Сулейман Велиев - Узлы
Амирзаде встретил Васифа так, будто только и ждал его прихода.
- Раздевайся, завтракать будем.
Сказал это так просто, что как-то неловко было отказываться. И даже не спросил, что привело Васифа в такую рань. Круглолицая заспанная девчушка лет двенадцати принесла хлеб, масло, чайник с обгоревшей ручкой. Потом постояла, вспоминая что-то, и сбегала за вареньем. Наскоро закончив бритье, Амирзаде присел за стол. Губы серые, под глазами мешки набрякли. "Опять, наверное, с сердцем плохо, - подумал Васиф. - А тут еще я..."
- Не вовремя я, - начал он неуверенно. - Еще месяца нет, как работаю, уже с жалобой. Вы не подумайте... Но дело такое, нельзя тянуть.
- Что значит "вовремя" - "не вовремя". Дело есть дело. Давай выкладывай.
Васиф рассказал о случившемся ночью. Амирзаде отодвинул недопитый стакан.
- Настоящие братья-разбойники! Гамбер в отделе кадров обеспечивает тыл, Гамза на промысле свои дела обделывает. Вот они у меня где, - он провел ребром ладони по худой, жилистой шее. - И ведь где-то сидят покровители, чуть что - звонок... Ну, теперь им никакие дяди не помогут. Теперь я понимаю, почему Гамбер все крутился вокруг меня, как лиса, в глаза заглядывал. Чтоб, значит, тебя в другое место перебросить. Не подошел ты им для темного дела. Никуда я тебя не отпущу. Ах, сволочи...
- Я ничего не знал об этом, Амир Расулович. И никуда уходить не собираюсь. Хватит. Дважды срывали отсюда. Хватит.
- Папа, а хлеб с маслом? - сердито напомнила Валида, выглянувшая из комнаты.
Амирзаде поморщился, но взял бутерброд.
- Хорошо, хорошо. Съем.
Он похлопал себя по карманам, достал папиросы.
- Папа, нельзя тебе сейчас, доктор же... - Маленькая ручка несмело отодвинула коробку "Казбека".
- Хорошо, хорошо. Иди. Спасибо тебе, маленькая.
Девочка скользнула за дверь, сердито стрельнув глазами в Васифа, будто укоряя его и за больное сердце отца, и за этот ранний визит, и за недоеденный отцом завтрак.
Амирзаде, дождавшись, пока девочка ушла, взял папиросу.
- Правильно сделал, что пришел... Не сомневайся, дело со штуцерами так просто им не сойдет.
Васиф поднялся. Амирзаде стоя допивал чай.
- Да! Чуть не забыл! Сегодня к нам приедет аспирантка одна. Зовут ее Пакиза.
- Пакиза?!
- Что? Знаешь ее? Она ведь давно здесь... Кандидатскую готовит.
- Да... Нет... Имя странное, - пробормотал Васиф.
- А что, неплохое имя. И сама, знаешь, симпатичная. Над интересной проблемой работает. Отлично варит голова у этой девушки. Ты уж, пожалуйста, разберись тут с ней. Может, помочь надо. А об остальном не беспокойся, я уж сам как-нибудь управлюсь.
Васиф не шел, а бежал, разбрызгивая в лужах солнечные осколки. Пакиза! Странно устроена жизнь! Интересно, приехала бы она сейчас сюда, если б знала, что я здесь? Правда, о Кюровдаге она говорила еще в поезде. Ну ничего. Пусть едет. Только навряд ли эта встреча что-нибудь поправит. Теперь-то он знает цену всем этим улыбкам и задушевным разговорам. Пакиза... Какая же ты настоящая?
Только наткнувшись на преградивший дорогу тягач, Васиф заметил, что дошел до промысла.
Не прошло и несколько часов, как промысел облетела весть об увольнении Гамзы. Но его самого никто в этот день не видел - сказался больным.
- Нервы подвели, наверное, - ответил Васиф Мустафе, когда тот заговорил с ним о Гамзе.
- Не думаю. Нервы у него железные. Отсиживается где-нибудь с доверенными дружками, план "обороны" готовит. Не первый раз. Всегда так, прижмешь его, он сейчас же бюллетенчик достанет. Да все как-то сходило. Теперь, пожалуй, трудновато будет ему выкрутиться. Сам себя подвел.
- Спасибо Симе. Если бы не она...
Мустафа торжествующе улыбнулся:
- Ну?.. Я же тебе говорил...
- Сдаюсь. Действительно убеждаюсь - нет простых людей, каждый по-своему сложен.
- То-то же...
Мустафа не договорил, - сзади медленно простучали каблучки.
- Здравствуйте! - не оборачиваясь, от окна буркнул Васиф в ответ на приветствие девушки. Каждый нерв в нем напрягся до предела.
Мустафа с любопытством покосился на гостью, сосредоточенно зашелестел страницами какого-то справочника.
- Неужели не узнаете?
Девушка подошла ближе. Когда Васиф обернулся к ней, едва сдерживая радость, улыбка еще трепетала в уголках ее рта. Он отрицательно покачал головой.
- Не может быть... Мы же в одном вагоне...
