Алексей Смирнов - Лазарь и бес
Лазарь, подперев подбородок рукой, уставился в окно. Рот его слегка приоткрылся; я вообразил, будто он обдумывает дальнейшие слова, но нет - мой сосед, похоже, не собирался оправдывать ожидания. Можно было подумать, что он действительно всё рассказал.
"Вам, наверно, тяжело об этом вспоминать?" - я попробовал помочь ему и напустил на себя озабоченный, участливый вид.
Я думал, что от моих слов он вздрогнет, словно его разбудили, и попросит повторить вопрос. Но Лазарь ответил сразу, как ни в чём не бывало:
"Да уж, спору нет! Тяжело - не то слово!"
И опять погрузился в бессмысленное рассматривание утомительных дорожных пейзажей. Не выдержав, я поинтересовался, намерен ли он продолжить свою историю. Лазарь недобро хмыкнул и сказал с излишней, на мой взгляд, резкостью:
"Продолжить! Еще чего!"
Я, переварив ответ, потребовал объяснений - очень осторожно, так как никакой уверенности в душевном здоровье Лазаря у меня не было. Он же повторно отказался наотрез и, сколько я не бился, желая выведать, что же, черт побери, он увидел там, за гранью - оставался непоколебим.
"Это недостойно!- возмутился я наконец. - Сказали "а" - говорите уж и "б"! Я вас за язык не тянул!"
Лазарь посмотрел на меня с ледяной улыбкой.
"Кое-что я вам скажу, - он уступил, но тон его ничего доброго не сулил.- Вспомните историю библейского Лазаря. Он четыре дня пролежал во гробе, после чего его, к вящей славе Божьей, вернули в царство живых. И не однажды отмечалось, что нигде, ни единым словечком воскресший не обмолвился о своих впечатлениях - я говорю о канонических текстах. В конце концов, был ли он рад такому повороту дел? благодарил ли? - ни звука, ни намёка. Сильно ли ему понравилось то, что он наблюдал четыре дня кряду? Неизвестно. Мы знаем лишь, что впоследствии он вроде бы сделался епископом города Китиона на острове Крит и тридцать лет прожил в чрезвычайном благочестии. Как вы считаете - почему он молчал?"
Я сознался, что не имею понятия.
"Возможно, он увидел что-то такое, о чем не хочется вспоминать, высказал я предположение. - Или о чём заведомо бесполезно рассказывать, поскольку никто не поймет".
"В целом верно, - похвалил меня Лазарь. - Только не что-то одно из вами сказанного, а то и другое вместе".
"И всё же? - Терять надежду я не хотел, да вдобавок чувствовал себя бессовестно обманутым. - Не будьте так самоуверенны - возможно, я пойму хотя бы часть. И понятое рано или поздно сослужит мне хорошую службу".
Лазарь мрачно рассмеялся.
"Хорошую службу, говорите? Впрочем, к чему я смеюсь? - он моментально принял серьёзный вид.- Мне же сослужило. Но на самом деле, - тут он понизил голос до шепота, - я ничего не могу вам сообщить, честное слово. Не от недостатка уважения к вам, нет. Это не от меня зависит. Разве только...- он напрягся, на лбу сразу выступил пот.- Вот что. Я побывал в компании покойников. Они все ждут. Во всём этом виноват дьявол".
Тут он разом умолк, строго взглянул на меня, придвинул к себе молитвенник и погрузился в чтение. "Что за жалкий бред!- подумал я с досадой и злостью.- За кого он меня принимает? Хотелось бы знать, скольких еще доверчивых кретинов он потчевал своим рассказом? Видно, он получает от фрустрации слушателей какое-то извращённое удовольствие".
"Да, - заметил я язвительно, не стерпев насмешки. - Вот уж действительно - гора родила мышь. А сколько было ожиданий! Неудивительно, что вас не воспринимают всерьёз. Если на то пошло - где же то "светлое", "благородное", которое в вас пробудили и которым вы похвалялись? Если это,я указал на молитвенник, - то не стоило и огород городить, достаточно зайти в любую церковь и любоваться, сколько влезет".
Лазарь поднял голову. На лице его появилось растерянное, недоуменное выражение. Постепенно, по мере уразумения моих слов, он просветлел.
"Ах, вот вы о чём! - протянул он. Я смотрел удивлённо, не усматривая повода к неземному восторгу, который мало-помалу расцветал в глазах соседа.Но здесь-то секретов нет! Я целиком к вашим услугам. Что вам хотелось бы услышать?"
Я слегка опешил.
"Вроде бы мы с этого начинали, - сказал я осторожно. - Если вы, конечно, не забыли столь давние события. Вы изволили отплясывать джигу в лужице спиртного..."
"Это лишь малая часть, - отозвался Лазарь с нескрываемым удовольствием. - Вы правы - с моей стороны совершенно непорядочно скрывать что-либо, имеющее отношение к положительным последствиям моего...м-м...чудесного возвращения. Это может пойти вам на пользу. Ведь вы ещё совсем молодой человек, не так ли? Сколько вам лет, позвольте спросить?"
"В декабре будет тридцать",- настороженно ответил я.
