Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров
Мирай задумчиво покивала, вздохнув с облегчением.
– Такая мелочь это, – сказала она. – Но для меня – нет. Ведь эти девушки завтра об этом и не вспомнят, а я буду помнить еще долго. Не знаю, почему даже. Может, этому поспособствует и этот разговор, как думаешь? – спросила вдруг она с озорным оттенком в голосе.
– Всё может быть, – радостно кивнул я. – У меня все наши разговоры запоминаются. Любовь может и так действовать на память. На долгие годы можно оставить в сердце какой-то несущественный разговор или незначительную прогулку. Этому сердце способствует. И закреплению вот таких вот событий, типа твоего сегодняшнего, тоже способствует сердце. Но они всё же разные немного, хоть и чем-то похожи. И там, и там – переживания. Только у нас – любовные, а в школе – социальные. Понимаешь?
– Понимаю. – Взгляд Мирай устремился куда-то вдаль. – Когда-нибудь я научусь не оставлять в памяти такие мусорные вещи. Я про то, что сегодня было.
– Да уж, такое лучше позабыть. Однако, думаю, ты… уже закрыла гештальт, я прав?
– Закрыть-то закрыла, но… это же просто смешно. Почему-то мне кажется, что просто так отпустить это я не смогу. Не смогу, не знаю как! Ха-ха-ха. Ну и дела, а, Рэй?
– Успокойся, Мирай. – Я, позабыв о своем смущении, приобнял ее за плечо. – Всё будет хорошо. Через пару дней ты уже и не вспомнишь об этом, обещаю.
– Почему ты так уверен?
– Мы с тобой постараемся забить голову чем-то более важным и счастливым в ближайшие пару дней, – проговорил я с ехидной, но доброй ухмылкой. – Согласна?
Мирай тут же ободрилась.
– Да! К черту этих глупых людей! У нас есть мы.
И так, с тихой радостью наших юных сердец, под тот же славный аккомпанемент неумолкаемого проливня, мы медленно двигались в сторону дома.
Вспоминать этот эпизод прежней жизни было занятием отрадным[25]. Но и о настоящем забывать не стоило, поэтому я повернулся к Мирай в новой реальности и сказал:
– Славная погода.
– Правда, что ли? Шел бы снег помедленнее, было бы лучше.
– И то верно. Слушай, а ты всегда без шапки ходишь?
– Не всегда, по настроению. – Мирай ответила как-то безучастно.
– Вот оно как. А если простынешь?
– Я нечасто простужаюсь. Поэтому на этот счет могу быть спокойной. Да и температура-то… Какие-то жалкие двадцать три градуса.
– Ясно… Могла б толстовку какую накинуть, капюшоном прикрыться хотя бы. – Я словил на себе ее ледяной взгляд, как бы намекающий, что я раздражаю. – Ладно-ладно, закрыли тему. Давно ты куришь?
– Не смотри на меня так, Рэй! – вдруг возмутилась Мирай. – Два года назад начала. Нервы успокаивать в суетливые минуты. Не осуждай.
– Нет-нет, я не осуждаю. – Ну а если быть честным, то внутри я осуждал. – Просто в прошлом мире ты не имела такой вредной привычки.
– Я тут подумала: забудь о прошлом мире, – резко отрезала она.
– А?
– Ты сейчас живешь в новом и в прошлый уже не вернешься. Поэтому старайся устроить красивую жизнь тут, не оборачиваясь назад.
– Да ну? Серьезно, что ли?
– Серьезнее некуда, Рэй. Я тебе правду говорю: у тебя будет намного больше шансов достичь своих целей без воспоминаний о минувшем.
– Да брось, ты же просто перевела тему!
Мирай, казалось, немного потускнела, осознав, что я ее раскусил.
– Всё равно, давай больше не будем поднимать эту тему. Без осуждений, хорошо? – Она улыбнулась самой невинной улыбкой из всех. И невинность эта растопила меня всего.
