Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов
Большие столы вмещали по восемь персон, но они сидели вчетвером. Согласившись на вынужденное парное свидание, Гриша выкупил угловой стол целиком, надеясь сохранить хотя бы некоторые оттенки романтической встречи. Но на практике эта затея обернулась неуклюжей глупостью, потому что Гриша и Пётр сидели далеко напротив Вики и Ани, как на официальной деловой встрече. И каждый раз, чтобы поухаживать за девушками, приходилось вставать или тянуться через весь стол, пачкая рукава в салатах, что провоцировало презрительные взгляды Вики.
Гриша брызгал комплиментами и вообще много говорил, удобряя свою речь избитыми цитатами из фильмов и популярными фразами из интернета. Пётр, наоборот, долго, глубокомысленно молчал, а потом пытался поразить Анну замысловатыми философскими сентенциями, неожиданно вбрасывая в разговор идеи Канта или взгляды Ильина. Зная работы и того, и другого философа, Аня легко рассуждала об их мировоззрении, но эти вымученные попытки продемонстрировать свою начитанность её не цепляли. Обе девушки чувствовали – общение не складывается, и Вика уже жалела, что Аня стала свидетелем этих неумелых ухаживаний, которые теперь нельзя будет немного приукрасить.
Через некоторое время Аня ускользнула из общего разговора, отвернувшись к панорамным окнам, и разглядывала проплывающую мимо Москву. Кирилл Эдуардович тоже касался истории и философии, но свою эрудицию вплетал в непринуждённый разговор почти незаметными штрихами, то процитировав пару строчек из Дениса Давыдова, то между прочим назвав точную дату постройки храма.
Она вспоминала их разговор о вечных противоречиях, запускающих механизмы развития, и думала, что не раз испытывала удовольствие на стыке, казалось бы, несовместимых вещей: в самые вкусные пирожные всегда добавляют немного соли, а самые желанные мужчины разбавляют свою нежность лёгкой грубостью. «И гений парадоксов друг», – процитировал тогда Пушкина Кирилл Эдуардович.
Аня улыбнулась, и воодушевленный Пётр заговорил быстрее, восприняв её улыбку как комплимент своей заумной занудности, в которую она даже не вслушивалась.
Рядом с Кириллом Эдуардовичем было не скучно. Каждую мелочь он умел развернуть в интересную историю. В этом мужчине существовала какая-то глубина, собственный любопытный мир, в котором хотелось почувствовать себя желанной и защищённой.
В тот вечер они были близки к поцелую. Выпив итальянского вина, они пошли гулять по старой Москве и раза три заглядывали в маленькие бары, где догонялись коктейлями и смехом, которые обнажали их разговоры до интимной откровенности. Но несмотря на романтическое настроение этой прогулки и ласковую мимику Ани, на поцелуй Кирилл Эдуардович так и не решился.
Нет, он не боялся её, как эти сидевшие напротив мальчишки, Аня взглянула на Петра, который с жадностью уминал поданный на горячее гуляш, что-то другое удерживало Кирилла Эдуардовича от нарушения её личной границы. Неужели он раскручивал в ней желание новых встреч? Тогда он просто засранец!
Когда теплоход, сделав почти двухчасовую петлю по реке, вернулся к причалу, Аня, сославшись на срочные дела, сбежала. Она заранее предупредила об этом Вику, пока они поправляли макияж в туалетной комнате. Вика всё поняла и не обиделась.
Пока Аня шла к метро, ей захотелось впустить кого-нибудь в свой одинокий вечер, и она на мгновение подумала даже, не позвонить ли айтишнику, но потом решила, что он не поймет её мимолетного желания, захочет ненужного ей продолжения, и провела остаток субботы за компом в поисках новой квартиры.
Последние несколько дней Кирилл Эдуардович прожил под впечатлением проведенного с Аней вечера. В тот день, как иногда бывает, ему почти всё удавалось, и он удачно шутил, лирически грустил, остроумно подкалывал, легко вспоминал, казалось, давно уже забытые строчки и даты.
Он чувствовал, что бессознательное берёт верх над рассудком, начинает управлять его поступками, и перестал этому сопротивляться. И сразу стало как-то легче, воздуха больше, а мир вокруг шире. Всё, кроме этой девушки, сделалось ничтожным, и ему казалось, что их подкорки сами договариваются между собой.
Опасаясь спугнуть это волшебное настроение, он не попытался Аню поцеловать, потому что её отказ умертвил бы не только этот вечер, но и вообще любые отношения с ней. И теперь, торопясь на лекцию, он был счастлив, что сохранил надежду на будущее.
В аудиторию он поднялся улыбаясь, громко поздоровался со своими студентами и тут же почувствовал, что-то изменилось. Он выкладывал на стол свои тезисы и посматривал по сторонам, пытаясь понять, что именно произошло. И вдруг понял: в аудитории не было Ани.
Причин не прийти на его лекцию было полно, но он решил, что её отсутствие – это казнь их совместного будущего. И вся тихая улыбчивая радость, которая жила в нём последнее время, улетела в угол аудитории выпущенным из рук, моментально сдувшимся воздушным шариком. А вслед за ней каплями пота на лбу испарилось и вдохновение, которое он вытер носовым платком, и лекция получилась скучной и вымученной, как будто раньше он читал их только для неё.
После лекции Кирилл Эдуардович окликнул спускавшуюся по ступенькам Вику:
– Вика, можно вас на минутку?
– Конечно. – Вика приблизилась к нему модельной походкой.
– А почему сегодня не было вашей подруги?
– Какой именно? – Вика бесцеремонно разглядывала немного смутившегося Кирилла Эдуардовича. – У меня подруг много.
– Я говорю про Аню.
– Ах, Аня! – Вика как будто даже удивилась. – Волнуетесь, что потерялась?
– Она раньше не пропускала моих лекций, – уклончиво ответил Кирилл Эдуардович.
– А вы не проговоритесь, если я вам расскажу? – Вика приглушила звонкие интонации своего голоса.
– Ни за что!
– Она со своим парнем уехала в Суздаль. И я уверена, вместо экскурсий они все три дня будут развлекаться в постели. Так всегда бывает, когда между мужчиной и женщиной зарождаются свежие чувства. Вы же меня понимаете?
– Да, я понимаю, – ответил Кирилл Эдуардович и споткнулся на одном из слогов, как будто выдул из себя фальшивую ноту.
– Девушки всегда относятся к таким поездкам по-особенному, поэтому я и прошу меня не выдавать. Если Аня узнает, что я проговорилась, обидится не только на меня, но и на вас.
– Не волнуйтесь, Вика, – Кирилл Эдуардович говорил теперь чуть изменившимся голосом. – Она ничего не узнает. Я никогда не лезу в чужую личную жизнь.
– А зря.
Все студенты уже ушли, и они с Викой остались в аудитории вдвоём. Она стояла очень близко, и Кирилл Эдуардович чувствовал тонкий запах её духов, видел чуть приоткрытые губы. Эта девушка была чертовски хороша своей естественной визуальной прелестью, которая просто не могла оставить равнодушными любые мужские взгляды.
– А я даже немного завидую Ане, – говорила она. – Ради
