Лев Овалов - Январские ночи
Она двинулась к двери своей обычной неторопливой уверенной походкой, не оглядываясь, не смотря ни на кого, была уверена, что и Прямиков, и Калнин, и Мальков тотчас последуют за ней.
Так оно и было.
- Подождите, Розалия Самойловна, - слышит она голос Костеловской. - Я тоже с вами.
Костеловская нагнала ее уже у дверей.
- Вы куда? - спрашивает Костеловская, спускаясь рядом с Землячкой по лестнице.
- К себе, на Рогожскую заставу, - на ходу отвечает Землячка. - Тысяча солдат ждет возле Астраханских казарм.
- Желаю удачи, - говорит Костеловская. - А мы пойдем вышибать юнкеров из "Праги".
Рогожский ревком в полном составе покинул заседание. Его работников мало интересовало, какая там будет принята резолюция. Землячка высказалась за всех. Будет резолюция или не будет, они идут гнать юнкеров из Кремля.
Землячка, Прямиков, Калнин, Мальков, Иванов к Наумов спускались по лестнице.
- Дорога каждая минута, - обратилась к ним Землячка. - Не знаю только, когда доберемся.
- Полетим, как на крыльях.
- Вы что сказали?
- Говорю, полетим, как на крыльях, - повторяет Иванов. Он забегает вперед и распахивает наружную дверь, пропуская Землячку.
- Прошу.
Перед подъездом поблескивает автомобиль.
- Откуда это? - удивился Наумов.
- Реквизировал.
Договорившись обо всем с Будзынским, Иванов спешил в Московский Совет доложить Землячке о выполненном поручении и где-то на Таганке увидел движущийся ему навстречу автомобиль.
К счастью, уходя из казармы, Иванов захватил винтовку на тот случай, если вдруг прямо с заседания придется идти в бой.
Он поднял винтовку с целью придать своему приказу более выразительный характер.
- Стой!
Шофер затормозил. Иванов открыл дверцу, заглянул в машину. Помимо шофера в ней находились господин в мохнатом пальто и две перепуганные дамы.
- Вылезайте, - приказал Иванов.
- Вы понимаете, что вы говорите? - грозно спросил господин. - Кто вы такой?
- Представитель ревкома, - отвечал Иванов. - Ваша машина конфискуется и поступает в распоряжение Рогожского ревкома.
- Да кто вам дал право...
- Революция, - отвечал Иванов и постучал прикладом винтовки по мостовой. - Вылезайте-ка лучше по-хорошему.
Он занял место рядом с шофером.
- Трогай, батюшка.
По дороге отобрал у шофера документы и предупредил, что, если тот вздумает удрать, его разыщут и предадут военному суду.
Землячка строго посмотрела на Иванова.
- На этот раз мы не объявим вам выговора за самоуправство.
Ноябрьская ночь
Землячка появилась перед солдатами как раз в тот момент, когда они потянулись было обратно в казармы.
Солдаты были наэлектризованы событиями последних дней и все же медлили сделать решительный шаг. Революционные события в Москве то нарастали, то шли на спад, слишком много всяких людей приходило в казармы, среди них были и большевики, и меньшевики, и эсеры, и даже монархисты. Солдаты рассказывали Будзынскому, как дня два назад в Астраханские казармы забрел под вечер какой-то полковник, не грозный и важный "отец-командир", который не вызвал бы в солдатах ничего, кроме озлобления, примись такой снова звать их на фронт, убеждать в необходимости довести войну до победного конца - такого они могли бы и прикончить, - а почти что дед с нерасчесанной седой мужицкой бородой, в потрепанной офицерской бекеше; он скромненько поднялся по лестнице, неуверенно заглянул в неуютную громадную спальню, сел на чью-то койку и принялся уговаривать солдат "не бросать на произвол судьбы матушку-царицу" - полковник был старенький, пьяненький, глупенький. "Она хоть и немка, - твердил он, - однако русская императрица и притом дама, а дамам полагается уступать..." Полковника вывели за ворота и с миром отпустили. Меньшевиков в третий или четвертый их приход проводили бранью и даже пинками, очень уж заносчиво и учено они разговаривали; слушали только большевиков и эсеров, и те и другие говорили с мужиками в шинелях на понятном языке, но эсеры говорили о крестьянстве как о чем-то целом и неделимом, деревня в их речах рисовалась каким-то патриархальным сообществом, а большевики не идеализировали деревню, находили в крестьянской жизни множество противоречий и призывали бедняков и середняков покончить с зависимостью от мироедов.
- За кем идти? - задавались вопросом солдаты.
Работники Рогожского ревкома часто посещали казармы, один агитатор сменял другого, и многие солдаты ждали лишь момента, чтобы присоединиться к рабочим.
