2666 - Роберто Боланьо
— Я восхищаюсь тем, что вы делаете для моего сына, — сказала Лотте.
— Ничего такого, — отозвалась адвокат, — то, что я получаю от Клауса, — бесценно.
Тем вечером, прежде чем уснуть, она подумала о Виктории Сантолайя и Клаусе, представила их обоих в Германии или в любом другом месте Европы, и увидела адвоката со вздутым животом, в котором рос сын Клауса, и затем уснула как младенец.
В 1998 году Лотте дважды ездила в Мексику и провела в общей сложности сорок пять дней в Санта-Тереса. Суд отложили до 1999 года. Когда она прибыла в Тусон на самолете из Лос-Анджелеса, у нее возникли проблемы с прокатом машины: ей не хотели выдавать автомобиль по причине возраста.
— Я старая, но водить умею, — сказала Лотте по-испански, — и я ни разу, блядь, в аварии не попадала.
Потеряв пол-утра в спорах, Лотте вызвала такси и отправилась в Санта-Тереса на такси. Таксиста звали Стив Эрнандес, он говорил по-испански, и, пока они ехали через пустыню, спросил, что ее привело в Мексику.
— Еду увидеться с сыном.
— В следующий раз, как приедете, передайте сыну, чтобы это он заехал за вами в Тусон — а то вам дороговато дорога станет.
— Я бы с удовольствием, — вздохнула Лотте.
В 1999 году она вернулась в Мексику, и в этот раз адвокат приехала за ней в Тусон. Тот год выдался для Лотте не очень удачным. Дела в Падерборне шли не слишком хорошо, и она серьезно подумывала продать мастерскую и здание, включая собственный дом. Да и здоровье сильно сдало. Врачи, которые ее осматривали, не нашли ничего, но Лотте временами не могла найти в себе силы взяться за самое простое дело. Погода ухудшалась, и она тут же простужалась, и приходилось несколько дней лежать в кровати, зачастую с высокой температурой.
В 2000 году Лотте не смогла поехать в Мексику, но каждую неделю говорила с Викторией, которая держала ее в курсе последних новостей, касающихся Клауса. Еще они обменивались электронными письмами, и она даже поставила в доме факс, чтобы получить новые документы,
которые появлялись в деле убийств женщин. В тот год, когда улететь не получилось, Лотте занялась здоровьем — чтобы уж наверняка поехать на следующий год. Она принимала витамины, наняла физиотерапевта, раз в неделю ходила к китайцу на сеансы акупунктуры. Села на специальную диету, предписывающую много свежих фруктов и салатов. Перестала есть мясо и заменила его на рыбу.
Наступил 2001 год, и она была готова предпринять еще одно путешествие в Мексику, хотя здоровье, несмотря на все принятые меры, ее подводило. Да и нервы, как мы потом увидим, были уже не те.
В аэропорту Франкфурта Лотте ждала посадки на рейс до Лос-Анджелеса, зашла в книжный магазин и купила книгу и пару журналов. Она была не слишком хорошей читательницей (что бы это ни значило), и если уж покупала книгу, то из тех, что пишут актеры, выходящие на пенсию или в долгом перерыве между фильмами, или биографии знаменитостей, или книги, что пишут телеведущие и которые как бы заполнены веселыми историями из жизни, правда, к жизни, как выясняется, они никакого отношения не имеют.
В этот раз, тем не менее, то ли зазевавшись, то ли спеша на пересадку, она купила книгу под названием «Король джунглей» какого-то Бенно фон Арчимбольди. В ней было не более ста пятидесяти страниц, в тексте речь шла про хромого, одноглазую и двух их детях: мальчике, которому нравилось плавать, и девочке, которая ходила вместе с братом к обрывам. Пока самолет летел через Атлантический океан, Лотте, изумленная, поняла, что читает о своем детстве.
Стиль был странный: читалось легко и текст временами был даже прозрачным, но вот истории шли одна за другой в совершенном беспорядке; в повествовании мелькали дети, их родители, животные, какие-то соседи и в финале оставалась лишь природа — природа, которая постепенно растворялась в огромном кипящем котле и в конце концов исчезала в нем без следа.
Остальные пассажиры спали, а Лотте принялась читать роман заново: она пропускала части, где не говорилось о ее семье, доме, соседях или дворе, и в результате у нее не осталось сомнений: этот Бенно фон Арчимбольди был ее братом, хотя, конечно, оставалась возможность, что автор когда-то поговорил с ее братом — но такой вариант Лотте отвергла сразу, ибо, с ее точки зрения, в книге встречались вещи, которые брат никогда бы никому не рассказал; впрочем, ей не пришло в голову, что, написав книгу, он рассказал об этом всем.
На обратной стороне обложки не было фотографии автора, только дата рождения, 1920 год, тот же год, когда родился ее брат, и длинный список названий книг, опубликованных в одном и том же издательстве. Также было написано, что книги Бенно фон Арчимбольди переведены на дюжину языков и что он уже много лет является кандидатом на Нобелевскую премию. В ожидании рейса на Тусон Лотте принялась искать в аэропорту Лос-Анджелеса книги Арчимбольди, но в магазинах продавались только книги об инопланетянах, похищениях людей, контактах третьей степени и отчетах тех, кто видел НЛО.
В Тусоне ее ждала адвокат, во время поездки они принялись обсуждать дело, которое, как сказала Виктория, уже много лет как зашло в тупик, что было хорошо; Лотте не поняла почему, для нее зайти в тупик значило, что дело приняло плохой оборот. Тем не менее она решила не противоречить и принялась с восхищением рассматривать пейзаж. Окна машины опустили, и воздух пустыни, сладковатый и жаркий, оказался как раз тем, что нужно было Лотте после длительного перелета.
В тот же день она пошла в тюрьму и почувствовала себя счастливой, когда одна старушка ее признала:
— Счастливы мои глаза, что тебя видят, детка.
— Ай, Мончита, как вы? — спросила Лотте, заключая ее в объятия.
— Да все на той же Голгофе, куда я с нее денусь.
— Сын есть сын, — веско сказала Лотте и они снова обнялись.
Клаус выглядел, как прежде: отстраненный, холодный, немного похудевший, но все такой же сильный, с обыкновенным выражением лица — немного неприязненным; впрочем, оно у него такое было с восемнадцати лет. Поговорили они о пустяках, о Германии (хотя Клауса все касающееся Германии совершенно не интересовало), о поездке, о ситуации с автомастерской, и, когда адвокат ушла поговорить с тюремным чиновником, Лотте рассказала о «Короле джунглей». Поначалу Клаус казался равнодушным, но, когда мать вытащила книгу из сумки и принялась читать подчеркнутые строчки, выражение