Пакиза растерянно замерла у стола, из ее руки выскользнула, упала к ногам Васифа отпечатанная на машинке страница. Он лениво поднял ее, положил перед Пакизой.
- Да вы садитесь, пожалуйста.
Она, кажется, что-то поняла - низко склонилось вспыхнувшее лицо к распахнутому портфелю.
- Хорошо. Пусть я ошиблась. Может быть. Извините. Но я... Меня к вам прислал управляющий.
- Да, что-то такое он мне, кажется, говорил. Вам надо чем-то помочь? Пожалуйста, это наш долг... Слышал, вы работаете над кандидатской. Вам нужна информация? Пожалуйста...
Он говорил как можно небрежней, стараясь не смотреть на нее.
- Да, у меня тема: "Особенности и давление подземных пластов в районе Ширванской равнины".
Васиф оторвался от окна, решимость его продолжать эту, как ему казалось, полную значения игру вдруг как-то иссякла. Притащил из угла, поставил перед девушкой табурет.
- Садитесь же! Умница вы, молодец. Прямо то, что нам надо, схватили. Но, знаете, мы, пожалуй, кое в чем опередили вас. Технические возможности современного бурения...
Пакиза холодно пожала плечами и не спеша вышла. Мустафа, терпеливо молчавший при Пакизе, отшвырнул справочники.
- Что за спектакль? Почему ты так говорил с ней? Мы давно знаем ее, и никогда никто не смел так... И с Симой ты грубый. Вообще, стоит появиться девушке... Провалиться мне на этом месте, если я что-нибудь понял! А что случилось?
Васиф посмотрел на него отсутствующим взглядом,
- Не знаю сам. Не спрашивай. Когда-нибудь потом.... Как по-твоему, какие это духи?
Он потянул носом и, опрокинув по дороге табурет, выскочил в коридор.
11
Пакиза вернулась из командировки сама не своя. Правда, она, как всегда, ласково обняла мать и все говорила, говорила о погоде, о дороге, об арбузе, который не довезла. Но Наджибу не обманешь, сердцем почуяла неладное.
- Да ты о себе расскажи, - прервала она дочь. - Как встретили, кого видела, что с твоей работой? А то заладила про арбуз. Может, с работой что не так сложилось?
Пакиза обняла мать.
- Все хорошо. Просто великолепно. Воздух там какой!.. Сентябрь, а солнце горячее, ласковое. Я уже загорела, правда? Подходит мне степной загар? Он какой-то особенный... Ты все говорила, что цвет лица у меня неважный стал. А сегодня за один день загорела...
Пакиза подошла к зеркалу, прижала ладони к лицу. И умолкла.
Наджиба увидела отражение дочери и чуть не расплакалась. Глаза темными кругами обвело, лицо чужое, несчастное какое-то. Хотелось кинуться, как маленькую, укрыть руками, сердцем. Но нельзя. Выросла девочка. Раз молчит, значит, не помещается в слова тревога ее. Успокоится, сама скажет.
"Как сказать ей? - подумала Пакиза. - Как объяснить этот странный, грубый поступок Васифа? Так вести себя, да еще при Мустафе! Что ожесточило его? Ведь не мог же он совсем-совсем позабыть нашу встречу? Нет, нет, не мог! Тогда что же? Почему, оскорбив при чужом, потом издали следил за мной, улыбаясь виновато, измученно. Почему?"
Она вошла в комнату матери. Наджиба лежала лицом к стене.
- Спишь, мама? - шепотом спросила Пакиза.
- Как я могу спать, когда у тебя на душе камень.
Пакиза включила настольную лампу. Мать смотрела на нее с подушки строго, спокойно, ни о чем не спрашивая.
- Слушай, мама...
- Слушаю, девочка...
Все реже и глуше автомобильные гудки, голоса пешеходов на улице. Гаснут окна противоположного дома. Вот уже отзвенели московские куранты.
- Нет, нет, мама, он не мог не узнать меня, не мог.
- Неужели зазнался? Могла ли ты так ошибиться в человеке? Помнишь, про его старую шинель говорила?.. И как картошку холодную ел в пустом коридоре. Нет, здесь какая-то тайна... Или наговорил кто-нибудь про тебя нехорошее? Как...
Наджиба осеклась. Чуть было не вырвалось признание в той злой шутке, что сыграла Сейяра с сестрой. Наджиба до сих пор таила это от дочери. Три года назад, это было на последнем курсе института, Пакиза встречалась с хорошим парнем. Но юношу взяли в армию. Однако не это послужило причиной разрыва. Виновата Сейяра. Она негодовала, что Пакиза может выйти замуж раньше ее - старшей сестры. Сейяра вскрывала письма, адресованные сестре, и бросала в печку. Пакиза, ни о чем не подозревая, сердилась на товарища. Через два года он вернулся. Случилось так, что на телефонный звонок ответила Сейяра. Пакизы не было дома.
- Не звоните больше Пакизе. Она и писем ваших не читала. Обручена Пакиза. Да, да, скоро свадьба!
Наджиба случайно услышала этот разговор из кухни. Пока опомнилась, подбежала к телефону, Сейяра успела положить трубку.
