Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк
– Подъем в обители в полчетвертого утра. С четырех до восьми – утреннее богослужение. Затем трапеза, после которой вся братия отправляется на послушания. В двенадцать – отдых и чтение. В 13.45и— пятнадцатиминутная трапеза. Затем снова послушания. В восемнадцать начинается вечерня. За ней следует вечерняя трапеза и повечерие, после которого не следует вести никаких бесед, а только отдаваться келейной молитве. В обители запрещено курить. Не принято также ходить по келиям «в гости». Необходимые разговоры можно вести только в библиотеке. Спит братия, как правило, по пять часов в сутки. У кого есть потребность в более продолжительном сне, час могут доспать во время дневного отдыха.
– Офигеть! – покачал головой Пашка. – На строгом режиме живется полегче. Вас там хоть нормально кормят или вечные посты?
– Со временем у братии вырабатывается привычка мало спать и мало есть. Так что, мы не страдаем. В постные дни (понедельник, среду и пятницу) для подкрепления телесного вкушаем хлеб и чай, овощи, фрукты, крупы, макароны. Мяса не едим совсем – от него «возникает либо сонливость, либо игривость», а ни то, ни другое братии не к лицу. В обычные дни едим творог, масло, рыбу, орехи. Крепких спиртных напитков нет и в помине, но натуральное вино не возбраняется.
– А что делаете в свободное время, когда уже намолились до белой горячки? – почесал Лялин вилкой у себя под лопаткой.
– А его у нас почти нет. Не менее семи часов в день занимает пребывание на церковной службе, а еще – келейная молитва и послушания. Монахи не должны предаваться праздности. Их руки всегда что-то делают, а голова размышляет.
Мужчины обменялись скептическими взглядами. В глазах каждого из них читалось: «Лучше попасть в тюрьму».
– И при всем при этом вы считаете себя счастливыми людьми? – удивился Бурак.
– Считаем. Мы не мечемся в погоне за материальными благами, не боимся потерять работу, не гневимся на соседа, не страдаем завистью, не мучаемся от комплексов, не пытаемся играть какую-либо роль, навязанную нам обществом. Все внешнее, наносное нас не интересует. Мы не требуем от жизни невозможного, не горюем о непоправимом, не беспокоимся о вещах, которые не подчинены нашей воле. Мы живем с молитвой на устах и Богом в сердце. Разве это не счастье?
– Бла-жен-ный, – протянул по слогам изумленный Павел. – Как же ты дошел до такой житухи? Поведай, батя Георгий, не тихарись!
Русич замялся. Вспоминать жизнь, от которой отрекся, ему явно не хотелось, но отмолчаться было бы невежливо по отношению к сожителям, которые, достав скелеты из своих шкафов, уже выставили их на всеобщее обозрение.
– Ничего особо интересного в моей жизни нет, – произнес он тихо. – Отнюдь не «Житие протопопа Аввакума». Я – коренной москвич. Когда осиротел, мне было всего три года. Мои родители увлекались горным туризмом. В один из своих отпусков отправились на Алтай и погибли там при переправе через бурный горный поток. Жил я с бабушкой на Арбате в доме сталинской постройки с высокими четырехметровыми потолками, украшенными лепными ангелами. Бабуля сказала мне, что два ангела, расположившиеся прямо над моей кроватью, – души мамы и отца. Что они всю жизнь будут охранять меня от невзгод и опасностей. И когда приходило время укладываться спать, я всегда смотрел в потолок, обращаясь к ним с просьбами, жалобами или просто за советом. И что интересно: совет я всегда получал. Во сне. Просыпаясь, я точно знал, как мне следует поступить в той или иной ситуации.
Учился я блестяще. Бабушка жизнь положила на то, чтобы воспитать из меня вундеркинда. Она водила меня в театры, филармонию, планетарий, цирк, на передвижные выставки. Возила в Питер, Прибалтику, Ташкент, Киев. Каждое лето – на Черное море. Я увлекался художественным чтением, живописью, танцами. Посещал кучу учебных кружков, занимался с репетиторами. В итоге, школу закончил с золотой медалью и без проблем поступил на философский факультет МГУ.
Когда я был на втором курсе, бабуля умерла. Эта потеря стала самым большим горем в моей жизни. Я чувствовал себя преданным во второй раз. «Как она могла оставить меня один на один с этим жестоким миром?» – мучил меня вопрос, ответа на который просто не существовало.
Чтобы не думать ежечасно о своем горе, я полностью окунулся в науку. Загружал себя по самые брови: изучал латынь и церковнославянский язык, организовывал концерты и КВНы, просиживал в читальных залах библиотек, штудировал религиозную литературу, чтобы предметно дискутировать с «заблудшими душами». Я, хоть и крещен был во младенчестве, в Бога не веровал. Более того, возглавлял клуб воинствующих атеистов. Ездил с агитбригадой по предприятиям, колхозам, школам, училищам, критикуя служителей культа и высмеивая верующих людей. Читал лекции на темы: «Отрицательное влияние религии на советскую молодежь», «Является ли церковь силой добра?», «Советские писатели о религии». Чего стоило одно чтение «Крещения» Демьяна Бедного:
Дьячок Кирилл и поп Ипат
У старенькой купели
Под писк ребят
Козлами пели…
Как вспомню это кощунство, так вздрогну! За глумление над верой Господь меня здорово покарал. Я уже позже понял, что несчастья случайного не бывает. Что причину его нужно искать в себе. Правду говорят: «Если бы вам удалось надавать под зад виновнику большинства ваших бед, вы бы неделю не смогли сидеть». Согласен, сложно обвинить человека, которому на голову упал кирпич… А если он перепрыгивает с крыши на крышу забавы ради или куражится, как это делал я, над соблюдением духовных законов?
– Извини, батюшка, что перебиваю, – не смог промолчать Лялин, который уже давно ерзал на своем ящике, – но я категорически не согласен с твоей мировоззренческой позицией относительно неизбежности кармического наказания. В нашей жизни так много случайностей и совпадений, не зависящих от… – задумался он, подыскивая правильное слово.
– Понял – отвечаю, – кивнул головой Русич. – Человек заблуждается, думая, что он самостоятельно строит свою жизнь и имеет свободу выбора. Внешне это, вроде бы, так и выглядит: ты можешь выбрать одну профессию, а можешь – другую, можешь повернуть на перекрестке налево, а можешь – направо. Но все равно в конце пути ты выйдешь на ту площадь, на которую тебе предначертано выйти. По-другому не бывает. И погибает человек не в тот момент, когда не знающий промаха снайпер нажимает на курок, а тогда, когда полностью выполнил свою земную миссию. Но мы немного отвлеклись от заявленной темы.
Так вот, вуз я закончил с красным дипломом, поступил в аспирантуру, работал над диссертацией. За год до защиты женился на своей студентке, умнице
