Любовь по обмену - Елена Сокол
– Я бы хотел найти работу, – выдаю вдруг.
У кого, как не у новых друзей, узнать, где ее искать?
– Тебе ведь нужно учиться, – замечает Маша, лично подавая десерт и кофе за наш столик, – а еще учить русский язык. Это сложно.
Она садится к нам.
– Мне не хочется от кого-либо зависеть, – признаюсь, откидываясь на спинку кожаного диванчика. – Знаете, где можно подработать в свободное время? Или куда обратиться в поисках вакансии?
Ребята переглядываются.
– Да без проблем, – говорит Дима и закатывает рукава рубашки, обнажая загадочные надписи и рисунки на руках, – если уж тебе так хочется… У тебя, кстати, права международные?
– Да, вроде.
– Тогда несколько дней в неделю будешь помогать мне. Мне приходится много ездить по деревням за мясом – снабжаю предприятия отца.
– Оу, – радостно выдыхаю и жму его руку, – это замечательно. Я с радостью!
– И мне веселее будет, – улыбается он, – а так тебя вряд ли куда возьмут здесь. Студента, да еще и без владения языком, без медицинской книжки и прочего. У нас тут все «po blatu» – значит, через знакомых, родственников, друзей.
С любой темы ребята всякий раз перескакивают на обсуждение очередной жести, связанной с Россией. Предполагаю, что они шутят. Но… не уверен.
– Ясно. – Принимаюсь за кофе.
– А вообще, тебе сейчас нужно больше заниматься учебой. – Дима поворачивается к Зое, которая, покачивая ложечкой в руке, никак не решается приняться за десерт. – Нужно больше общаться с местными, выучить все буквы и начинать читать все вывески на улицах. Как, кстати, твои успехи?
Хороший вопрос. Меня от него в очередной раз бросает в пот.
– Русский алфавит – ужасно смешной и странный, – говорю откровенно. – Прочесть его – это одно, а произносить русские слова – совсем другое, – отставляю чашку с кофе в сторону. – Буквы похожи на наши, но значение совсем разное. И так много согласных! Для чего нужны звуки «Ш», «Щ» или «Ч»? Зачем вам три разных «Ш»? А мягкий знак? Что это вообще такое? Все, что я слышу в вашей речи, больше похоже на звуки больной, умирающей птицы – «чир», «тчир», «чик шр». Или будто кто-то быстро и часто произносит «Cash transaction». Круто, конечно, но очень сложно!
Они весело хохочут.
– О, ты еще не дошел до форм русских глаголов! – вытирает слезы Маша.
– И окончаний! – поддерживает ее Зоя хихиканьем.
Дима берет салфетку:
– Или выучишь один падеж, а потом оказывается, что есть еще пять!
– Или род слова! – от смеха у Зои яркий румянец. – Как объяснить иностранцу, что стол – мужского рода, ложка – женского, а кафе – среднего?
– А ударение в словах? – прерывает ее Маша.
– А ваши письменные буквы? – вздыхаю я. – Ваш курсив?
– Потому что это не ты учишь русский язык, а он учит тебя, – восклицает Дима, бросая на меня полный сожаления взгляд. – Великий и могучий!
– Сегодня нам объясняли про букву Ы, – качаю головой. – Это выше моих сил! Преподаватель попросила представить, что меня пнули в живот, – вот такой звук и получится.
Мои слова вызывают новую волну смеха. Мы сгибаемся пополам и хохочем вместе до тех пор, пока слезы полностью не застилают нам глаза.
Зоя успокаивается первой:
– Ты не прочтешь Достоевского или Толстого в оригинале через полгода, но то, что будешь меня понимать, – это я тебе обещаю. – Ее рука будто невзначай опускается на мое плечо, и мне тут же становится трудно дышать.
– Спасибо, – отвечаю и быстро перевожу взгляд на кофе.
– Смотри-смотри! – восклицает Дима. – Там наш Винни-Пух! – указывает пальцем на экран телевизора, где показывают какой-то мультфильм. – Поверь мне, брат, это медвежонок точно лучше вашего. Он поэт, гангста-рэпер и философ, да еще какой!
И мы, развернувшись, следим за экраном, а ребята, перебивая друг друга, рассказывают мне, что там происходит, и переводят речи героев, подражая интонациям. Они правы – мультфильм чудесный. Добрый, милый. А песни и шутки в нем – просто бомба!
Пообедав, мы идем в прокат, берем велосипеды и едем в центр города. Зоя была права: не везде их дороги предназначены даже для ходьбы, не то что для великов. Часто встречаются ямы, неровности, но я быстро привыкаю, принимаю правила игры и уже через полчаса мастерски объезжаю все препятствия.
Здесь красиво, но моему взгляду не хватает света, пальм и запаха океана, зато их с лихвой компенсируют старинные здания, величественные соборы и шапки из желто-красных листьев на ветвях деревьев. Ребята показывают мне памятники, мемориалы, почетные таблички и даже цитируют своих классиков, которыми очень гордятся.
Не понимаю ни слова, но чувствую ритм стихов и их плавное течение. Удивляюсь тому, что русские знают некоторые стихи наизусть и даже могут воспроизвести. Здесь вообще много людей с книгами, сидящих на лавочках или в автобусах, – их видно через стекло. Да, подростков с гаджетами тоже везде хватает, но среди них можно встретить и читающих книги – правда, электронные.
Мы едем дальше, и я фотографирую на смартфон все подряд. Щелкаю, щелкаю. Проезжаем мимо парка и спускаемся к реке. Дима рассказывает мне про СССР, и хотя они не застали ту эпоху, их родители отзываются о ней очень тепло. Великие научные открытия, экономический рост, добрые фильмы, всеобщее равенство – они реально любили то время.
Чем больше я слушаю его, тем больше понимаю, что несколько мировых войн, после которых долго приходилось восстанавливаться, суровая погода и морозы – все это наложило сильный отпечаток и выработало у русских особую силу характера. Они ценят общение с близкими и проявляют стойкость в борьбе со стрессом, вызванным окружающей действительностью.
Осознаю вдруг наше главное различие. С детства нас в США учат, что весь мир создан для того, чтобы помочь нам добиться успеха. Приди и возьми свое. Здесь же люди с ранних лет готовятся к тому, что вокруг их будут ждать препятствия, которые нужно преодолевать. Сомнение и скептицизм дают этим людям потрясающую способность приспосабливаться и побеждать.
Мы катаемся до тех пор, пока не становится темно. Везде зажигаются фонари. Вечерний город великолепен, и жизнь в нем не останавливается – машин на дорогах становится только больше, люди спешат по своим делам, работают все магазины. Шум, суета, огни витрин – все выглядит идеально.
Мы сдаем велосипеды и идем в какое-то маленькое уличное кафе. Из колонок играет музыка – похоже, какой-то
