Любовь по обмену - Елена Сокол
Жаль только, Фло не замечала, что все ее слова, как и она сама, были насквозь пропитаны фальшью. Я сам долгое время предпочитал не обращать внимания на это. Мы же так хорошо подходили друг другу! Наши семьи дружили, отцы были деловыми партнерами, родители тактично, но настойчиво подталкивали нас друг к другу чуть ли не с детства. Но только сейчас я почему-то начал осознавать, на что обрек бы себя, если бы связал свою жизнь с маленьким диктатором с идеальным маникюром по имени Флоренс – мастером психологической обработки и прирожденным манипулятором.
Нам было достаточно хорошо вместе. Так, как бывает удобно престарелым супругам, которые встречаются лишь три раза в день – за завтраком, обедом и ужином, чтобы обсудить погоду, политику и размер собственного трастового фонда.
Фло всегда заботилась обо мне – следила за тем, как я одет, что поел, где провожу свое время, и из вежливости даже интересовалась, как мне хотелось бы провести выходные.
Но она никогда не заглядывала мне в душу.
И меня это… устраивало.
В спорте я мог быть собой, на учебе – циничным, равнодушным негодяем, дома – трудным, проблемным сыном, а с ней – идеальным «Кеном» рядом с безупречной «Барби», с осанкой манекенщицы и достоинством богатой наследницы. Почему все время, что мы были вместе, я во всем ей потакал? Вероятно, чтобы не огорчать родителей, для которых с подросткового возраста я привык считаться сплошным разочарованием.
Не знаю.
Но только сейчас понимаю, что не чувствовал к Фло ничего больше дружеской привязанности. Мое сердце никогда прежде так не пело, мозг не взрывался, а внутренности не стягивало тугим узлом при виде девушки, как это происходило сейчас здесь, в России, с Зоей. Бледной, вечно краснеющей Зоей – маленькой занудой, рядом с которой хочется посидеть подольше, послушать ее забавный акцент, украдкой коснуться бархатной кожи или мягких волос и сделать вид, что это произошло случайно и совершенно ненамеренно.
Зоя. Не идеальная ни в чем.
Уникальная…
При одной только мысли о ней на лицо лезет идиотская улыбка. Уверен, что выгляжу совершенным недоумком, но ничего не могу с собой поделать. Думаю, думаю, думаю. Меня будто подменили, сломали, разобрали и собрали вновь – настолько я себя не узнаю.
Когда нас наконец отпускают с занятий, скручиваю тетрадку в трубочку, прячу карандаш в карман и встаю. Немногочисленные иностранные студенты, которые, в отличие от меня, кажутся не столь шокированными сложностью русского языка, подтягиваются к выходу, оживленно болтая друг с другом, а я, пользуясь возможностью, подхожу к окну и смотрю на город.
Современные высотки соседствуют со старинными деревянными зданиями, роскошные дома – с серыми блочными пятиэтажками. По улицам гоняют и красивые, дорогие тачки, и ржавые уродливые консервные банки. Магазины пестрят яркой рекламой, перетягивающей внимание с их облупившихся фасадов.
Чистота, уют, грязь, хаос… При взгляде на все это в голове рождается целый водоворот эмоций. Как в одном городе могут обитать модные хипстеры с айпадами и помятые мужички, уныло бредущие куда-то с банкой пива в руке? Как могут сочетаться милые кафе с вкусным кофе и прекрасным обслуживанием и урны, переполненные мусором и окурками на входе?
Россия – страна контрастов. Все здесь кажется удивительным.
У русских на лице такое выражение, будто они идут убивать. Хладнокровие, сила, суровость. Настоящая ледяная мощь. Но стоит спросить, как добраться куда-то, или сказать, что заблудился, они тотчас (все как один) расплываются в улыбке и бросаются помогать. Рассказывают, подсказывают, пытаются ободрить, даже если совсем не говорят по-английски.
– Чтобы понять Россию, нужно ее полюбить, – говорит пожилая преподаватель, собирая со стола бумаги и тетради.
Оборачиваюсь и понимаю, что это было сказано мне. В огромной аудитории больше никого, кроме нас, нет.
– Спасибо, – выдыхаю.
Женщина понимающе улыбается, берет в руки свой портфель и неторопливо идет к выходу.
– До завтра, Джастин, – говорит она, задержавшись у двери.
– Do svi-da-ny, – нерешительно произношу я.
Мне кажется, что звучит ужасно глупо. Хоть Зоя и хвалила меня утром, но чувствовать себя неуверенно, произнося русские слова, теперь моя работа.
– Ты готов? – спрашивает Дима, вваливаясь в кабинет.
Точно. Мы же с ним договаривались встретиться после учебы. Он и его девушка собирались показать мне город. Приветливо машу ему рукой.
– При-вет! – снова пробую себя в русском.
Парень одобрительно качает головой.
– Твой русский очарователен, – усмехается на чистейшем английском.
Интересный этот Дима. Худой, весь покрытый цветными рисунками, как здание Хортон Плаза в Сан-Диего. Стоит ему повернуться или случайно взмахнуть рукой, как я замечаю все новые и новые тату. И кажется, невозможно сосчитать, сколько их всего.
Хотя наверняка Маша знает. Тихая и сдержанная девушка на фоне своего бойфренда кажется невинным ребенком. Настолько она проста и свежа, насколько Дима экзотичен. Гармония, в которой пребывают эти двое, находясь вместе, просто поражает. Идеальный союз, точно вам говорю.
– Привет, – сдержанно улыбается Маша, хоть мы и виделись с ней утром.
– При-вет, – отзываюсь я.
– Можно еще говорить «zda-rО-va», – подсказывает Дима. Этот парень, кажется, балдеет от любой возможности чему-то меня научить. – Или вот так— «zda-rooo-va, chu-vaaaak!». – Он хитро подмигивает. – Придешь сегодня домой, обязательно скажи это отцу Зои. Ему понравится. Повтори-ка.
По тому, как Маша закатывает глаза, понимаю, что это очередная подстава.
– Дима-а-а, – просит она, хватая его за рукав, и что-то быстро говорит по-русски. Отчитывает.
Оглядываю шумный коридор в поисках Зои. С ребятами хорошо, но только с ней я могу чувствовать себя достаточно комфортно. Эта девчонка – мой спасательный круг в этой стране.
– Получила для тебя карту, – говорит она, вдруг появившись откуда-то со спины.
Зоя даже не представляет, как я рад ее видеть. Она улыбается, быстро-быстро хлопает ресницами и тяжело дышит. А я вспоминаю, как утром, заговорщически переглядываясь, мы вытаскивали коробку ее брата из дома, чтобы выкинуть потом в бак за магазином по пути в университет.
– Что за карта? – с трудом выдавливаю из себя слова, застрявшие внутри.
Зоя пришла, и солнечный свет, проникающий через окна, будто стал ярче.
– Это одновременно и пропуск, и читательский билет в библиотеку, и твой кошелек для столовой. Просто предъявляешь
