Такая вот любовь - Синтия Ньюберри Мартин
– С вами все в порядке, Люси?
– Джон Милтон уехал.
– Уехал? Погодите минутку. Он что, украл ваш трейлер?
– Это дом. Передвижной дом. И он увез его только сегодня утром. Когда я проснулась, дома уже не было. За два дня до Хеллоуина! – Люси закрыла лицо руками. – Он забрал Старушку.
– Он и вашу собаку прихватил?
– Теперь я совсем одна.
– О боже, – проговорила Анджелина, опускаясь на привычное место – здесь это был красивый деревянный стул. Люси посмотрела на нее сквозь пальцы. – Люси, а как вы попали в этот трейлер? – Голубые глазки блеснули гневом. – То есть в дом. Передвижной дом.
– Теперь у меня в сердце дыра, – жалобно простонала Люси.
– Он заявлялся без предупреждения. Оставлял открытой дверь туалета. Ел вашу еду. А теперь украл ваш трейлер. То есть дом. И вашу собаку. – Интересно, кого из них двоих она пыталась убедить и в чем?
Люси расплакалась и пошевелила ногой, точно собиралась встать, но вместо этого перевернулась на живот и уткнулась лицом в футон.
Выкладывая документы на настоящий обеденный стол, Анджелина посмотрела в окно на оставшийся третий трейлер.
– Мне жаль, – заметила она. – Жаль, что Джон Милтон уехал. Вы знаете, куда он подался? – Люси зарыдала еще громче. – Почему бы вам не сесть? Я могу приготовить чай.
Посреди стола, точно украшение, стояла коробка с бумажными салфетками, по виду точно такая, как та, которую Анджелина недавно подарила Люси. Анджелина вытащила пару салфеток и положила их рядом с несчастной толстухой.
Трейлер был очень уютный, в этом пространстве имелось все, в чем действительно нуждается человек. И ничего лишнего…
Люси высморкалась, вытерла руки салфеткой и начала предпринимать усилия к тому, чтобы сесть.
– Ничего, если я воспользуюсь кухней?
Люси кивнула.
В раковине не было ни грязных кастрюль, ни тарелок. В первом же открытом Анджелиной шкафчике обнаружились чистящие средства. Во втором – сверкающие кастрюльки и сковородки. Она налила в кастрюлю воды и поставила на конфорку. В третьем шкафчике стояла синяя кружка, подаренная ею Люси. Анджелина взяла ее и показала своей пациентке.
– Люси, чей это дом?
Люси опустила ноги на пол, оттолкнулась от матраса и села.
– Мой.
– Хорошо, а другой был чей?
– Джона Милтона.
– Джона Милтона? – спросила Анджелина, садясь. Ну конечно! – Люси, почему вы сказали мне, что это ваш передвижной дом?
– По-моему, я этого не говорила.
– А почему же вы допустили, чтобы я так считала? Зачем мы там убирались? Люси, а белка!
– Как по-вашему, что сделал Джон Милтон?
– Переехал в другой штат?
– Купил немного земли. Где‑то рядом. Но меня с собой не заберет.
– Значит, ничего плохого он не делает. Вероятно, это из-за работы, да?
Люси повернулась к ней.
– Думаете, из-за работы? – Она потрогала крошечную царапину на локте.
– Люси, перестаньте себя трогать.
– Терпеть не могу всякие неровности, вроде царапин. Люблю, когда все гладко.
– Вот почему вы не разрешали мне заходить в спальню, да? Я бы сразу поняла, что это трейлер Джона Милтона!
– Поэтому мне нравится акварель. Не выношу шероховатую поверхность масла. Знаете, какая она бывает густая?
Что дальше? Люси расстегнет молнию и сбросит с себя жирную оболочку? Анджелина встала и вернулась на кухню.
– Вы тоже будете чай? – спросила Люси, ковыляя к столу.
Кроме вопросительной интонации в ее голосе прозвучала надежда. Вероятно, они обе при необходимости перебрасывали надежду друг другу, и сейчас пришла ее очередь.
Анджелина повернулась к шкафчику и достала желтую кружку.
– Где чай, который я вам принесла?
– В шкафчике справа от вас. Над плитой. Я положила его в один из тех ваших пакетиков с застежкой, и поддельный сахар тоже.
Анджелина открыла шкафчик и обнаружила там медово-ванильный ромашковый чай и пакетики со стевией. Заваривая напиток, она услышала, как Люси ходит по комнате.
– Сегодня с молоком или без?
– Пожалуй, с молоком. – Люси втиснулась в свое кресло в углу за столом. Откинула голову назад и вздохнула.
Анджелина достала из чистого холодильника молоко и налила немного в обе кружки. Поставила чай на стол, села и обхватила кружку руками.
– Не знаю, почему я вам не сказала, – начала Люси. – Вы решили, что это мой дом. А потом… Не знаю. Когда я там познакомилась с вами, то ощутила какую‑то защищенность.
И множество вещей встало на свои места.
Люси выглянула в окно. Губы ее задрожали.
– Я чувствовала себя в безопасности, когда с каждой стороны от меня было по дому. Совсем как в своей кровати. Эти дома – словно обнимающие меня гигантские руки. А теперь мне чудится, будто одну руку отрубили.
Анджелина похлопала Люси по запястью, сделала глоток чая, и он растекся по ее телу, наполняя его теплом. Возвращая кружку на стол, она немного расплескала напиток. Потянулась за бумажной салфеткой и промокнула лужицу. Затем расстелила салфетку перед собой на столе и отделила один слой от другого так, что вместо одной получились две очень тонкие салфетки. Разорвала одну из этих салфеток пополам. Затем взяла одну половинку и повторила операцию. А потом вдруг воскликнула:
– О боже!
– Что?
– Моя мама обычно так делала – по всем углам дома. Я не вспоминала об этом с тех пор, как она умерла. Если она не готовила, не смотрела телевизор и не убиралась, то рвала салфетки на клочки. Именно таким образом: каждую половинку разрывала пополам и так далее. Так вот почему я тоже так делаю… В получавшейся маленькой кучке всегда было шестьдесят четыре клочка. Когда‑то я пересчитывала клочки в каждой кучке, на которую натыкалась. – Анджелина уронила голову на руки, опершись локтями о стол.
– Текилы на два пальца, – сказала Люси. – Мамино лекарство от всего на свете. Неважно, живот болит или грипп одолел. Бутылка на кухне, в шкафчике над холодильником.
Анджелина встала, словно великанша Люси подняла ее на ноги, ухватив за пояс. Она нашла бутылку и достала два чистых бокала с мультяшными наклейками из того же шкафчика, откуда взяла кружки. Поставила бокалы и бутылку перед Люси.
Люси налила в стакан Анджелины, затем отмерила: ровно два пальца. Налив себе столько же, она откинула голову назад, словно собираясь поглотить текилу одним глотком, но выпила совсем немного. Анджелине почудилось, будто
