Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
Я еще раз посмотрел на винный. Я не представлял себе, сколько времени мне потребуется, чтобы влезть и выйти. Так что, может, и неплохо, если Вулли побудет наедине со своими мыслями.
— Ладно, — сказал я. — Но ограничься парой капель.
Он уже потянулся к бардачку, когда я шел к багажнику. Открыл багажник и невольно улыбнулся. Когда Билли сказал, что они с Эмметом отправляются в Калифорнию с тем, что влезло в их рюкзаки, я подумал, что он выразился фигурально. Но ничего фигурального тут не было. Был рюкзак, действительно. Я отодвинул его и поднял войлок с запасного колеса. Рядом с шиной лежал домкрат и рычаг. Рычаг был тонковат, но если им можно поднять «студебекер», подумал я, то и деревянную дверь осилит.
Я взял рычаг в левую руку, а правой стал укладывать на место войлок. И тут-то я увидел: из-под черной шины выглядывал уголок бумаги, белый, как ангельское крыло.
Эммет
Чтобы найти дорогу к воротам товарного двора, Эммету понадобилось полчаса. Пассажирский путь и грузовой шли рядом. И хотя пассажирская и товарная станции отстояли одна от другой недалеко, чтобы дойти от одних ворот до других, надо было сделать крюк в милю. Сначала шел ухоженный проспект с магазинами, а потом через пути — зона литейных, складов металлолома и гаражей.
Шагая вдоль проволочного забора, ограждавшего товарную станцию, Эммет начал ощущать тяжесть стоявшей перед ним задачи. Если вокзал был достаточно велик, чтобы пропустить несколько тысяч пассажиров, прибывающих за день в этот среднего размера город, то товарная станция казалась огромной. Раскинувшаяся на пять акров, она включала в себя приемный парк, сортировочные участки, конторы, ремонтные мастерские, а главное, сотни и сотни товарных вагонов. Угловатые, цвета ржавчины, они стояли впритык, ряд за рядом, чуть ли не до горизонта. Предстояло ли им отправиться на восток или на запад, на север или на юг, гружеными или порожними, они были такими, как подсказывал здравый смысл: безымянными и взаимозаменяемыми.
К станции вела широкая улица, уставленная складами. На подходе, перед воротами, Эммет увидел только одного человека — немолодого мужчину в инвалидном кресле. Даже издали было видно, что обе ноги у него отрезаны выше колена — ясно, жертва войны. Если ветеран рассчитывал на людскую отзывчивость, подумал Эммет, то лучше было бы расположиться перед вокзалом.
Чтобы оценить обстановку, Эммет расположился напротив ворот в подъезде дома с окнами с закрытыми ставнями. За забором невдалеке стоял двухэтажный кирпичный дом, довольно опрятный. Там должна быть диспетчерская — с расписаниями и поездными ведомостями. Эммет наивно предполагал, что сможет незаметно проникнуть туда и посмотреть расписание на стене. Но сразу за воротами стояло маленькое здание — очень похоже, что караулка.
И в самом деле, пока Эммет размышлял, к воротам подъехал грузовик, из домика вышел охранник с блокнотом, чтобы пропустить машину. Не проберешься, подумал Эммет. Значит, надо ждать, когда информация сама придет к нему.
Эммет взглянул на армейские часы, которые ему одолжил Билли. Четверть двенадцатого. Подумав, что может появиться шанс в обеденное время, Эммет прислонился к стене в подъезде и ждал, мыслями вернувшись к брату.
Когда Эммет и Билли вошли в вокзал, Билли весь обратился в зрение. Он разглядывал высокие потолки, окошки касс, кафетерий, чистильщика обуви, газетный киоск.
— Я никогда не был на вокзале, — сказал он.
— Ты не таким его себе представлял?
— Нет, именно таким.
— Пошли, — с улыбкой сказал Эммет. — Сядем.
Эммет провел брата через зал ожидания к тихому углу, где была свободная скамья.
Билли снял мешок, сел и подвинулся, чтобы освободить место для Эммета, но Эммет не сел.
— Билли, мне надо узнать насчет поездов в Нью-Йорк. Но потребуется время. Обещай, пока не вернусь, оставаться на месте.
— Хорошо, Эммет.
— И имей в виду, это не Морген. Тут много народу приходит и уходит, все чужие. Так что лучше сиди сам по себе.
— Я понимаю.
— Хорошо.
— Но если хочешь узнать про поезда в Нью-Йорк, почему не спросишь в справочной? Она вон тут, под часами.
Билли показал, Эммет обернулся, посмотрел, потом подсел к Билли.
— Мы с тобой поедем не на пассажирском поезде.
— Почему, Эммет?
— Потому что наши деньги в «студебекере».
Билли подумал, потом взялся за свой мешок.
— Мы можем заплатить моими серебряными долларами.
Эммет с улыбкой остановил руку брата.
— Нет, не можем. Ты собирал их годами. И тебе осталось совсем немного, да?
— Тогда что мы будем делать?
— Прокатимся на товарном поезде.
Для большинства людей, полагал Эммет, правила — необходимое зло. Они — неудобства, которые терпим ради привилегии жить в упорядоченном мире. Вот почему большинство людей, имея на то возможность, склонны раздвигать рамки правил. Превысить скорость на пустом шоссе или позаимствовать яблоко из беспризорного сада. Но Билли в отношении правил был не просто педантом. Он был фанатиком. Без всяких просьб он застилал постель и чистил зубы. В школу приходил непременно за пятнадцать минут до первого звонка и всегда поднимал руку перед тем, как заговорить. Так что Эммету пришлось крепко подумать, как преподнести это брату, и в итоге он остановился на фразе «прокатимся на товарном», в надежде, что это смягчит неизбежные сомнения брата. По лицу Билли Эммет понял, что слова подобраны удачно.
— Как безбилетники, — сказал Билли с легким удивлением.
— Точно. Как безбилетники.
Эммет потрепал брата по колену, поднялся со скамьи и пошел.
— Как Дачес и Вулли в машине директора.
Эммет остановился и обернулся.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Дачес мне сказал. Вчера, после завтрака. Мы говорили о «Графе Монте-Кристо» — как Эдмон Дантес, неправильно посаженный в тюрьму, сбежал из замка Иф: зашил себя в мешок, предназначенный для покойного аббата Фариа, чтобы стражники, ничего не подозревая, вынесли его за ворота тюрьмы. Дачес объяснил, как они с Вулли сделали почти то же самое. Их тоже посадили неправильно, они спрятались в багажнике директора, и он, ничего не подозревая, вывез их за ворота. Только Дачеса и Вулли не бросили в море.
Билли рассказывал это с таким же волнением, с каким рассказывал Салли о происшествии в сиротском доме — о разбитом стекле и ложках на полу.
Эммет снова сел.
— Билли, тебе, по-моему, нравится Дачес.
Билли смотрел на него с недоумением.
— А тебе Дачес
