Петр Проскурин - Полуденные сны
Главное, оказывается, в другом, в возможности не торопиться, не гнать, не толкать себя в спину, в возможности видеть небо, слушать по утрам пение птиц, иметь для этого хоть немного свободного времени.
Шумно шлепавший по воде передними лапами Тимошка попытался взобраться Васе на грудь, ухитрившись влюбленно лизнуть его в мокрое лицо. Оттолкнув Тимошку, Вася нырнул, тогда Тимошка торопливо выбрался из воды шумно отряхиваясь и окутываясь облаком водяной пыли, озабоченно бегая по берегу, он громким лаем стал звать Васю на берег, словно тому грозила смертельная опасность. Пора было выходить из воды, но Вася медлил, не хотелось начинать длинный день, не хотелось приниматься за дела... Во рту опять стало сухо, неосторожное движение сместило установившееся было хрупкое равновесие, чуть сльтшныи солоноватый вкус, напоминающий ощущение поосочившейся крови, предупреждал о приближении боли.
Невольно задерживая дыханнс, Вася осторожно перевернулся на спину п, еле шевеля ногамп, постарался направить свое и не свое теперь, сразу ставшее чужим, тело к берегу. Ткнувшись головой и плечами в мягкую, размокшую глину, oн затих, от несильного толчка боль вспыхнула в самом мозгу, он успел выхватить стремительно гаснущей небо и струящуюся зелень берез над озером, начавшую чернеть, опадать и сливаться с небом. Еще он успел услышать чей-то испуганный крик, солнце сжалось до невыносимо жгучей точки и исчезло.
Очнулся он, все еще лежа в воде, пытаясь осмыслять случившееся, он разлепил набрякшие веки, глубоко вдохнул и с трудом, оставляя за собой безобразный след, выполз на берег. Взбудораженный купанием и непонятным поведением Васи, Тимошка тотчас подлетел к нему, лизнул его в щеку и сел рядом. Открыв пасть, далеко выпростав розовый узкий язык, он радостно и шумно дышал.
- Тимошка, Тимошка, - еле слышно выговорил Вася, - иди позови кого-нибудь... Таню позови, слышишь... Таню...
Тимошка привстал, напряжение проступило во всем его крепком теле, облитом сейчас мокрой лоснящейся шерстью, влажные его ноздри беспокойно двигались от усилия, от желания понять.
- Тимошка... Таню... Таню зови... - опять тихо попросил Вася, и уже в следующую секунду Тимошка стремительно мчался к дому, пластаясь над травой, прорывая завесу цветника. Вася сделал попытку еще немного отползти от воды, не смог и, опять обессилев, затих, а Тимошка тем временем ворвался в дом, взлетел по крутой деревянной лесенке на второй этаж и, шлепнув по двери тяжелой мокрой лапой, бросился к широкой тахте п, подталкивая носом свесившуюся руку Татьяны Романовны, с напряжением уставился на нее. Татьяна Романовна тотчас села в постели, отбрасывая спутанные волосы со лба, спустила ноги на пол.
- Тимошка, что тебе? Что случилось? Где Вася?
Коротко тявкнув, Тимошка метнулся к полуотворенной двери, затем, опять протиснувшись в комнату лоснящимся мокрым туловищем, коротко заскулил. Охнув, Татьяна Романовна в одной сорочке и босиком скатилась по лестнице вслед за ним.
2
Едва только Тимошка исчез, ожесточенно мотая длинными ушами, Вася уставился на простершуюся над ним большую зеленую ветвь, она отходила от березового ствола метрах в трех от земли. Вася изо всех сил цеплялся за ее струящуюся листву, но небо опять стало чернеть, сходиться в одну точку и опадать, резкий знобящий порыв ветра сорвал убитую морозом, жухлую листву, закружил и понес, рассеивая дождем по земле. И Вася, уже не тридцатисемилетний мужчина, а подросток лет двенадцати, идет по густому, сумрачному лесу. Июнь был в самом начале, и от липового цвета кружилась голова, налитый густым солнечным полумраком лес звенел птичьими голосами, был переполнен торжествующей скрытой силой, природа безостановочно и слепо творила жизнь. Вася не думал и не догадывался об этом, в душе Васи все больше полнилось это непрерывное торжество творчества, и он тоже готов был и хотел сделать что-нибудь необычное, но не знал что.
Сердце его было изумлено и даже напугано незнакомыми ощущениями и порывами, он шел дальше и дальше, все было живое вокруг, все дышало, волновалось. Он сейчас представить себе не мог, что всего полчаса назад хотел умереть от горя и что причиной этому была обыкновенная девочка, правда, очень хорошенькая, он совершенно случайно увидел из-за густого орехового куста, как она, крепко зажмурившись, подставляет лицо для поцелуя Севке Валуеву, и тот, неумело обхватив ее за шею, целует раз и другой... Но самое непереносимое было даже не это, а то, что лучший его друг Яшка Полуянов, тоже увидевший целующуюся парочку, вместо того чтобы возмутиться, воровато оглянулся, шмыгнул носом и опять нырнул в зелень, самого Васи он или действительно не разглядел., или сделал вид, что не видит.
