Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 3)
- За любимых и любящих!
И при этом все время мысленно уговаривал Сергея: "Ну чего ты тянешь? Расскажи, расскажи же о Сильвии! Ты же знаешь, как я страдаю от неведения! Что? Не знаешь?! Еще как знаешь!!!" Видимо, сам того не сознавая, он произнес вслух имя "Сильвия", потому что Сергей, посмаковав "божественный нектар", сказал покаянно:
- О Сильвии, к великому моему сожалению, мало что известно. Несколько месяцев после твоего отъезда она еще работала в бывшей твоей школе, поддерживала регулярно связь и со мной, и с Элис. И вдруг как в воду канула. Ни звонка, ни письма. Я интересовался и во французском землячестве в Нью-Йорке (помнишь генерала - кавалера ордена Почетного легиона?), и в их посольстве в Вашингтоне. Ничегошеньки им не известно.
- Но человек не пропадает бесследно, как иголка в стоге сена!
- Война. Я понимаю, это слабое утешение, но...
Иван выглядел настолько удрученно, что Сергей мысленно выругал себя: "Бездушный чурбан! Зачем нужно было вообще заводить толковище на эту тему? Хотя... Хотя ведь и не говорить о Сильвии напрочь тоже было невозможно".
- Слышал я, правда, краем уха, что она подалась в Сопротивление. Ты же знаешь, Сильвия рьяно симпатизировала Де Голлю и его "Сражающейся Франции".
- Это так, - слабо улыбнулся Иван. - При одном упоминании о Петене или Лавале ее начинало тошнить. Кумир - бессмертная Жанна.
Дверь распахнулась и в гостиную стремительно шагнул высокий юноша. На нем была новенькая офицерская форма, но с курсантскими погонами.
- Дядя Сережа, с приездом! - гаркнул он. И, вытянувшись по стойке "смирно", доложил: - Слушатель первого курса ВИИЯ КА Алексей по вашему приказанию явился!
- Алешка! Ты! Ну, встретил бы где-нибудь - ни за что не узнал бы! Гренадер! Дай-ка я тебя обниму! Да осторожней ты, все ребра переломаешь!
- Садись, - Иван едва сдерживал отцовскую гордость. - Водки выпьешь?
- Батюшки-светы! - всплеснул руками Сергей. - Вчера, ну только вчера был от горшка два вершка. И на тебе - уже без пяти минут офицер. И водку хлещет!
- Водку! - Иван пренебрежительно фыркнул - мол, водка - это лишь цветочки. - За ним девки табуном гоняют. Того и гляди дедом стану. Ладно, коли законными будут внуки. А то, неровен час...
"Есть в кого!" - снисходительно усмехнулся Сергей.
- Ну, пап...
- Ну что - пап? Иди руки вымой.
Когда через минуту Алеша вернулся, он уловил фразу, сказанную Сергеем: "...и не заметим, как превратимся в стариков".
- В прошлом месяце присягу принял, - Иван подлил себе и Сергею бенедиктина.
- За будущее отечественное офицерство и за нашего Алешку!
- Дядя Сережа, - Алеша налегал на еду и торопился сообщить свои новости, - у нас прямо с первого курса языковую практику ведут настоящие живые американцы. В моем отделении преподает Коф-Лайф. Ее семья эмигрировала с Союз перед войной. Военный перевод ведет Купер. А грамматику Гутман. Так что в языковой среде находишься ежедневно шесть-восемь часов. Плюс домашние задания. Выходит, живешь английским пол суток, как пить дать. И даже сны видишь по-английски.
- Я рад, у вас дело поставлено серьезно, - Сергей явно любовался сыном друга. - Я имею в виду языковую подготовку. А как обстоит дело с общим развитием - история - и не только военная; литература; искусства; страноведение; словом, весь гуманитарный комплекс?
- Генерал Биязи вдумчивый, широко европейски образованный человек, заговорил Иван. - Слушатели в его институте - максимально разношерстный народ. И возрастно, и по общей и языковой амплитуде подготовленности, и по жизненному опыту, и по способностям и темпам усвояемости программных знаний. Лихой вояка, прошедший огонь, воду и медные трубы, и еще тепленький выпускник средней школы. Поразительно, но Биязи ухитряется находить золотую середину и запрячь в одну повозку орла и трепетную лань.
- Рвался я на фронт, - вздохнул Алеша. - Ничего не получилось. И война к концу идет. Дядя Сережа, как по-вашему, она последняя на планете?
- Хотел бы очень в это верить, да боюсь, что это всего лишь красивая сказка. Пока есть сильные и слабые, метрополии и колонии, богатые и бедные, вооруженные конфликты неизбежны. Как бы мне этого ни хотелось, на твой век, Алешка, хватит.
- А быть разведчиком интересно? - Алеша весь превратился в слух и зрение.
