Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
– Нет-нет, всё в порядке, – Ева попыталась скрыть свои чувства за улыбкой. В последнее время её лицо превращалось в подобную маску слишком часто. – Так что с Арли?
– Она не могла наступить на лапку, я подумал, что-то серьёзное, надо было везти в ветеринарку, а сестра в школе, родители в больнице. Я её в охапку и вызываю такси…
– Подожди, в больнице? С ними всё хорошо? – Еву немного удивил спокойный тон, с которым Мира рассказывал об этом. Она совсем забыла, где они учатся.
– А, да, они врачи, у меня почти вся семья медики, вплоть до двоюродных бабушек и далее по списку, только сестра пока бунтует. Хочет быть художником, но у неё есть право выбора, потому что я продолжу династию. По крайней мере, все на это рассчитывают.
Никто из семьи Мирослава не сомневался, что он будет врачом, как родители. Лет с семи он почти всё лето проводил с бабулей на даче. В свободное от полива помидоров, огурцов и цветов время в ней просыпался преподаватель физиологии. Главным развлечением маленького Миры было поймать у родника лягушку покрупнее и приготовить нервно-мышечный препарат под чутким руководством бабушки. Она показывала ему и другие эксперименты, для которых не требовалось специальное оборудование. Дедуля всегда ругался, чтобы супруга не портила психику маленькому ребёнку, но та лишь отмахивалась и просила его идти куда шёл. Все девочки его группы были поражены, с каким хладнокровием и лёгкостью он обездвиживал животное и через две минуты парой отточенных движений получал жизнеспособный препарат, на котором можно было показывать дальнейшие опыты. Его одногруппники были уверены, что он будет хирургом, у которого не дрогнет рука. Уж к кому-кому, а к нему будет не страшно пойти самому или отправить своих близких.
Почти вся его семья закончила этот медицинский, пусть и не все были выпускниками лечебного дела. Многие остались на различных кафедрах, как бабуля, и преподавали до сих пор, но все родственные связи в стенах учебного заведения оставались в тайне, насколько это вообще было возможным.
– А, ой, – Ева почувствовала себя немного глупо.
– В итоге в клинике я проторчал пару часов, рентген ничего не показал, ветврач сказал, что ушиб, я отвёз её домой и понял, что до конца пары остаётся от силы минут пятнадцать. Смысла идти в институт не было, решил, что смогу потом отработать.
– Так вот почему тебя тут не было в тот день, когда… – у неё чуть не вырвалось «в тот день, когда меня домогались, в тот день, когда меня чуть не изнасиловали». Её душа требовала огласки этих событий, но разум Евы решил, что это никому не нужно. Она подумала, что столкнётся с осуждением и обвинениями и подавила этот внезапный порыв. Как бы ни хотела доверять парню, сидящему рядом, она его почти не знала. – Я осталась после пары, и у меня не получилось отработать ферменты с первой попытки.
Её сердце бешено забилось, ладошки вспотели, она постаралась их незаметно вытереть о ткань халата. Она посмотрела на Миру, на его милые кудряшки, начала рассматривать его медицинскую шапочку с глупым рисунком. Их взгляды пересеклись. Ева почувствовала, что паника постепенно отступает. Ей стало так спокойно и комфортно рядом с ним, будто он завернул её в мягкий плед, принёс чай с лимоном и начал читать ей вслух сказку на ночь. Мирославу же показалось, что она чем-то напугана, но он пока не мог понять причину. Подумал, что это из-за чего-то личного, а они с Евой не были настолько близки, чтобы он мог донимать её подобными вопросами.
До конца отработки они болтали только об учёбе, пытались понять, насколько совпадает их расписание и есть ли у них одни и те же преподаватели. Как оказалось, Мира тоже был из тех, кто просыпается по субботам в 7 утра ради английского и биоэтики, а физиологию у них ведёт одна и та же милая бабулечка, которую обожают все студенты. Мира безуспешно скрывал улыбку, когда Ева увлечённо рассказывала, насколько преподавательница ей нравится. Три часа в душной аудитории пролетели для них как один миг.
Несмотря на то что Мирослав сдал свою контрольную раньше Евы, он ждал её в холле между кафедрами, чтобы предложить проводить её. Он понимал, что Ева может отказаться. У него столько раз была возможность написать ей, завязать диалог, стать немного ближе, чем люди, которые пересекаются раз в месяц на отработках. Но он упускал её снова и снова, потому что сильно робел и так и не смог нажать кнопку «отправить» после набора сообщения. Да и произошедшее после анатомии могло оставить свой след, но ему так не хотелось, чтобы она шла в темноте одна. Он боялся, что с ней опять может случиться какая-то неприятность. Или Илья Александрович окажется опять где-то рядом. Если бы он знал о том, что эта удивительная девушка с грустными глазами и счастливой улыбкой каждый вечер заходит на его страницу и ждёт сообщения от него, вряд ли бы столько медлил. Он улыбнулся, когда Ева вышла с кафедры, на ходу снимая и сминая шапочку с енотами.
– Ну как? Сдала?
– Да, на три, – ей было очень грустно, маленькая отличница внутри неё билась в истерике, граничащей с агонией. Но она сама знала, что на отработках на этой кафедре никому не ставят выше «удовлетворительно». Ева выдавила слабую улыбку: – Меня ждёшь?
– Да, может, тебя проводить? Хеллоуин, как-никак, вся нечисть точно уже повылезала.
Она рассмеялась, посмотрела в окно, представила, как
