Бунтарка - Дженнифер Матье

Я захожу в гостиную и начинаю тихо плакать. Несколько теплых слез скатываются по щекам.

— Не глупи, Вивиан, — говорю я громко. — Все равно же было здорово.

Джоан Джетт выбегает на звук моего голоса и мурчит, извиваясь в ногах. Я поднимаю ее и зарываюсь лицом в шерсть. А потом иду готовиться ко сну, страдая от жалости к себе.

Я действительно хорошо провела время с Сетом. Может, мы еще встретимся. Но я не хочу просто встречаться. Я хочу узнать, каково это — чувствовать губы парня на моих. Хочу прижаться к нему телом и поцеловать его. Я хочу горячего, классного, умного парня, а не друга.

Когда я забираюсь в кровать, мой телефон жужжит на ночном столике. Я тянусь к нему, надеясь на крошечную долю секунды, что это Сет.

Это Клодия.

Сегодня вечером нам НАДРАЛИ ЗАДНИЦУ — проиграли 42-7… ну и пофиг! КАК ПРОШЛО ТВОЕ СВИДАНИЕ?!?!?!?

Я знаю, что Клодия возненавидит меня за то, что я не отвечаю, но я кидаю телефон на ковер и глубже зарываюсь в одеяло, надеясь, что уже засну, когда мама вернется. Не думаю, что переживу, если еще кто-то спросит меня, как прошел вечер.

Глава тринадцатая

Мы с Клодией лежим на ее кровати и смотрим в потолок. Утро после нашей совместной ночевки. Я рассказываю ей о моем «свидании» с Сетом в десятимиллионный раз. Уже прошло несколько недель, но это не мешает мне анализировать тот вечер снова и снова. По крайней мере, Клодия терпит меня. Почти.

— Может быть, ты его испугала, — говорит она, потягиваясь и зевая.

— Ты говоришь это, чтобы я не чувствовала себя так плохо из-за того, что меня отвергли.

— Вивиан, перестань.

— Ну я серьезно. Я делала ему знаки. Я привлекала внимание к моим губам. Так что, черт возьми, произошло?

Клодия закатывает глаза и снова зевает. Звонок телефона.

— Эй, — говорит она, толкая меня. — Это твой.

Я тянусь к ночному столику Клодии. Мама.

— Привет, мам.

— Привет, милая, — говорит она. Что-то в ее голосе не так.

— Все нормально?

— О да, все хорошо.

— Хорошо, — говорю я. Я бросаю взгляд на Клодию, которая обдирает заусенцы.

— Я звоню потому, что… Мне неловко, но я знаю, что могу прямо говорить с тобой, Вив, — начинает мама, прочищая горло.

— Да? — спрашиваю я.

— Здесь Джон.

Мама знает, я достаточно взрослая, чтобы понять, что Джон не просто пришел к ней в девять утра вспомнить старые времена. И я знаю, что она знает, что я знаю. Я зажмуриваюсь, когда перед глазами появляется картинка мамы и Джона, занимающихся сексом.

— Эм, ладно, — говорю я ровным голосом.

— Мы собираемся выбраться поесть, но я не была уверена, когда ты вернешься домой, и не хотела, чтобы ты была… удивлена. Прости, Вивви, я не знала, ты все еще спишь или уже идешь домой.

— Все нормально, — говорю я. — Мы не спим, уже проснулись. Увидимся, когда доберусь домой.

А потом я делаю то, что еще ни разу не делала в своей жизни. Я отключаю телефон, не дожидаясь ответа мамы.

Когда я рассказываю Клодии, она кривится, представив маму и Джона, делающих Это.

— Это просто отвратительно, — говорю я, — думаю, она могла бы найти кого-то намного лучше.

— Он так плох?

Я не хочу оправдываться перед Клодией. Ей положено быть на моей стороне. Поэтому я драматично вздыхаю и говорю:

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно, извини.

— Нет, все нормально, — отвечаю я и смотрю на нее преувеличенно печально. — Извини, что разозлилась.

— Ничего страшного, — говорит Клодия, откидывая покрывало и спрыгивая с кровати. — Есть хочу. Пойдем приготовим блины?

— У тебя есть шоколадная крошка? — спрашиваю я, быстро вливаясь в знакомый сценарий.

— А как же.

Я завтракаю у Клодии, а потом иду домой со скоростью улитки. Когда я добираюсь туда, Джона и след простыл. Только моя мама читает в гостиной.

— Привет, — говорит она.

— Привет, — говорю я, подходя к холодильнику, хотя только что поела.

— Вив, мы можем поговорить?

Этот простой вопрос кажется мне странным. Мы с мамой всегда начинаем разговор без этих «можем поговорить?». Просто разговариваем.

— Что случилось? — говорю я, закрывая холодильник и облокачиваясь на него.

— Ну, подойди сюда. — Она хлопает по дивану рядом с собой.

Я сдаюсь и сажусь рядом с ней, пытаясь игнорировать картинку в моем мозгу — она и Джон.

— Вив, прости меня за это утро, — тихо говорит она. — Я не должна была все на тебя вываливать. Просто… ситуация была… неожиданная. — Она протягивает руку, чтобы коснуться меня, но я немного отодвигаюсь.

— Все нормально, мам, — говорю я. — Все хорошо.

— Правда? — спрашивает она тихим голосом, поджав губы.

Что мне сказать? Что это отвратительно? Что я не понимаю, что ты в нем видишь? Как ты могла сделать это с ним в нашем доме? Но мама смотрит на меня с таким искренним беспокойством, что я не могу вести себя как последняя сволочь и расстраивать ее.

— Это немного неожиданно. Но если он делает тебя счастливой…

— Он правда хороший человек, Вив, — говорит мама. — Я хотела бы, чтобы ты дала ему шанс.

Я могу быть милой дочкой, но я не могу играть роль лучшей подруги, которая счастлива за нее и Джона.

— Я даю ему шанс.

— Разве? — В ее голосе надежда, но в глазах скепсис.

— Да. Извини, но я очень устала — мы с Клодией поздно легли. Поэтому я пойду и посплю.

Мама кивает, но не улыбается.

— Эй, — говорит она, когда я дохожу до двери моей спальни, — мы так и не поговорили о Сете. Я его не видела с того момента, когда он заезжал за тобой.

О боже, сейчас? Правда?

— Мы просто друзья, мама. — Моя рука уже на ручке двери. — Ничего такого.

Глаза мамы широко распахиваются. Я знаю, что мой голос звучал грубовато, но мне все равно. Я пытаюсь забыть ее обиженное выражение лица, падая на кровать и доставая свой телефон.

Я пишу Люси.

Я в хреновом настроении.

Она сразу же отвечает:

Почему?

Мама и ее бойфренд провели вместе прошлую ночь. Слава богу, меня дома не было, но она рассказала об этом. Это просто отвратительно.

Это тот консервативный чувак, о котором ты рассказывала за обедом?

Да.

Отврааааатительноооо

Я знаююююююю.

Я улыбаюсь