В мечтах о швейной машинке - Бьянка Питцорно
Я ткнула чуть сильнее, и на сорочке проступила капелька крови. Барон отступил, осыпая меня ругательствами, и только тогда увидел иглу целиком: длиной она была с небольшой кинжал.
– Не смейте меня трогать! – воскликнула я. Он в ответ обозвал меня неприличным словом, которое мне не хотелось бы здесь приводить.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы мы оба не вздрогнули, услышав хлопнувшую дверь и два перешучивающихся голоса: это были Филомена и, как я узнала позже, жестянщик, пришедший вместе с ней починить сломанный кран. Барон Салаи тут же бросился приводить себя в порядок: подтянул галстук, прикрыв пятнышко крови, пригладил рукой волосы и, не сказав ни слова, вернулся в гостиную. Я, всё ещё с иглой в руке, кинулась за ним, но он успел улизнуть. Филомена стояла в дверях кухни, откуда доносились глухие удары.
– Что это ты делаешь? – спросила она.
– Эта свинья... – пробормотала я срывающимся голосом.
– А, значит, и тебе досталось, – рассмеялась она, но сразу посерьёзнела и потрепала меня по щеке: приласкала, как умела. – Слушай, ты ведь любишь Мисс?
Я недоуменно нахмурилась: при чём тут Мисс?
– Так вот, если любишь её, – продолжала Филомена, – не говори ей о том, что здесь произошло.
– Но эта свинья ходит по её дому, приходит и уходит, когда пожелает, – возмутилась я. – Он и на неё мог так наброситься!
– Не будь такой наивной. И послушай меня: не говори ничего Мисс, не то она вся изведётся, – её слова прозвучали так убедительно, что у меня не хватило духу настаивать. Потом она развернула меня к себе спиной и поправила шпильки, которыми я закалывала волосы. – А теперь возвращайся в спальню и доделай работу.
Но неделей позже, застав Мисс одну, я тем не менее всё ей рассказала. К моему удивлению, она не разозлилась, а только расстроенно вздохнула.
– Будь осторожнее. Постарайся не оставаться с ним наедине, лучше сразу уходи. О работе не беспокойся – я всё равно тебе заплачу.
Я не могла понять, что происходит: обычно она сразу же решительно вставала на защиту свободы и чести женщин, их права на уважительное обхождение, особенно если речь шла о бедных. Поговорить бы о произошедшем и о странной реакции Мисс с синьориной Эстер... Но та снова была в отъезде.
Теперь эта квартира с вечно открытой дверью меня пугала: раз вошла я, может войти и любой другой. И никогда не знаешь заранее, кого найдёшь внутри: хозяйку или Филомену. Или вовсе никого. А может, убийцу, вора или джентльмена, считающего, что может лишить чести бедную, совершенно беззащитную девушку. И почему только Мисс не завела привычки запирать дверь на ключ, а запасной давать только тем, кому доверяла?
Я так переволновалась, что где-то через месяц, собирая для прачки в корзину шторы, простыни и покрывала и услышав неясный шум в соседней комнате, аж подпрыгнула от ужаса, споткнулась о свисавшую через край ткань, упала и вывихнула запястье правой руки. Хорошенькое дельце! И долго мне теперь носить руку на перевязи, не имея возможности шить? А как мыть полы в доме, где я живу? Неужели придётся снова доплачивать приятельнице-прачке? Но на это уйдут все мои сбережения!
Попробовала согнуть пальцы, да те уже опухли. Боль была просто невыносимой, и я не стыжусь сказать, что расплакалась. Так меня и нашла пришедшая домой мисс.
– Что они с тобой сделали? – сразу забеспокоилась она, даже не уточнив, о ком идёт речь, а когда узнала, что я упала сама, на её лице отразилось огромное облегчение и она крепко пожала мне запястье. Потом послала Филомену найти разносчика льда и купить у него кусок побольше, чтобы поколоть и приложить к месту вывиха. – Забудь о стирке, корзину прачке Филомена отнесёт сама. Подвяжи пока руку и приходи завтра, я приготовлю ещё льда.
К тому времени я уже перестала плакать, но от такой материнской заботы слёзы сами навернулись у меня на глаза.
Покой и ежедневные ледяные компрессы вылечили запястье гораздо быстрее, чем я опасалась: уже через неделю я смогла снова взять в руки иголку, хотя тяжести поднимать всё ещё не решалась.
Но мне не терпелось вернуться к шитью, благо, подвернулась небольшая работёнка у инженера Карреры, приезжего, работавшего на строительстве водопровода. Его жена хотела, чтобы я сшила их семилетней дочке карнавальный костюм, но швейной машинки у неё не было. Пришлось взять свою.
Понадеявшись, что смогу донести кофр левой рукой, я шла медленно, размышляя, как лучше скроить шаровары из переливчатой тафты, чтобы они оставались пухлыми, как на картинке в книге, а не висели складками. Может, сделать подкладку из сетки или фетра?
Дочка инженера была довольно странным, хрупким, но очаровательным и нежным созданием с белоснежными кудрями, как у феи Морганы или прозрачнокрылых эльфов из сказок, которые Эстер покупала для Энрики в Лондоне. Мать предложила ей на выбор любую модель из журнала, и я решила, что девочка закажет платье, достойное принцессы. Однако, как оказалось, эта экстравагантная малышка буквально влюбилась в обложки «Пиратов Малайзии» [10], которые видела у отца. И ладно бы речь шла о наряде Жемчужины Лабуана – нет, она потребовала одеть её Сандоканом: тюрбан, облегающая атласная куртка с двойными петлями, пояс, на который можно повесить пистолет и кинжал, пышные шаровары, туфли с загнутыми носами... Будь это моя дочь, я бы живо объяснила, почему не стоит идти на карнавал в мальчишеском
