Йалка - Марина Чуфистова
После я долго не мог уснуть. Пробовал продолжить смотреть Билла Берра, но не слышал его шутки. Нашел Йона Миллиона и посмотрел несколько тупых клипов, пока на телефоне не высветилось сообщение. От целительницы Анастасии. Она извинялась, что долго не писала, не могла никак расшифровать «диктовку высших сил». Очень удобно. Она написала, что в одной из прошлых жизней я был Имхотепом. Я спросил, что это значит. Она прислала голосовое:
– Это древнеегипетский мудрец, архитектор, астролог периода Древнего царства, визирь Джосера, почитался в Древнем Египте как бог медицины. Имхотеп считается строителем шестиступенчатой пирамиды Джосера в Саккарском некрополе, рядом с Мемфисом. Имхотеп значит «входящий в мир». Раньше предполагалась, что Имхотеп – лицо вымышленное, его считали мифологическим персонажем, но позднее было доказано, что Имхотеп – реальная историческая личность. Он также известен как жрец Маа, носивший высший титул Ур Маа.
Я спросил, что мне делать с этой информацией из «Википедии».
– Ничего специально не надо делать. Все, что нужно, и так произошло в регрессии. Мы интегрировали твоего Имхотепа в тебя. Теперь твоя личность более цельная.
– Круто, – ответил я.
– Я вижу, есть еще дыры в твоей земной оболочке, но с ними тоже ничего не надо делать. Просто занимайся тем, что тебе нравится.
Мне нравится быть с Натали. Но я этого не написал целительнице Анастасии.
– Ты что-то еще хочешь спросить? Я пока еще подключена к твоему полю. И кстати, ты довольно уязвим сейчас. Все в порядке?
Если не считать, что я только что стоял голым перед незнакомыми людьми, все в порядке.
– Натали вернулась, – последнее голосовое Анастасия прислала, когда я уже спал.
Все это время она была подключена к моему полю? Уверен, было на что поглядеть.
Утром я проснулся с какой-то легкостью. Хотелось включить музыку и танцевать, или заняться йогой, или пойти на пробежку. Ничего из этого я не сделал. Позвонила Элина. Мы говорили по видео, пока я готовил себе кофе и бутерброд.
– Кхм, – кашлянула она. – А почему ты голый?
В этот момент меня будто придавило бетонной плитой. Или надгробной, такой, как у богатых цыган.
– Медвог задал.
Она не стала уточнять, просто попросила показать квартиру, которую я вымыл вместо йоги и пробежки. Липкий пол давно меня раздражал, но каждый раз, когда я хотел его вымыть, Элина говорила, что сама. Я не настаивал, ведь это ее обижало. Ей хотелось со всем справляться. В ее голове сидела картинка идеальной нуоли – работящей, все успевающей, всемогущей. Насколько далека она от этого образа, она и сама знала. Наверное. Я лишь старался не усугублять.
Проглотив остывший кофе и бутерброд с сыром, я вышел из квартиры. Консьерж молча кивнула на мое «доброе утро». Конечно, она думает, что я извращенец. Кто еще способен даже не накинуть ничего на себя, пока ему чинят дверь. Мне хотелось объяснить ей, что это задание сумасбродного Кирилла Медвога, что я не могу его не выполнить, иначе меня отчислят с курса, иначе я не разбужу внутреннего зверя, иначе не научусь себя держать на сцене, не смогу двигаться естественно, не смогу заниматься любимым делом, иначе я не смогу жить с Элиной в этой маленькой липкой квартирке. Но консьержка бы не поверила. Я сам себе не верил. Эти курсы мне нужны были только для одного.
В офисе Игорь отметил во мне какую-то перемену, едва уловимую, на его взгляд, больше никто бы не заметил, только он. Пришлось остановить его поток самолюбования. Я рассказал про курс.
– Иди ты! – воскликнул он. – Я все его эфиры смотрю! А че мне не сказал? Пошли бы вместе.
Я рассказал про первое задание, и энтузиазм его убавился. Как раз сейчас у него гостит теща. Но он пообещал мне, что в следующий раз обязательно пойдет. Даже если придется поехать в другой город. Такой вот Игорь. Любит давать обещания. Как-то он пообещал себе и всему офису заодно не пить кофе три недели. Вычитал про двадцать один день на закрепление привычки. Ближе к обеду разорался на Яну за то, что она дала скидку клиенту. Она молча вышла из офиса, а через пятнадцать минут принесла ему его любимый ванильный латте.
* * *
Никто этого не ожидал или ожидал, но Медвог на следующем занятии действительно вычислил тех, кто не разделся. Одна девушка, имени которой я не запомнил, и мужчина, он сказал, что собирается стать священником, и этот курс пригодился бы ему для проповедей. Кирилл посоветовал ему подрочить и вернул деньги. За вычетом налога.
Нас осталось восемнадцать. Семнадцать людей и один нуоли. Я почти везде один. Мне нравились уроки по сценической речи. Медвог (хотя чаще его помощники) показывал, как работать с телом, чтобы голос становился глубже. Когда мы дышали, он подходил к каждому и долго и пристально разглядывал, иногда трогал живот, иногда грудь. Грудь не должна вздыматься. Только живот. Он подошел ко мне. Я так старался дышать, что закружилась голова.
– Тебе она не мешает? – Он ткнул мне в лицо пальцем.
– Нет.
– А так и не скажешь. – И двинулся дальше.
На дом задали упражнения со странными скороговорками: ФСПУ-ФСПО-ФСПА-ФСПЭ-ФСПИ-ФСПЫ, ВРЭВЛ-ФЭР ВРИВЛ-ФИР ВРЫВЛ-ФЫР, ВЗДРЭЖ-БЭ-ФЭС ВЗДРИЖ-БИ-ФИС ВЗДРЫЖ-БЫ-ФЫС.
После урока я должен был заехать к Толику забрать холодильник. Лели не было дома. Толик сказал, что она уехала к маме. Снова. В квартире почти ничего не изменилось. Мне хотелось заглянуть в свою комнату. Что из нее сделали? Тренажерный зал? Библиотеку? Комнату для жертвоприношений? Комнату для секса? Детскую?
Толик помог погрузить холодильник в такси. Я мог бы и сам, но мне приятна была помощь друга. Бывшего друга. Он коротко спросил, пишу ли я шутки, я ответил, что пишу. Зачем я так сказал? О чем мне писать? О том, как хотел съездить на родину нуоли и как просрал все деньги и теперь живу как какой-то блевотный альфонс?
– Подай заявку на опен-майк в Москве, – сказал он.
– Угу, – ответил я.
* * *
Крупнейший в России фестиваль молодых комиков каждый год проходит в декабре. Чтобы подать заявку, нужно прислать видео до трех минут, где рассказываешь свои шутки. Три минуты – это много или мало? Сколько я стоял на сцене, пока не сбежал? Три минуты? Три минуты славы. Позора.
В нашу с Элиной квартирку я затащил холодильник сам.
