была открыта, Егор ворвался и замер на пороге: дочь держала в руке пистолет. В следующую секунду он сообразил, что это зажигалка, которую кто-то подарил ему, а Ксения выпросила, потому что отец не курил, зачем она ему?
«А тебе-то зачем?» – засмеялся он тогда, еще не подозревая, что наступит день, когда дочь захочет очистить их дом огнем…
* * *
«Какая необъяснимая цепочка событий: ты проснулась около полуночи, хотя обычно спала до часа, и, естественно, разбудила меня, в кои века решившую лечь пораньше. И пока я кормила тебя, с обычной жадностью припавшую к моей груди, какая-то странная тревога возникла вокруг нас и сгустилась.
Я чувствовала, что беспокойство связано с Егором (теперь уже вольно называю его имя!), но не могла связать его с чем-то конкретным. Я знала, что он здоров, ведь звонил мне совсем недавно, и о премьере спектакля, где он сразу в двух ролях, на прошлой неделе взахлеб рассказывали все газеты, значит, в этом тоже сплошные успех и радость. Почему же мне не удавалось уснуть, даже когда ты, отлепившись и поворочавшись, со сладким кряхтением вытянулась на животе?
И я решилась. Потихоньку выбралась из комнаты, нашла выключенную на ночь телефонную трубку, которую приходится прятать от тебя повыше, иначе разломаешь в пять минут. Часы отговаривали: полночь – не лучшее время для звонков чужому мужу. Но я сказала себе, что если отзовется сонный голос, не важно чей, значит, все в порядке, и мне самой тогда тоже удастся уснуть.
Но в его квартире никто не отвечал. Я ждала долго, за это время можно было выйти и из-под душа, и из туалета. Дачи у них нет, это Егор говорил не раз, все мечтал о своем доме среди сосен. Да и дачная пора давно уже прошла… Что же случилось?
Отключив трубку, я принялась ходить из угла в угол, кусая губы, которые не успевают заживать из-за моей дурной привычки. Сердце сбивалось с ритма, руки сами собой сжимались в «замке», даже пальцы заболели. Неведение и бездействие уже начинали сводить меня с ума…
И тогда вспомнилась Янка.
На этот раз я не колебалась (поздно – не поздно?), схватила трубку и вырвала нашу бедную няню из сна.
– Милая, срочно! Ты очень мне нужна! Хватай такси и не отпускай его, уеду с ним.
Она