Однако большой массе людей, для того чтобы решиться на какое-то действие, нужен толчок, нужно чтобы кто-то, кому эта масса верит и за кем готова следовать, повел людей...
Землячка вышла из машины и побежала через ворота на плац.
- Куда вы, товарищи?! - крикнула она, подзывая к себе солдат. Поближе, поближе подходите.
Солдаты знали ее, в Астраханских казармах она бывала много раз, знали, что ее речи всегда правдивы.
- Поосторожнее, Розалия Самойловна, среди солдат хватает эсеров, предупредил Наумов, но она его как будто не слышала.
Она стояла на перевернутом ящике, и по всему плацу разносился ее звенящий голос:
- Товарищи! Солдаты! Кремль окружают рабочие! Они ждут вашей помощи...
Вокруг Землячки собралась толпа, солдаты все подходили и подходили.
- Товарищи, пошли! - закричала Землячка. - На последний и решительный бой!
И вдруг по всему плацу прокатился густой неторопливый голос:
- Бой-то бой, это мы понимаем, а вот только за что, мил-женщина, бой?
А бой у Кремля уже начался, Землячка это знала, рабочие шли к Кремлю и с Пресни, и от Бутырок, и из-за Москвы-реки...
Времени на разговоры не оставалось, кто идет - пусть идет.
- Товарищи, дорогие, промедление смерти подобно! - воскликнула Землячка. - Спрашиваете - за что бой? Скажу лишь одно. За землю! Съезд Советов в Петрограде принял декрет. Вся земля - помещичья, монастырская, церковная, удельная переходит во владение волостных земельных комитетов. Нужна вам земля? Хотите ею владеть? Так идите и выбивайте из Кремля помещичьих сынков!
На мгновение на всем огромном плацу воцарилось глухое молчание. И разом нарушилось хриплым отрывистым выкриком:
- Ур-ра-а-а!..
Солдаты устремились к воротам, одни торопились прямо на улицу, другие забегали в казармы за винтовками.
Людей несло стремительно, шумно, как весенний паводок, который не удержать никакими силами.
Землячку тоже вынесло на улицу в общем потоке.
Внезапно возле нее возник Будзынский.
- Розалия Самойловна, так нельзя, - осуждающе сказал он. - Вы совсем затерялись, так и разминуться нетрудно.
Вместе с ним к Землячке подошло человек двадцать, один к одному, молодые парни в штатской одежде - внимательные задорные лица - и у каждого рука в кармане.
- Это на сегодня ваша личная гвардия, товарищ Землячка, - пояснил Будзынский. - Все из "Союза рабочей молодежи". Ни вы от них, ни они от вас никуда.
Он сделал еще шаг, стал совсем вплотную к Землячке и, приглушая голос, обеспокоенно спросил:
- А оружие у вас есть?
Землячка отрицательно покачала головой.
- Ну ничего, сейчас достанем, - произнес он озабоченно.
- Не надо. - Землячка еще раз отрицательно покачала головой и виновато сказала: - Я ведь не очень-то умею...
Будзынский снисходительно усмехнулся и тут же исчез, а Землячка сразу очутилась в центре подошедшей к ней группы.
Человеческий поток стремился к центру города, в него вливались все новые и новые группы рабочих, и вскоре солдаты растворились в массе штатских людей, стекавшихся со всех улиц и переулков Рогожского района.
Со всей Москвы рабочие спешили к Кремлю.
Стараясь не отстать, Землячка торопливо шагала по Солянке...
Ночь еще стояла в Москве, громады домов затаились во тьме, не подавая признаков жизни, и если и попадались где встречные прохожие, они тонули в бесконечном потоке людей.
Но даже этот непреодолимый поток не мог ни смять, ни оттеснить сумрачную очередь молчаливых женщин с кошелками и сумками в руках. Они цепочкой выстроились по тротуару возле булочной и ждали утра, когда можно будет выкупить полагающийся им по карточкам хлеб.
Революция совершалась и ради этих женщин, подумала Землячка, но им не было дела до революции, ради революции они не побегут к Кремлю, вот если бы там выдавались булки... Их тоже можно понять!
Толпа выплеснулась на Варварскую площадь, и вот она уже за стенами Китай-города, в нервной спешке люди растеклись и по Варварке, и по Ильинке, и по Никольской, людьми овладело нетерпение, рабочие отвергли соглашение с юнкерами и готовы к бою - овладеть Кремлем, изгнать защитников свергнутого режима...
Металлисты из Симоновской слободы, печатники из Замоскворечья, текстильщики Пресни заполнили Красную площадь.
Все на площади подравниваются, отряд к отряду, командиры становятся во главе колонн.
