Анастасия Вербицкая - Иго любви
На этот крик вбегает нянька и уносит девочку. Надежда Васильевна бросается из комнаты. Истерические рыдания и крики доносятся к гостю. Он нахлобучивает шапку и уходит, тяжело ступая на пятку. Весь большой, грузный, сильный…
В десять утра на другой день он звонит опять. Отпирает Поля и прячет под ресницами прыгающие глаза. Из кухни пахнет пирогом.
— Барыня здорова? — спрашивает он, снимая пальто.
— Обождите, сударь… доложу… Может, они и не примут…
Серые глаза загораются.
— А это видела?
И огромный волосатый кулак поднимается перед острой мордочкой Поли. Она мгновенно скрывается.
Без доклада артист идет прямо в спальню. Подходит к ахнувшей Надежде Васильевне и опускается перед ней на колени.
— Встаньте… встаньте!.. Что вы делаете?.. Глеб Михайлович… голубчик…
— Не встану, пока не простишь… Скотина я перед тобой, Наденька… Пьян был…
Он крепко прижимает ее к себе. Она бледнеет и отодвигается.
— Прости меня, дурака. От ревности света не взвидел… Влюбился я в тебя позарез… пришибла ты меня, Наденька… Дай ручку!.. Не встану, пока не простишь…
Она и плачет, и смеется… Он берет ее голову в свои руки и целует все ее лицо.
— Отчего не созналась, что с Мосоловым живешь?
— Да и не думала я никогда с ним жить!.. Откуда вы взяли?.. Ну встаньте же!.. Сядьте вот тут… Поля войдет…
— Что за притча? — удивляется трагик, наклоняясь над девочкой, которая сладко спит на постели матери.
— Одно лицо с Мосоловым…
Пораженная, вся пронизанная каким-то внезапным жутким откровением, Надежда Васильевна вглядывается в маленькое личико… Какая странность!.. Действительно, сходство большое… И это потому, конечно, что Мосолов похож на Хованского. Тот же тип… «Как я этого не увидела сразу?» И сердце ее стучит.
Ревниво следит за нею трагик. Когда она выпрямляется и отходит от постели, он обнимает ее внезапно с силой и страстью, от которой старится и темнеет его лицо. Она чуть не падает от волнения, но не дает себя поцеловать.
— Зачем отталкиваешь? — грустно шепчет он. И обессиливающая жалость крадется ей в душу. — Ведь любишь меня, Надя?
— Люблю, да вы меня не любите…
— Влюблен… Честью клянусь… Сон потерял, покой…
— Ах, Глеб Михайлович!.. Такой любви мне не надо… Ни во грош я ее теперь не ценю!..
Она вырвалась из его рук и отходит с пылающим лицом.
— А что же тебе нужно? — вдруг обрывает он, закипая злобой.
— Муж нужен мне, а не любовник. Друг и товарищ, на которого опереться можно… Видите сами? У меня дитя…
Он презрительно свистит.
Молча глядит она на него. И сердце его сжимается от этого немого укора. Боже мой! Что за лицо!.. Все глазами рассказала…
— А Мосолов предлагал на тебе жениться?
— Пальцем поманю, прибежит и женится… Только не нужен мне Мосолов… Вас люблю, Глеб Михайлович!
Злоба опять закипает в нем.
— Черта с два!.. Толкуй!.. Кабы любила, не торговалась бы… Прощай, Надежда Васильевна! Поищи кого глупее… С меня будет…
Два дня встречаясь в театре, на репетициях, они не говорят. Вечером играют вместе в Бургграфах. И опять сладостный обман сближает их руки, зажигает их взгляды, кидает их в объятия друг другу. И опять опьяненная Надежда Васильевна слышит слова любви. Сон или явь?..
Она ждет его после спектакля. Ждет каждый вечер, но он не идет… А скоро конец его гастролям. Она плачет по ночам. Мечется без сна. Горячо молится… Ничто не помогает.
В субботу, после репетиции, трагик, злой, взвинченный, больной от тоски и страсти, мечется по своему номеру в гостинице, на Крещатике.
Легкий стук в дверь.
Он смотрит и глазам не верит. Входит Надежда Васильевна, слабая, больная, бледная. Глядит на него одну секунду покорными, скорбными глазами. Потом падает на стул у двери…
— Ты?.. ты?.. Наденька?