Потрясенный этим двойным невиданным предательством, со стороны девочки, дружившей с ним уже больше двух месяцев, и со стороны лучшего друга, и больше всего опасаясь, что его увидят или предательница, или счастливый соперник, или его лучший друг, Вася, переползая от куста к кусту, выбрался наконец в безопасное место и, не разбирая дороги, бросился в лес, и вот теперь боль постепенно притуплялась, в душу непрерывно переливались солнечное могущество леса, и то, что раньше казалось непереносимой обидой, заслонялось теперь открытием, пусть еще смутным, зыбких связей всего его существа с зеленым и вечным миром.
Уже начиная уставать, Вася услышал какой-то тихий, тючти хрустальный звук и замер. Звук пропал, затем опять повторился. Задрав голову, Вася опрокинулся в ярко проступившую между вершинами деревьев синеву неба, хрустальные звоны рождались именно там. Старый березняк, вперемешку с редкими старыми, косматыми елями с уже начинавшими сохнуть отвислыми бахромчатыми нижними ветвями, стал мрачнеть и сгущаться. В пространстве между деревьями Вася увидел огромную ель и вначале даже оторопел-так много она занимала места. Вася восхищенно присел на корточки, затем повалился в высокую траву навзничь. Ель головокружительно пронзала небо, и вокруг ее недосягаемо острой вершины кружилось бездонное голубое небо, зажмурившись, Вася переждал, пока в ушах пройдет тихий надоедливый писк, словно в ухо попал комар, по и с закрытыми глазами он видел острую вершину старой ели, плавно кружащуюся в небе. Такое большое дерево должно расти много-много лет, он даже не мог себе представить сколько, высокая трава надежно укрывала его со всех сторон. Старая ель стояла поодаль от остальных деревьев, вокруг нее как бы образовалась веселая поляна, вся в разнотравье-и тут и там пестрели крупные гроздья лесных колокольчиков, толстые золотистые шмели то и дело садились на их лиловые раструбы. По пути попался обросший густым плотным мхом ствол упавшего дерева, Вася отступил назад на несколько шагов, разогнался и перемахнул через поверженного временем великана, он не удержался от хвастливой мысли о своей ловкости и силе, вспомнив тщедушного Севку Валуева. Он им еще припомнит, и Севке и Яшке Полуянову, особенно Яшке! Предательское равнодушие Яшки было особенно обидным, и Вася постарался припомнить о Яшке все плохое, что знал о нем, и прежде, невероятное устройство Яшкиных глаз, которому не переставал удивляться их класс: Яшка мог одновременно смотреть в противоположные стороны и уверял ребят, что, стоя беком к доске и выводя решение задачи, видит происходящее на последних партах, по этой причине ему особенно любили подсказывать. В классе его звали просто косым Яшкой, врачи называли его случай расходящимся косоглазием, но сути это не меняло.
Незаметно березы u ели сменились редкими старыми дубами и затерянными в них островами кленов и лип, местность повышалась, и скоро Вася наткнулся на обломок известковой скалы, за ней на другой, третий, за ними еще и еще. Нагромождение камня густо поросло лещиной, дубняком, Васе представилось, что еще несколько шагов-и перед ним откроется сказочный замок с его тайнами, с его удивительными обитателями, и он с заблестевшими глазами ринулся по скалам вверх. Во всем вокруг ощущалась какая-то особая чистота и нетронутость, присутствия человека не было видно, хорошо бы построить здесь шалаш и прожить робинзоном все лето, подумал Вася, все будут сначала охать и жалеть, а потом совсем забудут его, а к осени он выроет теплую землянку, сложит из камней печь, натаскает много-много дров, заготовит орехов и грибов и останется зимовать. Лет через пять он отрастит бороду, как у Робинзона Крузо, загорит до черноты и какнибудь проберется в город и придет в класс, то-то будет удивления!
Фантазии становились ярче, Вася встречался и с матерью, и с младшей сестренкой Лидой, и с отцом, вечно погруженным в какие-то свои чертежи, и, разумеется, с Севкой Валуевым, своим теперь уже непримиримым врагом. Севке он совал кулаком в нос... да нет, и этого он не делал, он лишь презрительно щурился, смотрел на этого тщедушного Севку и не замечал его. Потом классная руководительница представляла его классу,то и дело поправляя роговые очки, она говорила о героизме, о выпавших на его жизненном пути испытаниях и о совершенном, несмотря на них, величайшем научном открытии...