- Кто здесь сказал "разведчик"? - Сергей произнес это с такой ледяной строгостью, что Алеша вздрогнул и залился краской. Знать, а уж тем более говорить о профессии Сергея воспрещалось - не словами, но самой атмосферой и логикой отношений.
- Судя по запискам Даниэля Дефо и трудам Сомерсета Моэма - очень! Сергей оттаял, улыбнулся. Заулыбался и Алеша: "А что - и Дефо, и Моэм работали на разведку?"
- И они, и многие-многие другие. Лоуренс Аравийский, один из достойнейших представителей этого древнейшего клана ("Знаю, читал!" воскликнул радостно Алеша.)... вот, молодец... да, так Лоуренс Аравийский в своей автобиографической книге "Семь столпов мудрости" привел слова Заратустры, как жизненный ориентир и последовательную поступь благого свершения:
Добрая мысль,
Доброе слово,
Доброе дело.
- Сам-то некоронованный Король Аравии творил разные дела, скептически усмехнулся Иван. - И с басмачами якшался, и с фашистами Мосли дружбу водил.
- Это все так. Однако, разведчик он был гениальный. - И, - обратившись к Алеше, - образован был отменно. Изучал в Оксфорде археологию и Ближний Восток. Увлекался древними цивилизациями.
- Он жив? - Алеша даже привстал со стула.
- Нет, погиб в мотоциклетной катастрофе в тридцать пятом году.
- Такой легендарный человек. И ведь наш современник!
- Да, Алеша, легенды ходят между нами.
Алеша по-своему понял слова отца:
- Матреша сказала, что у нас был дядя Никита?
- Был. Ушел совсем недавно.
- Жаль. А вы знаете, ребята в институте не верят, что у нас в гостях запросто бывает член Политбюро.
- Правильно делают. В этом качестве он был у нас всего два раза. И не запросто - весь квартал сексоты оцепляют. И вообще я хотел бы, чтобы ты хвастался своими успехами в учебе, или тем, что сумел одолеть философское учение или сделать перевод из Китса или Лонгфелло, а не нашими гостями.
Алеша промолчал, надулся и через несколько минут, сказавшись усталым, ушел спать. "Да, видать, кошки скребут на душе Ивана, - подумал Сергей. Маша не может простить ему Ленку, у той уже девочка от него растет. Он надеялся на лучик света - услышать что-нибудь доброе о Сильвии - и тут осечка. С его коханым детищем, Академией, тоже не так получилось, как он надеялся. Куда ни кинь - всюду клин".
- Зря ты на него напустился, - сказал он Ивану. - Парень гордится своим домом. Есть чем! А насчет Академии - твой кепський настрiй...
- Мое скверное настроение объясняется дикой усталостью, - Иван налил еще водки. - Конечно, вся страна уже четвертый год находится на пределе напряжения всех сил. - "Если бы четвертый!" - подумал Сергей, молча взяв свою рюмку из рук друга. - Но, видимо, у каждого свой лимит. Я чувствую, мой лимит подходит к концу. Что же до Академии: - я счастлив, что тo, что задумывалось Надеждой Константиновной и твоим покорным слугой, осуществилось. В разгар кровавой бойни, при тотальном дефиците денег, людей, зачастую элементарного понимания приоритетов, абсолютно необходимых не только для сиюминутного выживания нации, но для ее будущего процветания. Нет, в этом смысле я совершенно счастливый человек.
- Тогда давай выпьем за совершенно счастливых людей. За государство этих людей, которое побеждает в самой кровопролитной и бескомпромиссной войне в истории планеты.
О присвоении ему звания Героя Сергей так и не рассказал. Чего ради горячку пороть? Пусть пройдет вручение, тогда он и организует небольшой приёмчик в "Арагви" или "Гранд-отеле" для самых близких друзей. С музычкой, все чин по чину. Как говорит о любом идейном коллективном бражничании его помощник по бюро ТАСС в Вашингтоне обычно сдержанный Родион: "Все на высшем идеологическом уровне, исключительно полюбовно, без взаимных оскорблений".
Домой он приехал далеко за полночь. Перед самой командировкой в США Сергей получил на Кировской двухкомнатную квартиру. Обставить ее он как следует не успел - предотъездная суматоха не позволила. Купил лишь самое необходимое, благоустройство оставил на потом. Теперь он долго возился с ключами. Потом искал выключатель. Пахло пылью, ощущалась холодная отчужденность. С трудом он разыскал наволочки, простыни, подушку, одеяло. все было старое, сокольническое. "Вот на этой простынке мы провели первую ночь с Элис", - он улыбнулся, расстилая еще крепкое льняное полотно. Зазвонил телефон. В необжитой квартире он звучал сиротливо, потерянно. Сергей медленно пошел в прихожую, думая, кто бы это мог быть.
- Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил! - услышал он звонкий голос Элис.
- Выпил рюмку, выпил две - закружилось в голове, - смеясь, завершил он четверостишие.
