Панас Мирный - Гулящая
- Дома ли Горпина? Хотелось бы мне повидаться с нею,- спросила Христя, чтобы прервать разговор.
- Дома, доченька. Пообедаем, и сходи к ней, если хочешь.
- Я больше не хочу есть,- сказала Христя, вставая из-за стола и крестясь.
- Ах, какая ты,- с грустью сказала, поднимаясь, мать и стала убирать со стола.
- Я на минуточку, мама; только повидаюсь с Горпиной и вернусь. А вы, Одарка, смотрите, не уходите,- весело распорядилась Христя, собираясь уходить.
- Бог его знает, долго ли придется, посидеть Одарке,- печально сказала Одарка, когда Христя вышла из хаты.
Приська только вздохнула. Обе они обиделись, что Христя так скоро убежала. "Приехала к матери в гости,- думала Одарка,- и помчалась к чужим!"
- Что же Христя рассказывает? Хорошо, ей там или нет? - спросила, помолчав, Одарка.
- Да вот как видишь! - горько ответила Приська.- Говорит, будто хозяйка - хорошая женщина, да кто ее знает! Может, так только прикидывается: все они поначалу хороши, пока не оседлают; а как оседлали вези, не упирайся!
- Да и Карпо рассказывает. Такая, говорит, хорошая женщина, такая хорошая! И ночевать пустила во двор, и накормила, и напоила.
- Эй, девка! Девка! - донесся с улицы голос Карпа.- Куда это ты?
- Прощайте! Ухожу,- откликнулась Христя.
- Нечего сказать - хороша: бросила мать и бежать!
- Кто это? - спросила Приська, прислушиваясь.
- Карпо идет. Видно, Христю встретил.
Вскоре вошел Карпо с узелком в руках.
- Здорово в хату! - поздоровался он.
- Милости просим, Карпо!
- Вашу встретил, куда-то побежала. Рада, что вырвалась...
- Это она к Горпине. Молода... хочется сразу всех обежать,- ответила мать.
- А я вам гостинцы принес. Хозяйка кланялась и гостинец прислала.
У Приськи глаза загорелись, когда она увидела высокую белую булку и пышный каравай. Она приняла хлеб из рук Карпа, поцеловала и положила на стол.
- Ишь как в городе пекут; у нас так не умеют,- хвалила Одарка, разглядывая булку.
- Ихнее это дело, ну, они и мастера. Нам не приходится такой хлеб есть, вот мы и печь его не научились,- ответила Приська.
- Отчего это так: городским так и булка, небось, а нам - один черный хлеб, да и тот с мякиной? - спросила Одарка.
- Так уж оно повелось. Все лучшее город себе берет.
Одарка глубоко вздохнула при этих словах.
- Паны да богачи! - помолчав, присовокупила она.
Ее никто не поддержал. Карпо повернул разговор на другое: стал рассказывать про поездку, про хлеба, про город, про Христину хозяйку.
- Слава богу скажите, что Христе так посчастливилось,- совсем ей хорошо! Хозяйка с нею не как чужая, а как мать родная!
Они довольно долго говорили об этом. Тишина теперь у Приськи и в сердце и в мыслях. Сердце щемить перестало, тяжелые мысли улеглись, рассеялись, вытеснили их тихие надежды, расчеты, предположения... Слава богу, что Христе хорошо... Хозяйка обещает отдать деньги... Отдаст спасибо! Христе платье новое будет, хоть и есть у нее одежка, да лишнюю иметь - все лучше. А не отдаст - так не все ли равно?.. Пропадет полгода службы,- а разве и так не пропадает?
"Полгода,- думает Приська, ложась отдохнуть после ухода Карпа и Одарки.- Как-нибудь перебьюсь, продержусь эти полгода... А там опять заживу с нею... Опять... Может, найдется кто... Ужель она такая бесталанная?.. И красотой и здоровьем бог не обидел, разве вот счастьем обидел..."
Старой матери не спалось. Ворочалась она с боку на бок, раздумывала про дочкину долю, про напасти, про нужду да бедность; гнали прочь эти думы и сон и покой от ее изголовья.
Где же дочка бегает, пока мать думу горькую думает?
Христя сидит у своей подруги Горпины, которая, не умолкая ни на минуту, рассказывает ей про деревню, про знакомых девушек и хлопцев, про то, что где случилось, какая о ком молва идет,- всем делится подружка с подружкой, всякую мелочь, всякую пустяковину - все ей выкладывает, все рассказывает... Рассказала про Ивгу, которая подала в суд на Тимофея, про то, как приуныл Тимофей, как, встретившись однажды с нею, Горпиной, говорил, что, если бы не толстая Ивга, он бы к ней прислал сватов!.. Про Федора, который и прежде дурил, да и нынче еще не в себе... "Все тебя вспоминает и плачет... Ты его и в самом деле влюбила в себя!"
Христя слушает тайные речи подружки, и сердце у нее бьется тревожно. Жизнь, от которой ее недавно оторвали, снова захлестнула ее. Снова окунулась она в эту жизнь, снова все видит, все слышит; и все глубоко трогает ее, будит ее мысли.
- А знаешь?.. Мне жаль его,- вздохнув, сказала Христя.
- Кого?
- Федора. Он хороший хлопец. Он лучше Тимофея, лучше их всех. У тех только языки острые, а этот - тихий, молчаливый... Вот за кого выходи, Горпина, не будешь каяться.
