Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
— До чего вкусно, наверное, — вздохнул Вулли.
— Вкусно? — с отвращением повторил я. — Это же консервы.
— Я понимаю. Но ведь удивительно.
— Удивительно или нет — но что это за ужин по-итальянски?
Вулли повернулся ко мне с искренним недоумением.
— А какой должен быть ужин по-итальянски?
Ох, с чего же начать.
— Ты когда-нибудь слышал о «Лионелло»? — спросил я. — В Восточном Гарлеме?
— По-моему, нет.
— Тогда подсаживайся к столу.
Вулли весь обратился в слух.
— «Лионелло», — начал я, — это итальянский ресторанчик — десять кабинетиков, десять столов и бар. Диваны обиты красной кожей, на столах красно-белые скатерти, из музыкального автомата — Синатра, все, как ты и ожидал. Единственная загвоздка в том, что, если ты пришел с улицы в четверг вечером и попросил стол, тебя не посадят ужинать — даже если там пусто.
Вулли оживился — он обожал головоломки.
— Почему тебя не посадят ужинать?
— А почему тебя не посадят, Вулли, — потому что все столы заняты.
— Но ты же сказал, там пусто.
— Так и есть.
— Тогда как же они заняты?
— Ах, мой друг, в том-то и штука. Понимаешь, у Лионелло устроено так, что все столы зарезервированы навсегда. Если ты постоянный клиент у Лионелло, то можешь получить столик на четверых около музыкального автомата в любую субботу в восемь. И ты платишь за этот столик каждую субботу вечером, все равно, пришел ты или нет. И больше никто за него сесть не может.
Я посмотрел на Вулли.
— Ты понимаешь меня?
— Я понимаю тебя, — сказал он.
И я видел, что понимает.
— Скажем, сам ты не клиент «Лионелло», но, к счастью, у тебя есть друг, клиент, и он разрешил тебе воспользоваться его столом, когда уезжает из города. И вот суббота в разгаре, ты надеваешь лучшие шмотки и отправляешься в Гарлем с тремя друзьями.
— Ну, как с тобой, Билли и Эмметом.
— Точно. Со мной, Билли и Эмметом. Вот мы сели, заказали напитки, а меню можешь не просить.
— Почему?
— Потому что у Лионелло их нет.
Тут я Вулли сильно озадачил. Тут он рот открыл еще шире, чем при рекламе шефа Боярди.
— Дачес, как ты можешь заказать обед без меню?
— У Лионелло, — стал объяснять я, — когда ты сел за стол и заказал напитки, официант подтаскивает стул к твоему столу, поворачивает его спинкой к вам, садится, кладет на спинку руки и перечисляет, что они сегодня подают. «Добро пожаловать к Лионелло, — говорит он. — Сегодня у нас закуски: фаршированные артишоки, моллюски маринара, моллюски ореганата и жареные кальмары. Горячие блюда: лингвини с моллюсками, спагетти карбонара и пенне болоньезе. И главное блюдо: курица по-охотничьи, телячьи котлеты, телятина по-милански и оссобуко — на мозговой косточке.
Я взглянул на моего штурмана.
— Вижу по твоему лицу, что ты несколько ошеломлен таким разнообразием. Но не волнуйся, Вулли. Потому что единственное блюдо, которое ты должен заказать у Лионелло, — как раз его официант не назвал: феттучини мио аморе, фирменное блюдо заведения. Свежесваренная паста в соусе из томатов, бекона, карамелизованного лука со щепоткой красного перца.
— Но почему официант его не назвал? Если это — фирменное блюдо ресторана?
— Именно потому не назвал, что это их фирменное блюдо. Феттучине мио аморе. Или ты сам знаешь о нем, чтобы заказать, или ты его не заслуживаешь.
По улыбке Вулли я видел, что он наслаждается вечером у Лионелло.
— У твоего отца был свой столик у Лионелло?
Я рассмеялся.
— Нет, Вулли. У моего папаши нигде не было столика. Но шесть роскошных месяцев он был метрдотелем, и мне позволяли сколько угодно торчать на кухне, только не мешать.
Я хотел рассказать Вулли о Лу, шефе, но тут нас обогнал грузовик, и шофер погрозил мне кулаком.
В другой раз я показал бы ему шиш и уже собрался, но тут заметил, что, увлекшись своим рассказом, сбавил скорость до тридцати. Неудивительно, что шофер разозлился.
Но когда нажал на газ, оранжевая стрелка на спидометре сползла с двадцати пяти на двадцать. Я дожал педаль до пола — скорость упала до пятнадцати, тогда я свернул на обочину, и машина встала.
Я выключил и включил зажигание, досчитал до трех и нажал стартер — никакого эффекта.
— Чертов «студебекер», — пробормотал я. — Наверное, сел аккумулятор. Но тут же сообразил: радио работает, значит, дело в другом. Может быть, свечи?..
— У нас кончился бензин? — спросил Вулли.
Я посмотрел на Вулли, потом на указатель уровня топлива. Стрелка, тоже оранжевая, стояла на нуле.
— Кажется, так, Вулли. Кажется, так.
Нам повезло в том, что мы еще не выехали за пределы города — Эймса, и впереди я видел красного крылатого коня — заправку «Мобил». Я сунул руку в карман и выгреб мелочь, найденную в бюро мистера Уотсона. После гамбургера и мороженого, купленных в Моргене, от нее осталось семь центов.
— Вулли, у тебя случайно не найдется денег?
— Денег? — повторил он.
«Почему это, — подумал я, — люди из денежной семьи всегда произносят это слово так, как будто оно на иностранном языке?»
Я вышел из машины и посмотрел на дорогу, в одну сторону и в другую. На другой стороне улицы в кафе уже собирались люди к обеду. Дальше была прачечная-автомат, перед ней на стоянке две машины. Но за ней — винный магазин, кажется, еще не открывшийся.
В Нью-Йорке уважающий себя хозяин винного магазина не оставит там деньги на ночь. Но мы были не в Нью-Йорке. Мы были в глубинке, здесь большинство людей, читая «На Бога уповаем» на долларовой купюре, понимают эти слова буквально. А в случае, если денег нет в кассе, я подумал, что стащу ящик виски и предложу заправщику несколько бутылок, чтобы залил мне бак.
Одна проблема: как туда влезть?
— Дай мне ключи, а?
Вулли наклонился, вынул ключ из зажигания и подал мне в окно.
— Спасибо, — сказал я и пошел к багажнику.
— Дачес?
— Что, Вулли?
— Как думаешь, можно мне…? Думаешь, можно сейчас…?
Вообще я в чужие привычки не вмешиваюсь. Хочешь встать с ранья, идти на службу в церковь — встань и иди; хочешь
