Один день что три осени - Лю Чжэньюнь
– Покажи фото своей бывшей.
– Зачем?
– Интересно.
Тогда Чэнь Чжанцзе, делать нечего, вынул из кошелька фотографию и передал Цинь Цзяин. Это фото было сделано в яньцзиньской фотостудии ровно в тот день, когда Минляну исполнился месяц, на нем были запечатлены Чэнь Чжанцзе и Интао с Минляном на руках. Интао с Минляном расположилась на скамеечке, а Чэнь Чжанцзе встал рядом, за их спинами висел полог с изображением стола, на котором красовалась ваза с веточками жасмина.
Изучив фото, Цинь Цзяин признала:
– Настоящая красавица.
– Да она просто грим наложила, все актрисы в этом мастера, поэтому и выглядит соответственно.
– А от чего она умерла?
– От отека легких, – соврал Чэнь Чжанцзе.
Тут Цинь Цзяин ему предложила:
– Я твою бывшую увидела, может, и ты хочешь увидеть моего бывшего мужа?
Чэнь Чжанцзе помотал головой.
– Почему не хочешь? – спросила Цинь Цзяин.
– Это не представляет никакой ценности.
Цинь Цзяин лишь кивнула головой и согласно сказала:
– И правда не представляет ценности.
Разглядев на припрятанной у Минляна фотографии Интао, Цинь Цзяин наконец поняла, кто именно выбрасывал ее трусы в унитаз; и фотография вдруг обрела ценность.
– Так это ты, – произнесла Цинь Цзяин, – оказывается, ты перебралась в Ухань. Хорошо, что я знаю, как ты выглядишь, – продолжала она, – ты решила испортить нам жизнь, так? Явилась, чтобы отомстить.
Держа в руках фото, она прошла в прихожую и обернула его в прозрачную пленку, теперь оно перестало биться током; потом она положила фото за пазуху, вернулась в спальню и тихонько сказала Вэйвэй:
– Ни в коем случае не рассказывай Минляну и его отцу про сегодняшний случай.
Вэйвэй послушно кивнула.
На следующее утро Минлян обнаружил, что мамино фото исчезло. Хотя Минлян и делил комнату с Вэйвэй, дети не общались друг с другом как подобает брату и сестре, и пускай они не ссорились, никакой родственной близости между ними не возникло, поэтому, заметив пропажу, Минлян прежде всего заподозрил Вэйвэй; с одной стороны, во время отъезда Чэнь Чжанцзе, Вэйвэй переселялась в комнату к Цинь Цзяин, но с другой – все ее вещи оставались в детской, поэтому перед сном она могла зайти за пижамой, а утром – за школьной сумкой. Дождавшись, когда Вэйвэй зашла в детскую, Минлян тут же спросил ее:
– У меня была фотография, я всегда носил ее при себе, но вчера я где-то ее обронил, ты не подбирала?
– Нет, – покачала головой Вэйвэй.
За завтраком Минлян с таким же вопросом обратился к Цинь Цзяин:
– У меня была фотография, вчера вечером я, видимо, где-то ее обронил, вы случайно не видели, когда прибирались с утра?
– Что еще за фотография? Не видела, – ответила Цинь Цзяин.
Утром, когда Минлян и Вэйвэй ушли в школу, Цинь Цзяин, взяла фотографию Интао и направилась в западную часть Ханькоу, чтобы встретиться с настоятельницей Ма. Настоятельница Ма была даосской монахиней, в молодости она ушла в монастырь Байцюэань, но потом вернулась к мирской жизни и открыла даосский гадательный салон; помимо предсказаний, она также пускала в ход даосскую магию и укрощала демонов; она могла управляться как с демонами в мире людей, так и с демонами в мире духов; доведись кому-то столкнуться с нечистой силой, он тотчас обращался к настоятельнице Ма, вот и Цинь Цзяин, столкнувшись с нечистой силой, тоже решила обратиться к ней. Добравшись до нужного места и встретившись с настоятельницей, Цинь Цзяин подробнейшим образом рассказала ей все обстоятельства своего дела. Выслушав ее, настоятельница Ма сказала:
– Коли знаешь, кто именно тебя беспокоит, то решить проблему проще простого, давай фотографию.
Цинь Цзяин протянула фото настоятельнице, оно по-прежнему было обернуто в пленку.
– Ступай на выход, там тебя рассчитают, о дальнейшем можешь не беспокоиться, – произнесла настоятельница Ма и добавила, – не переживай, я ее так приструню, что шага сделать не сможет.
Той же ночью Минлян увидел свою маму во сне. Оказавшись в каких-то колючих кустах, она громко вопила: «Минлян, спаси меня, мне так больно! Я больше не хочу оставаться в Ухане, хочу вернуться в Яньцзинь».
Минлян проснулся весь в поту. Рассудив, что этот кошмар приснился ему из-за собственных фантазий, Минлян быстро успокоился и снова уснул. Но кто бы мог подумать, что следующей ночью мама снова явится к нему во сне и будет все так же барахтаться в колючих кустах, умоляя о помощи. Поняв, что мама и правда попала в беду, Минлян спросил ее:
– Мама, ты просишь меня помочь, но хотя бы скажи, где именно тебя искать?
– Я не знаю Уханя, не могу понять, что это за место.
– Но как я могу найти тебя, если не знаю где ты?
Тут Интао заплакала:
– Похоже, я теперь буду как Белая змейка, которую навечно упрятали под пагоду.
Вдруг прямо у своего уха Минлян услышал другой голос:
– Я знаю, где твоя мама.
– Ты можешь отвести меня к ней?
– Могу, – сказал голос и, выдержав паузу, продолжил, – но тогда через несколько десятков лет, когда ты снова окажешься в Ухане, ты тоже окажешь мне одну услугу.
– Кто ты?
– В свое время узнаешь.
Минлян бесшумно оделся, и, следуя голосу, осторожно выскользнул за дверь. Стояла глухая ночь, кругом не было ни души. Не зная, куда идти, Минлян стал прислушиваться к голосу. Вдруг до него донеслось:
– Следуй за мной.
Тут Минлян обнаружил, что голос принадлежал светлячку. Светлячок летел впереди, Минлян шел за ним; они миновали одну улицу за другой; один переулок за другим; наконец, оставив позади целую вереницу улиц и переулков, оказались в западной части Ханькоу; светлячок привел Минляна к небольшому садику; тут он перелетел через изгородь, Минлян перемахнул за ним; затем светлячок подлетел ко входу в соломенную хижину, Минлян толкнул дверь; внутри еле-еле горела маленькая лампочка, прямо перед ним на стене красовался чей-то портрет – когда Минлян вырос, то узнал, что это Яньло-ван; рядом с Яньло-ваном было изображено синемордое клыкастое чудовище, пожирающее чертенка – когда Минлян вырос, то узнал, что это Чжун Куй; на столике перед изображением Яньло-вана и Чжун Куя стояла доска, на которой крепилось целое множество проколотых иглами фотографий. И среди них находилась