"Ну так какие ваши годы! Конечно, вам нужно знать...Возвращаясь к уже сказанному, повторю - во всём виновен дьявол. Я это хорошо понял. Я запомнил это на всю жизнь, что мне осталась. Или - жизни. Итак, я воскрес, - Лазарь сказал это буднично, как бы и не потрясённый совсем таким необычным событием.- Я пролежал мёртвый на полу четыре дня, от звоночка до звоночка, будто ничего и не было. Как я только ухитрился не отлежать себе руку? Естественно, всё изрядно затекло, во рту пересохло, есть хотелось так, что уже и не хотелось...И очень сильно болели глаза - наверно, пока я валялся, они оставались открытыми и немножко подсохли. Еще удивительно то, что я не обмочился и не...ну, вы понимаете. Вокруг тоже ничего не изменилось, только часы не тикали. Свет горел, в приоткрытую форточку влетали привычные уличные звуки. Как вы думаете - что я сделал первым делом? Я не пошёл ни в туалет, ни в ванную, ни к холодильнику, ни к телефону. Я очень осторожно сел и начал думать о зле. О том, какая это мерзкая, чудовищная вещь. О том, что оно просто-напросто не имеет права существовать. Да, по части зла я сделался большим экспертом."
"Стало быть, вы побывали в аду?" - уточнил я.
Лазарь повелительным жестом велел мне молчать.
"Я уже дал вам понять, что не стану говорить, где я был, - сказал он каменным голосом. - Это никого не касается. Но слушайте дальше: я остановился на зле. Моё решение было логически безупречно - всё свое время я отныне считал необходимым посвятить сражению с дьяволом и его отвратительным окружением. Это из-за них мы изначально ведем борьбу не на равных. Нам предлагается выбор между жизнью и смертью, но смерть постоянно ходит рядом, до неё рукой подать - рельсы, подоконник, оконная рама, феназепам...А попробуйте с жизнью - намучаетесь! Где же тут свобода? Всё они, поганые твари. Теперь я доподлинно знаю, что целая бесовская компания живёт-поживает во мне в своё удовольствие и даже не задумывается о первоначальном назначении своего жилища. Им нет никакого дела до стен, дверей и потолков; они пьют, гадят, собирают разнузданные оргии и не желают знать, что их окружают стенки желудка, легочные альвеолы, черепная коробка живого человека. Стены и есть стены, и черт с ними, будем гулять и веселиться! Чирикать на обоях, блевать на половицы, стрелять в потолок, оправляться в раковину! Ну, подождите - так сказал я им, хотя они моих угроз не слышали и не догадывались, что в скором времени их лафе наступит конец. Сидя на полу, я вспоминал во всех подробностях прожитую жизнь и ужасался собственной слепоте - как много, оказывается, действий - даже совершенно безобидных на первый взгляд, бытовых,- осуществлялось не мной, но вопреки моей воле, с целью доставить удовольствие своре рогатых подонков! Отлично, решил тогда я, дрожа от возбуждения, - я соберу на ваши головы горящие уголья. Что может быть приятнее для Создателя! Чем-то иным, большим - послужу ли ему? И я начал действовать. Не подумайте, будто я занялся чем-то вроде самобичеваний и умерщвления плоти - я хорошо помнил, что я за сосуд и что любой вред, нанесённый самому себе, оскорбит гончара, вылепившего меня со старанием, для высокого употребления. Первым делом я нашёл лист бумаги и письменно перечислил вещи, приятные или могущие быть приятными бесам. Список вышел длинный, он включал в себя и алкогольные, разумеется, напитки, и табак, и другие наркотики...в общем, набор вам знаком - прелюбодейства, гнев на ближнего...с этими общими местами я разделался быстро и записал только затем, чтоб не лезли в голову, не отвлекали. Дальше было чуть-чуть сложнее. Мне пришлось припомнить многие так называемые автоматизмы - действия, которые мы совершаем по привычке, не задумываясь. А между тем почти все они находятся под контролем чуждых, недружественных сил. Например, я поймал себя на стародавней навязчивости: уходя из дома, я по несколько раз проверял, погашен ли свет, выключены ли газ и утюг, и так далее. Бессмысленность подобной суеты выдавала вражеское влияние. Ещё пример - привычка то и дело почесывать левое ухо. Казалось бы, вполне безобидно - но чёрта с два! А чего стоят все эти не значащие ничего ритуалы - лицемерные приветствия разных тупиц, плевки через плечо, стремление не наступать на трещины в тротуаре! Сверх того - такая малость, как, скажем, привычка спать на левом боку - ведь ничто, ничто абсолютно не заставляло меня засыпать именно в этой и ни в какой другой позе! Засни я на спине - ровным счетом ничего не изменилось бы, я не стал бы чувствовать себя хуже, мне не приснились бы кошмары...однако вечер за вечером, словно заколдованный, я выбираю одно и то же положение тела. У кого останутся сомнения, что я живу по указке? Трудно, конечно, объяснить, зачем это могло понадобиться бесам. Может быть, им нравится, как пульсируют под ногами желудочки и предсердия? Не знаю. Так что голову я поломал, доверяя бумаге привычки и стереотипы. Зато в сравнении с душевными порывами написанное выглядело просто смешно. Да, мне пришлось покопаться в себе самом! Время от времени я приходил в отчаяние и смеялся дурацким смехом : что толку повторяться, твердя о приевшихся зависти, стяжательстве, лжи, когда буквально в каждом, даже внешне невинном, желании я обнаруживал задний план. И там, на заднем плане, кривлялись, корчили рожи отъявленные уроды, наслаждавшиеся полной безнаказанностью.