– Хорошо! – счастливо ответил я, дурацки скривив губы.
Когда мы с ней проходили по мосту, среди всех серых фигур, мелькавших перед глазами, одна четко показалась передо мной. Я остановился прямо в пяти шагах от нее, когда Мирай сделала еще пару. И от нежданного появления этого человека мне враз стало плохо.
– Рэй, я бы хотел поговорить… – начал было он, но до меня не дошло.
– Ты кто такой? – спросила Мирай, подозрительно смерив взглядом незваного.
– Его друг. Бывший, правда. Адам звать. А ты, небось, девушка его?
– Может, и так, – твердо скинула Мирай, и Адам был удостоен ее ледяного взора. – Что бывшему другу надо?
– Поговорить.
– О чем?
Адам начал раздражаться от девичьих вопросов, что так бесцеремонно сыпались один за другим на него.
– Черт возьми, чего ты такая дотошная! – воскликнул он. – Дай поговорить с Рэем. Нормально.
– Я знаю, как ты поговорить пришел, – наконец вклинился я в их перепалку, кое-как сдержав себя от панической атаки. – Уже нашел себе Сола Гудмана, мистер Пинкман?[26]
Внешне крепкая решимость Адама разрушилась в одночасье.
– Все-таки заглянул внутрь…
– Мутные делишки, однако. Хех.
– Не тебе судить. Не твоя жизнь пошла ко дну.
– Но и не тебе винить меня в чем-либо. Я уже не раз говорил, что я последний, кого тебе стоит проклинать и ненавидеть.
– Пошел ты, – с отвращением промолвил Адам. – Я хочу тебя избить, чесслово. За последний день ты такого наговорил…
Мирай стояла рядом со мной, продолжая держать над нами зонт. Взгляд ее был устремлен на моего оппонента и источал неподдельное презрение.
– Избить? Правда? – Я изогнул губы в какую-то ядовито-безумную ухмылку. – Ну, попробуй.
Адам выдавил из себя смешок.
– За словом в карман не полезешь. Не похоже на тебя. – И он угрожающе направился прямо на меня.
Вдруг тело ни с того ни с сего сковал страх, в сердце поднялась паника. «Так что же – мне с ним драться? По-настоящему? – В тот же миг пришло прозрение. – Да ну, не шутка ведь! И что меня так взбудоражило? Да не хочу я с ним драться, чего это я!»
И не успел я среагировать на его движения, как передо мной отважно встала Мирай, которая уже успела закрыть зонт и грозно направить его острием в лицо Адама. Тот оробел.
– Не знаю, что у вас случилось, но Рэя тронуть я тебе не позволю, – с явным благородством и строгостью, отчеканивая каждое слово, проговорила моя защитница.
– Ишь ты, малявка! – сердито завопил Адам, опомнившись. – Это не твое дело!
– Верно, – сказал я, оставаясь в благоговейной гордости за Мирай, преисполнившись чувством тотального доминирования. – Это не ее дело. Но и не твое дело – бить меня посреди улицы. Я спокойно могу обратиться в полицию после.
– Ага. Но мне не помешает это. Отсидев пару недель, я смогу воплотить свои желания и спокойно зарабатывать деньги. И уж поверь, повторно сдать меня у тебя не выйдет.
– Бедный Адам, не смог смириться с потерей друга и полностью сломал себе жизнь затянувшимся горем. Ни нормального образования, ни успехов в киберспорте, ни-че-го. Ты стал бесполезен для этого общества. – Я сказал это с напускной жалостью и наобум, но, как показалось, попал точно в цель.
– Так ты в котокафе сегодня поглумиться пришел, лицемерная ты сука!
Адам взбеленился и хотел было накинуться на меня, но Мирай тотчас же отшвырнула его своим зонтом.
– Прочь, отброс! – взвизгнула она резкой фистулой, презренно глядя на него.
– Ни жалости в вас, ни сострадания, – обидчиво пробормотал он.
– До чего только человека не доведет отчаяние! – промолвил