Он робко подходит, почти на цыпочках, все словно боясь проснуться. Берет ее за плечо. Потом с тем же изумлением, почти страхом, поднимает ее опущенную голову. Долго-долго смотрят они в зрачки друг другу…
— Пришла, — рыдающим шепотом говорит она. — Нет сил больше… измучилась…
— Наденька… Радость моя желанная…
Вечером он звонит у подъезда. Она знает его нетерпеливый звонок. С криком заглушенной радости кидается она в переднюю. Сама отбрасывает крючок. И плачет от счастья на его груди… Ведь она так мучительно ждала его… Если он поспешил к ней теперь, нынче же, добившись всего, чего хотел, — значит, он любит!.. И ей не стыдно, не страшно…
— Быть по-твоему! — говорит он, больно прижимая ее к груди. — Никогда жениться не думал. Люблю свободу… Но с судьбой не поспоришь. Жить без тебя не могу!.. Назначай сама день свадьбы… Меня в Казани ждут…
О, какое жгучее, опьяняющее счастье…
Надежда Васильевна сияет. Непосредственная, импульсивная, страстная, она совсем не умеет скрыть своих чувств. Лицо ее выдает ее тайну. Когда она говорит с Садовниковым, все ее жесты, вся ее фигура полны трогательной покорности. Ее жгучие глаза следят за ним, ловят каждое его движение.
Мосолов насторожился. Все эти три дня он кутил с купцами. Перед спектаклем его обливали холодной водой. Его нежное лицо распухло. Надежде Васильевне противно на него глядеть.
А тут, как нарочно, опять идет водевиль Ножка. Мосолов в роли сапожника Роде снимает мерку с ноги Нероновой, играющей его жену — Лизу. Он так сильно на этот раз жмет красивую, маленькую ножку артистки, что та, забывшись, чуть не вскрикивает… Потом кровь кидается ей в лицо. Он видит ее сверкающий, гневный взгляд.
За кулисами она оборачивается к нему враждебная, неприступная.
— Как вы смеете так забываться?! Кто я такая?.. Арфянка?.. Вы забыли, что сцена — не трактир?
— Прошу вашей руки, — мрачно и твердо говорит Мосолов.
Она на мгновение теряет способность говорить.
— Что?.. Что такое?
— Прошу вашей руки… потому что… не могу жить без вас…
— Это и видно! — враждебно перебивает она. — Три дня кутить с арфянками… Хороша любовь!
— Это с горя… Дайте мне надежду, и я стану другим человеком…
Есть что-то в его голосе, отчего смягчается ее сердце.
— Я люблю другого, Сашенька, — просто и искренне отвечает она. — А в вашу любовь не верю…
— Надя… Скоро ты? Я ухожу, — раздается позади повелительный голос.
Вздрогнув, она бежит к уборной.
Режиссер, проходя через сцену, где рабочие убирают декорации, видит какую-то мужскую фигуру. Упершись лбом в стену, закрыв лицо руками, фигура стоит неподвижно. По белокурым вьющимся волосам он узнает Мосолова.
Александр Иванович… Никак это вы?
Тот оборачивается. Режиссер видит воспаленный, мутный взгляд. Ему не по себе от этого взгляда. Можно ли было допустить, чтобы такой весельчак и сангвиник…
— Что мне теперь делать? — хриплым шепотом спрашивает Мосолов не то у него, не то у себя.
— Что такое? — Его убить?.. Себя убить?..
— Господи, помилуй!.. Александр Иванович… Вы до зеленого змия, миленький, допились…
— Вы их видели сейчас?..
— Кого??
— Вместе вышли… Он кликнул. А она, как собачка, за ним побежала…
— Ах, это вы вот о чем… Да ведь он женится на ней.
— Кто женится?.. Кто?..
— Ой, батюшки!.. Пустите руку-то… Вот сумасшедший!.. Я тут при чем?.. Сам Садовников мне нынче сказал: «Поздравьте меня… — говорит. — Женюсь на Наденьке… Скоро увезу ее от вас… Неустойку плачу…» Я, миленький мой, оторопел совсем… Подумайте, если…
Не дослушав его, Мосолов кидается к выходу.
Весь репертуар приходится изменить. Мосолов «закрутил».
Идет последняя репетиция Тартюфа.
Вдруг входит Мосолов, бледный; обрюзгший, но все-таки изящный, все-таки красивый. Все теперь знают о предстоящей свадьбе. Мосолова жалеют. Но никто не решается с ним заговорить. Он пьян. А во хмелю буен. Его боятся раздражать.
— Будете, что ли, играть в Любовном зелье? — спрашивает его режиссер самым мягким тоном.
— Не буду, — отвечает Мосолов, делая величественный жест. Он садится в сторонке, разваливается, заложив нога на ногу. Он громко говорит какие-то двусмысленности, мешая репетировать, паясничает, критикует вслух.
— Потише! — кидает ему Садовников, сверкнув глазами.
Но он не унимается. Все — словно на горячих угольях. Надежда Васильевна бледна, подавлена. В первый раз она догадывается, что за счастливым, легкомысленным смехом Мосолова скрывается кипучая, страстная натура. Она чувствует назревающий скандал, чувствует, нарастающую злобу Садовникова. Она рассеянна. Спала с тона. Все скомкала…
— Уберите вы его, или я отказываюсь играть! — злобно говорит Садовников антрепренеру.
Но Мосолов уже вскочил и выбежал за Надеждой Васильевной.
