108 ударов колокола - Кэйко Ёсимура
– Корабль пристал к берегу!
Через пять минут они подъехали к пристани, вышли из грузовичка и увидели, как с корабля протягивают трап. Худенькая девушка, размахивая руками, приветствовала родителей. Йоко повернулась к Сохаре с тем же выражением лица, с которым двадцать лет назад вручила ребенка мужу: «Мусумэ да! Вот твоя дочь!»
– Мусумэ да! Вот твоя дочь! – взволнованно повторила Йоко, увидев, как Тока с нетерпением смотрит вдаль, словно выглядывая с балкона.
Девушка ждала, когда корабль пришвартуют, и она сможет наконец кинуться к родителям. Вот она быстро спускается и катит за собой маленький чемодан на колесиках. Изо рта вырываются клубы пара, а на голове красуется шапка с помпоном, которую месяц назад ей подарила мама, заказав в любимом магазине Токи в Сибуе.
– Йе! – закричала девушка, завидев родителей.
Повзрослев, Тока осознанно предпочла радость печали, последовав примеру своей приемной бабушки, госпожи Хасимото. Девушка рассказала об этом только лучшей подруге, но если бы она поделилась своим решением с отцом, то лишь в очередной раз доказала бы свою мудрость. Ведь тогда Сохара совсем успокоился бы насчет будущего дочери. Что бы ни случилось, Тока понимала: почти все в жизни можно изменить. Не все, конечно, но она знала, что то, как она справляется с трудностями, зависит прежде всего от нее самой.
За миг до того, как Тока подбежала к нему, Сохара заметил, что выражение ее лица стало взрослым. Он понял, что дочь выросла. Ему захотелось обнять ее, как в детстве, но Сохара сдержался, понимая, что Тока стала женщиной. Величайшее счастье Сохары теперь заключалось в единственном слове, которое он произнес вслух:
– Окаэринасай! С возвращением домой!
По традиции, главы семейств и старейшины острова собирались у храма за час до полуночи. Здесь они передавали друг другу сакэ, и пока мужчины неспешно потягивали священный напиток, бонза читал молитвы. Иногда места пожилых или умерших в уходящем году родителей занимали их дети. Толпа из более чем сотни людей собралась вокруг костра дзикува в ожидании полуночи. В ближайшие часы они будут подбрасывать в огонь ветки и вести оживленные беседы.
– Скоро полночь! Тока, быстрее садись в машину! Чемодан потом отвезем, поехали к дзикува, уже все собрались.
Покидая порт, Сохара глубоким поклоном выразил матросам и в особенности капитану корабля благодарность за то, что те доставили Току до дома. Капитан был родом из Осимы и знал Сохару с юных лет. Муж Канды, встречавший чету уставших туристов с того же корабля, погрузил в машину их набитый одеждой багаж и поехал в гостиницу «Дикие лилии». Оттуда туристы направятся в храм для участия в праздничном ритуале.
До нижней части острова уже доносились удары колокола, улетавшие в бескрайнюю морскую даль. По всем островам небольшого архипелага и по всему стройному стану Японии разносилось эхо бронзовых колоколов. Сто восемь ударов вознесут молитву о прощении.
– Дочка, – произнесла Йоко, сжимая руку Токи.
Грузовичок уверенно ехал вверх по склону. Женщина не могла поверить, что девочка наконец-то вернулась домой. Тока молчала и прислушивалась к себе. Как же уютно возвращаться домой!
Восемь, девять. Они приехали под десятый удар колокола, и их появление стало праздником посреди праздника. Такэру бросился обнимать Току, и все столпились вокруг девушки, приветствуя и поздравляя ее с началом учебы и предстоящим отъездом. Вновь повторялись фразы, которые передавались из уст в уста на протяжении многих месяцев. Сохара подал знак Мураками, готовясь занять свое место у барабана, и когда тот попытался возразить, настоял на своем:
– Не беспокойся, у нас еще целая неделя впереди. Она не сразу вернется в Токио.
Сохара бросил взгляд в сторону костра и тут же угадал мысли каждого, кто приветствовал Току и Йоко. Шестнадцать, семнадцать.
За одну ночь можно пережить заново все свое детство. В ту ночь Сохара вернулся к другому костру дзикува, когда его мама еще сама била в барабаны. Он вспомнил разговор с Ямадой, когда они, кажется, еще девятилетние мальчики, сидели в стороне ото всех, накрывшись капюшонами. Перед ними горел костер.
– Меня никто не любит.
– Это неправда.
– Меня все ненавидят.
– Я тебя не ненавижу.
– Это потому, что я еще не сделал тебе подлостей, настоящих подлостей.
– А ты и не делай.
– А если я сделаю? Ты тоже меня возненавидишь?
– Нет, но тогда я, наверное, не захочу тебя больше видеть.
– Значит, возненавидишь!
– Нет. Только на время, а потом это пройдет.
Сохара задумался о том, что дружба не поддается логическому осмыслению. Чем больше ударов получает человек, тем сильнее он причиняет боль другим. В Ямаде Сохара видел, хотя и не до конца осознавал это, безграничную веру в силу денег. Но деньги безлики, и одного этого, по мнению Сохары, было достаточно, чтобы не рассчитывать на них в жизни.
Теперь, повзрослевший Сохара смотрел на лица, освещенные пламенем дзикува. Все тревоги минувшего года оставались позади, сгорая в праздничном огне, и островитяне готовились к новым начинаниям, обдумывали свои желания и одновременно освобождались от каждого из них.
Тридцать восемь, тридцать девять. Внезапно произошло чудо, возможное лишь в таком месте, как маленький остров: мысли и грезы всех собравшихся устремились в одном направлении. Подняв глаза к небу и вновь опустив их, жители острова вспомнили о том, как однажды кому-то солгали. Они задумались о последствиях, к которым привела их неискренность, и о том, о чем никогда никому не говорили.
Сорок три. Хасегава вспомнила, что на протяжении тридцати лет обманывала любимую сестру, пытаясь скрыть отвращение к ее мужу – мужчине, неоднократно пытавшемуся соблазнить Хасегаву в темноте их же дома. Кодама с болью в сердце вспомнила, как ей сообщили, что ее младший внук родится с синдромом Дауна. В тот день она скрыла свое отчаяние от дочери, решившей носить ребенка до конца беременности. Кодама пожелала несчастья мальчику, и ей тут же стало стыдно за свои мысли. Она смогла простить себя только тогда, когда прижала младенца к груди и поклялась любить его больше всех остальных внуков, чтобы искупить первоначальное отчуждение.
Сорок пять, сорок шесть. Йоко вспомнила, как Сохара робко спросил, обязательно ли ей оставаться с Токой после того, как дочь закончит трехлетнее обучение на материке. Йоко сделала вид, что не поняла, и осталась с Токой в Сагамихаре. Истинная причина заключалась в страстном увлечении одним мужчиной, с которым Йоко иногда гуляла по
