Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
На биохимии больно было и Еве, и её преподавателю. Тот не хотел видеть эту студентку, не хотел вспоминать Маргариту. Он мстил, как может это делать молодой обиженный преподаватель, считающий себя самым умным и не думающий о последствиях. Он пытался изжить Еву. Спрашивал её каждую пару, докапывался до каждого слова и каждой мелочи. Воспринимал её слова как хотел, лишь бы можно было выкрутить всё так, чтобы было достаточно для отправки на отработку. Говорил, что ей не стать врачом и более глупой студентки он никогда ещё не видел. Сравнивал постоянно её с Катей. Итог был один – корявая «2» в журнале и мысли Евы о том, что она обязательно отработает. Илья Александрович был уверен, что для отличницы до мозга костей это испытание будет не по зубам. Он хотел потопить эту студентку в отработках, деморализовать. Думал, что её хвосты будут копиться, что скажется на её учёбе в целом, и в какой-то момент она не выдержит и уйдёт в академ. На реализацию плана должно было уйти некоторое время, но результат того стоил. Да, он мог прибегнуть к связям отца, но разве это интересно? Для Евы же эти пары были личным сортом мазохизма. Она пыталась показать, что её просто так не втоптать в грязь, и поэтому каждый раз выслушивала всё с гордо поднятой головой, чтобы потом дома долго рыдать в одиночестве. Или жаловаться Лизе или Мире без особых надежд, что кто-то сможет решить её проблему. В Илье Александровиче она больше не видела монстра в человечьем обличии, перед ней теперь всегда был молодой мужчина, чьё чувство собственного величия было очень сильно уязвлено. Ей казалось, что за жестокими улыбкой и взглядом, желанием получить любую вещь здесь и сейчас то и дело проглядывал глубоко израненный человек с разбитым сердцем. Но она не чувствовала ни капли жалости к нему. Некоторые поступки не проходят бесследно. Еву не покидало ощущение, что гораздо правильнее и проще было бы, если бы она никуда не выходила из дома по пятницам.
– Ладно, в понедельник отработаю, – эту фразу за последний месяц она произносила слишком часто.
– Конечно, я даже не сомневаюсь в тебе, заодно и мальчика своего снова там встретишь.
– У него вообще-то имя есть, – Ева нахмурилась, но только для вида.
– Я отбиваю все разы, когда ты Марка называла «тот бариста», – Лиза ехидно улыбнулась и как-то рефлекторно повернулась в сторону, где должен был быть Марк, наблюдающий из-за кассы за своей девушкой. Он тут же отвернулся, чтобы не выдать себя.
– И много ещё?
– Двенадцать.
Девушки рассмеялись.
Ева вспомнила о тех беззаботных минутах, которые провела рядом с парнем с кудряшками. Мирослав не был её мальчиком, но они были в паре шагов от того, чтобы стать близкими друзьями. И хотя никто из них двоих пока что не собирался в этом признаваться, оба хотели стать чем-то большим. Пусть их общение сводилось к паре-тройке часов на ненавистной только для Евы кафедре, пусть поболтать по душам они могли от силы минут пятнадцать около её подъезда, в ожидании, не объявится ли тот, о ком она всеми силами старается не думать, или полчасика на кухне, но оба всем сердцем любили эти мгновения. Это было их оазисом среди пустыни, имя которой было учёба в медицинском. Ева понимала, что Илья Александрович вряд ли снова окажется возле её дома, но ей было так приятно внимание Мирослава, что она не хотела терять эти секунды, каждая из которых становилась вечностью.
Их идиллию испортило одно – появление Ильи Александровича в один из недавних вечеров. Кто будет принимать отработку, никогда не было известно заранее, но он появился настолько внезапно, насколько это было возможно. За пару минут до начала в кабинет заглянула завкафедрой, окинула студентов весёлым взглядом, попросила их немного подождать. Только Ева успела выдохнуть, что отработка пройдёт быстро и беспечно, как появился он и надменно уселся за преподавательский стол. Уставшим взглядом окинул кабинет. Через час он должен был заехать за Катей. Перед ним встал выбор: отпустить всех с тройками или заставить старосту немного помучиться в бесцельном ожидании. За своими размышлениями он не заметил Еву, которая молча собрала свои вещи и пулей вылетела из кабинета. Она понимала, что не успеет всё закрыть до конца семестра, если пропустит хоть один понедельник, но испытывать унижение, тем более перед незнакомыми людьми и Мирой, ей совсем не хотелось. Студентка хотела хлопнуть дверью, приложила максимум усилий, но звука, с которым бьётся дерево о косяк, не услышала. Пришлось обернуться.
У Мирослава было достаточно секретов, в основном связанных с тем, кто именно из его родственников или их знакомых на какой кафедре работает, но этот не имел прямого отношения к родственным связям. Дело было в том, что биохимию он знал отлично. Лучшая подруга его бабушки часто приезжала к ним на дачу. Для Миры это были одни из самых тёплых воспоминаний детства. Эти пожилые женщины никогда не обсуждали при нём работу, но старались приобщить ребёнка к делу всей их жизни, каждая как могла. Мысли, что он не станет врачом, никто не допускал. Подруга бабушки рассказывала ему, как устроен весь мир на уровне молекул и веществ и какие превращения в нём идут каждую секунду, так что шансов не полюбить химию, а впоследствии и биохимию, у него не было.
– Мира, видишь то красное яблочко? – пожилая женщина улыбнулась.
– Ага, – мальчик проследил за тем, как она срывает фрукт с ветки, вытирает его о свою кофту и протягивает ему.
– Кушай, – та с улыбкой посмотрела, как Мирослав откусил немного. – Сладко? – Мальчик кивнул. – Это из-за фруктозы и сахарозы, – она начала рисовать на тетрадном листе формулы, совсем непонятные для ребёнка семи лет. Мирослав внимательно следил за тем, как вслед за движением карандаша появляются сплющенные пятиугольники с палочками и буквами.
Именно эта женщина заглянула перед отработкой и всем улыбнулась. Принимать кафедральные, на которых был мальчик, ставший ей почти внуком, она не хотела, а делать вид, что видит Миру в первый раз, не смогла бы. Она удивилась, когда заметила его в кабинете, и ушла искать кого-то, кто смог бы её подменить. На её счастье, на кафедре остался один молодой преподаватель, который ей, по правде сказать, никогда не нравился, но возможности изменить состав кафедры не было. Поэтому Мирослав знал, что после заведующей зайдёт кто-то другой, возможно, даже тот, кого ни он, ни Ева видеть не хотели. Мира, не задумываясь, вышел вслед за