- Вот те и здравствуй! На тебе, боже, что мне негоже! - надув губы, ответила Горпина.- Почему же ты за него не идешь?
- Я - другое дело. Меня его отец не хочет брать в невестки.
- А меня захочет? Он богатую ищет. Думает, найдет дуру... Да ну его совсем! Ты лучше расскажи мне про город. Как там у вас? - заговаривает зубы Горпина.- Марину видела? Как она там? Совсем городская стала. В деревню и не заглянет никогда.
- Не видела. Некогда было узнавать, где она и что с нею.
Христя стала рассказывать про город, про тамошние обычаи, про хозяина и хозяйку. Она тоже ничего не утаила от своей подруги и рассказала, что у нее вышло с хозяином.
Сейчас они посмеялись над тем, от чего Христя раньше плакала.
- Тебе таки везет в любви! - со смехом прибавила Горпина, с завистью поглядев на подругу.
- Желаю тебе того же! - ответила Христя.
- Не хочу, не надо! - замахала та руками.- Старый, женатый, да полезет целоваться? Чур меня, нечистая сила! Провались он совсем! - и покраснев как кумач, Горпииа засмеялась.
А Христя давай передразнивать пьяного Загнибеду. Горпина животики уж надорвала, а у Христи глаза блестят, она сыплет шутками и заливается смехом.
Ушла Христя из дому на часок, а возвращаться пришлось уж вечером,- так она заболталась с подружкой. Солнце зашло, пылало зарево заката; небо потемнело; над деревней разостлалась ночная тень. По улицам, грузно ступая, возвращалась домой скотина; бежали свиньи, овцы. Со дворов доносился хозяйский оклик. Деревня перед сном зашумела, засуетилась. Каким радостным, давно знакомым кажется Христе этот деревенский гомон!.. Как в летний зной, в безводье, путник, встретив в глухом овражке быстрый ручеек, припадает к нему, чтобы утолить томительную жажду,- так и Христя жадно вслушивалась в этот вечерний гомон... Знакомое и родное встречало ее ласковым приветом, чаровало нежданными чарами.
Выходя с улицы на площадь, Христя около погоста заметила парня. Он шел медленно, понуря голову, будто в чем провинился или что-то искал. Христя всмотрелась в его фигуру: и поступь знакомая, и одежду она такую видела, а хлопец как будто незнакомый. Кто бы это мог быть?.. Тонким, исхудалым лицом он как будто похож на Федора. Ужели это он?
- Федор! - не удержалась Христя.
Парень точно испугался: вздрогнул, поднял голову, поглядел и, понурившись, снова медленно побрел по улице.
"Не узнал",- подумала Христя, поворачивая к дому. Легкая досада закралась в ее сердце, защемило оно у девушки... "Неужели я обозналась? Нет, нет, это Федор, это - он. Только что же с ним сталось? Никогда я его таким, не видела... Осунулся, опустился!" Всю дорогу не оставляли ее мысли про Федора.
Около дома, она встретила мать.
- Вот это так! Пошла на часок, а проходила до вечера,- упрекнула ее мать.
Христе стало еще грустней. "Что это я в самом деле, с ума сошла, что ли? - подумала она.- Приехала к матери, а полетела к чужим, подглядывала за незнакомыми хлопцами".
- А Одарка ждала-ждала тебя... И Карпо приходил. Долго сидели, тебя, поджидали. Под вечер Одарка опять забегала... "Нету?" - "Нету",- говорю. "Вишь, говорит, какая нехорошая: к чужим, так на весь день убежала, а ко мне - хоть бы плюнула!"
- Да я и сама не рада, что пошла,- печально, ответила Христя матери.
В хате ей стало еще тоскливей. Мать все пыталась завести разговор, но разговор у них не клеился, обрывался; Христя то промолчит, то ответит матери невпопад... Подождав, пока совсем стемнело, она постелилась и легла спать.
Христе не спалось: сон бежал ее изголовья... Сквозь маленькие оконца в хату пробивается сизый ночной сумрак; звезды, как искорки, мерцают в темноте. Тихо-тихо... Христя лежит и думает... Всякие мысли бродят у нее в голове. Чуднo ей, что она дома. Давно ли была в городе, а вот теперь дома! Она стала припоминать весь нынешний день, разговор с Горпиной. Много лишнего она ей наболтала. И зачем было, рассказывать? Что, если Горпина не утаит и разнесет по всей деревне? Нет, Горпина не такая: она никому не расскажет. А если расскажет? Ну, тогда Христя выдаст все тайны, которые подруга поверила ей... Кому? Кто ее в городе знает? Разве хозяйке?.. А что теперь хозяйка делает? Спит, наверно. Хотелось бы ей увидеть ее. Один только день ее не видала, а как соскучилась. А что, если хозяин вернулся и заругал хозяйку за то, что она отпустила ее домой? И ей чудилась эта ругань, крикливый голос, горящий взгляд... Господи! Что бы она дала, если б можно было, обернувшись мухой или птицей, перелететь в город!.. Не дано это человеку... Сердце, ее тревожно забилось. А тут Федор ей вспомнился - его исхудалое лицо, его унылый взгляд... До полуночи ворочалась Христя с боку на бок, пока сон не пришел и не успокоил ее разгоряченную голову.
